Память ветра

НЕЙФА - ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ ВЕРНИСАЖ 12 ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


Одинокий путник был не в духе. Он с силой хлестал посохом по головкам сухих цветов, разбрызгивая семена в разные стороны. Перепуганные насекомые прыскали из-под широко шагающих ног, некоторые гибли под тяжёлой пятой.
  – Выгнали, как мальчишку! – раздражённо бурчал он под нос. – Выжали как сливу нун и выбросили, даже рук не испачкали! Ничего, вы у меня ещё попляшете! Вспомните ещё Йони-Лютню…. – Он остановился и расхохотался, оскалив в небо крепкие зубы: – Как же, попляшете, без моей музыки! Ха-ха! Лето закончится, осень придёт ненастная, долгая, никуда не денется, а за ней зима лютая, чумовая! Сдохнете в замке от тоски. А где, скажете, Йони-Лютня? Нет его, вышел весь! – и опять зло рассмеялся над собственным каламбуром.

– А я не пропаду! Такого пса как я,  где хочешь примут, и подстилку помягче бросят, и кость послаще припасут. А эрл со своей сворой ещё узнают каков я, когда по всем королевствам разнесётся слава про его слабоумную дочь и жену-девственницу, что много лет не пускает эрла на порог спальни. А тот, рябой и хромой, путается с каждой юбкой в деревне, и в городе.  –  Йони расплылся в улыбке, вспомнив их с герцогом озорные приключения и снова нахмурился.
– Йони, Йони!.. – раздался тихий голос. – Что ты сделал с собой?
– А? Что? Кто здесь? – путник едва не выронил посох.
– Постарел, подурнел, руки трясутся, тени своей боишься. Не узнать! – голос окреп, зазвенел струной.

Йони вздёрнул подбородок к небу. Там, обмакнув в вечернюю синеву белоснежные крылья, парил Дракон.
– Алай-Эхем? – недоверчиво произнёс Йони. – Но ты не существуешь! Ты не можешь говорить со мной! – и едва владея собой, закричал: – Сгинь, призрак!
– И не подумаю! Когда-то ты создал меня в своих песнях и сказаниях, сотни людей поверили в моё существование и теперь я так же реален, как пыль на твоих башмаках. Чего не скажешь о тебе.
– Как ты смеешь! Я – Йони-Лютня!

–Йони-распутник! Йони-бездельник! Йони-как-тебя-ещё-там? Пьяница, гуляка – растаскал талант по кабакам. Всего пятнадцать лет назад твой голос вёл людей на борьбу. Ты, рождённый под облаками дивной Церулы, спустился с гор, принеся в города песни ветра, услышанные тобой ещё в колыбели. Ты сам был подобен ветру – гордый, свободный, шагал лёгкой поступью, сея в смущённых сердцах жажду бури. Люди, задыхавшиеся в тенётах вражеской власти, слушали твои песни и глаза их прозревали. И они повторяли твои песни, и память ветра просыпалась в сломанных душах. Они победили, смели ненавистное иго и распрямили плечи. Пришло время для созидания и песен радости. И ты пел их, бродя по свету и рассказывая о подвиге маленького народа и наполняя ветром новые сердца.

Ветер трепал волосы Йони, он стоял чуть набычившись, широко раздувая ноздри, исподлобья следя за парением Алай-Эхема.

– К чему ты клонишь? Я вернулся в этот город после странствий и не узнал его. С окон пали решётки и стёкла засияли витражами, многоструйные фонтаны забили в мозаичных бассейнах с золотыми и серебряными рыбами, виноград заструился по израненным стенам. И я возгордился – Валерия стала и моим городом. В каждом доме мне открыта дверь, и я приходил и пел, и лунноволосые красавицы дарили мне любовь, а искристое вино – наслаждение…

– После победы ты жил у эрла, пел о его сыновьях, отдавших жизни за свободу. Он плакал и горе уступало место гордости. Он плакал и пил, а ты соблазнял его стареющую жену. Согревшись у них той далёкой зимой, ты тронулся в путь, а эрлесса спустя время родила дочь. Счастье и стыд её, Ионика, залечила тоску по погибшим сыновьям. Эрл простил жену и всем сердцем принял ребёнка. Эрлесса же так и не смогла забыть твои ласки и наложила на себя обет безбрачия.

– Нет! Не может быть! – Йони опустился на траву, жёлтые ирисы сочувственно качнули головками у поникших плеч.

Ионика – его дочь! Многое стало на места. Затравленный взгляд эрлессы, недоверие эрла – всему было простое объяснение...
Йони рухнул на землю и заколотил по ней кулаками, пытаясь избавиться от воспоминаний. Никогда ему не было так страшно. Он рыдал, бесновался, рвал одежду и волосы, неистово грыз камни. Когда окровавленный, растрёпанный, закрыв лицо руками, он встал и, пошатываясь, побрёл прочь, Алай-Эхем снисходительно наблюдавший за ним, негромко произнёс: – Всё можно исправить, Йони!

– Исправить? Исправить?! – прорычал тот. – Я едва не обесчестил собственную дочь. Ионика ещё ребёнок, а я Йони-Всемогущий потребовал её в жёны. Вот какой награды я потребовал от эрла, предъявив старый счёт. Лучше не жить после этого!

– Йони, ты так ничего и не понял! Мир несовершенен, и ты – тоже. Найди силы простить себя! Подними лютню, вытри с неё пыль и ступай по свету. Единственное что ты умеешь – это петь. Пой – и зло спрячет змеиные головы! Пой – и бесконечная любовь разольётся по свету! Только любовью ты изгонишь тьму из своей души. Спасая мир – спасёшься сам…

После долгих раздумий Йони утёр слёзы пыльной рукой, вернулся за сумкой и посохом. Погладил лютню и вскинул подбородок. Рождалась новая дорога и новая песня.