Латунная степь. дневники 2009

   Поздно вечером 11.08 прибыл в районный центр Озинки, где меня встретили и во мраке проводили на южную окраину, в самый последний дом. Натуральное хозяйство с огородом и курами в здешних степных краях есть вещь накладная - с мая не было дождей, и соседи ведут борьбу за артезианскую воду для полива, каковая борьба особенно обостряется по ночам... Познакомившись с хозяйкой Л. и её сыном Д., курсантом ВУ, с трудом отбоярился от ужина и упал спать. На следующий день после обеда отправился осматривать степные "владения": шёл на солнце по выжженной мёртвой равнине, пыля мигом мимикрировавшими сандалиями, и дышал полынным терпким духом. В недавней передаче слышал о психологическом тесте, когда объекту предлагают, к примеру, слово КРАСНОЕ, написанное зелёным цветом, и т.п., а потом просят рассказать о прочитанном - при этом у объекта возникают затруднения ассоциативного толка. Подумалось, что жители средней полосы воспринимают светило "написанным" пастельно приглушёнными, обманными цветами - истинное же солнце суть огненное жерло, чьё имя дОлжно ставить раскалённым клеймом на живой коже... Топая во вроде бы "безопасном" направлении, вскоре таки упёрся в щит "ЗОНА ТАМОЖЕННОГО КОНТРОЛЯ 15000 м" - пришлось зигзагами двигаться между пограничной зоной слева и населёнными пунктами, видневшимися в отдалении справа. Прошёл через заброшенную скотоферму: на огромной площади сплошь руины корпусов, мусор да белые коровьи черепа. Пофоткал, корячась на корточках, винтовые линии рогов и поразительные теменные выпуклости. Далее дорога вилась вдоль изгибов речки, из-за засухи распавшейся на цепочку стоячих прудов, пованивающих болотом. Шёл, наблюдая семенящие вдали малые отары овец; раз миновал стадо коров - пастух плёлся позади и ревел в жестяной рупор нечто протяжно-ритуальное, напоминающее попытки пьяного вспомнить собственную фамилию. Подивился, как овцы и коровы могут есть совершенно сухую жёлтую траву, давно мёртвую.
В качестве финального ориентира выбрал ярко-голубые пятиэтажки, очень странно выглядевшие в голой степи. Оказалось, это маленький посёлок городского типа "Сланцевый Рудник" - в отдалении виднелись горы белого крошева и угловатые корпуса самого рудника. Купив бутыль воды в магазине-пенале, отправился обратно в Озинки по шоссе. Приближался вечер, и солнце багровой каплей висело под сиреневым брюхом тучи. Машин на дороге было мало, однажды навстречу проехал на велике пожилой азиат, худой и чёрный, будто головешка - царапнул по мне узенькими скучными глазками. "Домой" вернулся около 20.00, уже в сумерках, пропылённый и довольный - спина, вроде, держит нагрузку.
   Ночью поднялся ветер - выл-свистел во всех щелях, а утром небо оказалось плотно затянуто серым. Вскоре закапал долгожданный для местных дождик и с перерывами поливал весь день. Похоже, куда бы я ни приехал - о горе мне! - привожу с собой хмарь и сырость. К вечеру прояснело, и я отправился в город за провизией; грунтовые дороги развезло до состояния месива, по коему елозил, ругательски ругаясь. В россыпи "напёрсточных" магазинчиков искал привычные сыр, творог и т.п., но всюду мне немытыми руками протягивали ядовито жёлтые ломти "Российского", а за самодельным творогом отправляли на рынок. Фууу!.. Деформации рациона - это совсем-совсем нехорошо. За это я сорвал с хозяйской грядки два крупных помидора!

   Пару дней было облачно и прохладно; плюс ко всему, тот дождик, видимо, стал сигналом для кровососов всех калибров к активизации репродуктивной деятельности - теперь кусаются мухи, мушки и почти невидимые козявки. Меня здесь явно недолюбливают, и я подумываю, не свалить ли ранее запланированных сроков. Не ходите, бармалеи, в саратовскую Африку гулять!
   
   15.08, решив не входить в соприкосновение с пограничной стражей, отправился на север, вглубь РФ. Верхняя северная часть города, судя по домам и магазинчикам (они там не столь напёрсточны и занюханы, как в южной части) - это край элитариев. Миновал колоритную "Озинскую Мельницу N24" (где на просторах Озинок скрываются остальные 23, осталось загадкой), кругленькую черепашкоподобную мечеть с недобеленным минаретом (гундосые завывания муэдзина из торчащего на минарете мегафона я уловил вечером на следующий день - со своей южной окраины), полуцилиндрические ангары и двух пасущихся коров, проводивших меня влажным младенческим глазом. На этом цивилизация иссякла, и раскрылась латунно жёлтая степь в патине полынных узоров. Решив ориентироваться по километровым столбам, чередовал час темпового пёха (6,3 км/ч) часом расслабленного (5 км/ч); ветер тёплой массой натекал на грудь и лицо, а солнышко фарфорово просвечивало чрез пёстрые облака. Здесь странные камни: колотый щебень с трапециевидной "огранкой" искрит неверными гранями, сам полупрозрачен и цветом бледно-коричнев, словно старая вода в крУжке для акварельного письма - не знаю почему, но я решил, что это кремень, и теперь с сим геройским щебнем на "ты".
На самой обочине дороги увидел окровавленного, едва живого ужика - он, лёжа вверх брюхом, корчил петли и разевал маленькую розовую пасть. Отнёс его в траву и полил водичкой, впрочем, безо всякой надежды. Сперва грешил на автомобили, но ужик не был раздавлен... верно, его метко клюнули, а после моего ухода доели. Вскоре надо мной закружил тот, кто как раз весьма мог клюнуть - с крыльями, слишком широкими для сокола, с хвостом, слишком узким и длинным для ястреба, мелкий хищник вроде кобчика долго вертелся надо мной (я уж даже заподозрил, что вот-вот буду клюнут). Раскинув руки, "полетал" вместе с ним и помахал ему ими на прощанье. Весь путь составил примерно 30 км и занял 5,5 часов чистого времени - устал до жженья в бёдрах. Спина, скотина неблагодарная, разнылась - пришлось следующий день её вылёживать. Кстати, назавтра опять было холодно и ветрено, оловянные тучи забрали всё небо и вогнали меня в тоску. В тоске написал хайку:
   
    В чреве вечера
    меркнет пУрпурная нить.
    Слушаю ветер...

   17.08 утром, солнечным и бодрым, сделал на крыльце зарядку и привычно отправился на грядку за парой спелых помидоров. Нашёл пунцовые, шершавые и тёплые - и в который раз задохнулся от их живого, пряно-сладкого аромата. Через какое-то время запах "обмелел", выронив сию солнечную нить, словно саму жизнь из ослабевшего узла:

    Сорвал помидор -
    сгусток сахарной крови
    остынет в руке.

   18.08 был истошно солнечный день, и я отправился проститься со степью: наплевав на запретительные щиты, потопал в сторону границы - к подобию рощи. Роща оказалась искусственно насаженной и давно полумёртвой; деревья в большинстве сухие, исковерканные пеклом и безводьем (грунтовые воды здесь неглубоко, но они горько солоны, губительны для растений). Миновал маленькое мусульманское кладбище, в окрестностях коего количество белевших костей крупного скота заметно превышало количество камней. Облюбовав совершенно "космический" позвонок с острым обломком ребра, сфоткал его и даже собрался увезти домой, но передумал. Недавние дожди разбудили семена в грунте, и изо всех трещинок затвердевшей дорожной пыли проросли крошечные, с ноготь, зелёные травинки - пришлось идти по этой "детворе", мысленно прося у неё прощенья. Сделав круг километров в 10 прогулочным шагом, с долгими остановками для фотканья, вернулся "домой" через 3,5 часа - надышался полынью и раскланялся с солнцем.

   19.08, в предпоследний день своего пребывания в Озинках прошёлся по "центру". Напоследок полюбовался заборами, собранными из блоков мобильных вертолётных площадок, оставленных бывшей когда-то в Озинках вертолётной частью (такие милитаристские заборы, ввиду дефицитности древесины, украшают большинство частных дворов, детских садов и т.д.), а также вывесками магазинов: в магазинчике "Папирус" продаётся "всё для школы и офиса", в норке "Моцарт" - DVD и mp3, перед входом в "Золушку" выставлены цветастые велосипедики (верно, в полночь они превращаются в тыквы и кабачки), "Глобус" предлагает косметику, парфюмерию, галантерею и т.п. (а вовсе не туристское снаряжение или географические карты). Верно, это провинциальная слабость - дать своему заведению звонкое имя, обезоруживающее отсутствием "рифмы" с сутью.
   Наблюдая степную и горную флору, констатировал, что эстетическая привлекательность растительных форм часто привязана к анормальности, "завихренности" последних, зримому свидетельству экстремальных условий существования. Коварство осыпного грунта, воздействие ветров, недостаток или избыток света, безводье - путы смерти. К примеру, для бонсая отбирают молоденькие "красиво" исковерканные деревца - скалолазы, поставляющие оные мэтрам бонсая, хорошо зарабатывают. Планомерно угнетая корневую систему и ветви, мэтры доводят уродство до градуса эстетического совершенства... В ХХ веке видный культуролог сформулировал тезис "S-образной линии красоты" как общечеловеческой эстетической константы. Органичность её руслам рек, гребням холмов и т.д. не проясняет сугубо человеческого аспекта явления. Мало того, мне шибко кажется, что классическая эстетическая константа за последнюю пару веков сделалась динамичной переменной, начав зловеще мутировать в экспериментах экспрессионистов, постэкспрессионистов, кубистов и иже с ними, а также с развитием и доминированием дискретных, "разрЫвных" моделей в научном мышлении новейшего времени - все нелинейные динамики, теории фракталов, теории катастроф говорят языком пороговых, "катастрофических" изменений режимов устойчивости системы с тенденцией к сваливанию в динамический хаос. Мне также кажется, что течения, близкие психоанализу, объективирующие иррациональное, рвано изнанное сознания, внятно легли в указанный сумеречный контекст. Эргосум, строивший язык понятий и образов как трамплин для качественного прорыва "в гибельные выси", оказался схвачен им, аки капканом - "энергия заблуждения", трудами многих поколений креаторов "закачанная" во вселенную рацио, симулирующую реальность, так организует топологию подобий, что сознание неотвратимо сверзается в иллюзию, в небытие. И мутации эстетической константы есть один из симптомов реализации истинной природы эргосума.
   Всякие мысли посещают бармалея на лоне природы.

   Напоследок жанровая сценка: 18-летний сын хозяйки, курсант-отпускник, затеял стирку и "глажку" формы; спрашивает у матери:
   = Ма, а где марля лежит?
   = Марля - рядом с носками новыми.
   = А что, есть носки новые?! (весьма оживившись)
   = Нет, новых носков нет, но есть место для них.


Рецензии