Рубаха для суженого

                РУБАХА   ДЛЯ   СУЖЕНОГО

                - 1 -

     В одной деревеньке жила вдова с сыном. Жила, как могла. Одна радость: сын работящий, умный и совестливый. Ни минутки лишней не посидит. Жалея матушку свою, всё старается своё плечо подставить. Время пришло, женился на соседке-сироте. С малых лет друг к другу привычные, только и всего, что под одной крышей жить стали. А матушка уж как радуется! Что ни праздник – Богу свечку ставит. Всё внука у Царицы Небесной просит. Но, как часто случается, родилась девочка.
     - Ну, что ж, внучка тоже хорошо. Будет ещё и внук.
     Так и вышло. Через год с небольшим родился мальчик. Крепыш такой. Как есть в папу. Антониной и Владимиром детей назвали. А Бабушка Тонюшкой и Володюшкой кликала. Сколько ни поглядывала на невестку – всё бестолку. Видать, на роду её написано: только двоих деток выносить.
     Вот, деревья цветут, то ли лист роняют, к году год прибавляют. Растут детишки. У каждого свой характер и стёжка своя. Мальчик хозяевитый, востроглазый, лёгок на ногу. То песней, то шуткой позабавит. Тонюшка напротив – молчаливая, стеснительная девочка росла. Ни в чём не упрекнёшь заботницу.  И песни она поёт, да только немногие могли похвастать, что слышали её голосок. С подружками хороводы водить она не ходила. За ворота, разве что к колодцу выйдет. А ежели развеяться душа попросит – за ограду идёт. Там, на пустоши, кривое дерево растёт. Неприглядное такое. То ли маленьким его козы обглодали, то ли ещё что-то приключилось, только неудачное оно какое-то. А вкруг него ни деревца, ни кустика не растёт. С одной стороны полуразвалившийся каменный забор, а с другой – глубокий яр пропастью грозится. Место глухое, безлюдное. В стороне от дорог и тропинок. Одна только Тонюшка его проведывает. Сядет под деревом, в тенёчке, склонит головку над вышиванием и напевает. Издали не понять: то ли девушка поёт, то ли ручеёк в яру журчит.
     Понадобится бабушке внучка, она уже знает, где её искать. Подойдёт к краю огорода, а через перелаз перешагивать у неё желания нет. Уж очень старушке не нравится это глухое место. Скучный, невесёлый уголок. Вроде никто сюда не ходит, а трава повытоптана. Словно табун лошадей всю ночь вокруг дерева кружил. Только под самой кроной дерева травка зеленеет. Вот на этой травке и приходит посидеть Тонюшка. Нитки цветные на ветки развешает. Ветерок колышет ими, с листвой шепчется. А о чём? Да кто ж про то ведает?
     - Тонюшка, дитятко моё. Не ходила б ты к тому ясеню, - просит бабушка.
     - Почему, бабушка?
     - Под кривым деревом сидеть – беды не миновать.
     - Ой, бабушка-голубушка, не ты ли меня научала: не кичливого дружка ищи, а сердечного, душой открытого.
     - Тю-у, скажешь тоже! Так то жених, а это дерево, да ещё кривое. И впрямь не знаю, что на это сказать тебе. Уж очень не хочется мне, чтоб ты на это место ходила. Ты ж сама видишь, что сюда ни собаки, ни кошки не ходят. Птицы и те стороной облетают. А ты, по простоте своей, сама сюда тащишься. Боязно мне за тебя, голубушка. Как бы чего худого не вышло…
     - Да полно страшиться, бабушка! Небо чистое, а ты грозы боишься.
     - Ой, душенька моя! В иную ночь не спится мне, старой. Выйду во двор, скотину проведать, сяду на ступеньку крыльца, стало быть - вольным воздухом подышать. Тихо так. Одни звёздочки на небушке перемигиваются. И, вдруг, посреди такой тишины, хохот, со стороны яра послышится. А ещё топот и гиканье. Потом хлопнет, будто кто-то огромный и сильный в ладоши хлопнул и опять тишина.
     - Вот ещё! Будет тебе придумывать. Ничегошеньки там нет. А хохочет птица ночная, отправляясь на охоту. Спала бы лучше по ночам, сил набиралась, чем звёзды караулить, - смеясь, посоветовал сын, нечаянно подслушавший разговор бабушки с внучкой.
     Они смутились обе и заторопились к крыльцу. Только сердце старой женщины всё щемило, видать беду чуяло.

                - 2 –

     Три недели Тонюшка не приходила к ясеню. Бабушка пытаясь отвадить внучку от этого дурного места, занимала её разной работой. Послушная девушка не спорила и не противилась бабушке. Брат и отец с матерью в поле пахали, сеяли, на лугу травы косили. В доме бабушку считали хозяйкой. А внучка её правая рука. За домашними хлопотами старушке и вовсе забылся кривой ясень. Бывает, оставит дом на внучку, а сама на целый день уйдёт по своим делам.
      Однажды Тоня рано управилась с привычной ей работой по дому. Взяла лукошко с вышивкой и нитками, затворила дверь и пошла огородом к ясеню. Ещё издалека ясень приветствовал приход девушки весёлым шелестом листвы, хоть и ветра небыло. А она подошла к дереву, обняла, как друга верного, щекой прильнула к нему и вздохнула, будто груз с плеч скинула. Села, как обычно бывало на травку, развернула белую рубаху.
     Каждая девушка, мечтая о счастливом замужестве, вышивала суженому рубаху. Вышивала и Тоня. Но, кому, она и в мыслях своих представить не могла.
     «Человек не без Божьей милости, а девица не без суженого. Придёт назначенное время и сваты в дверь постучаться», - говаривала бабушка и, перекрестив, целовала внученьку в лоб. Помня её слова, девушка просто жила и не изводила себя напрасными грёзами.
     В этот день Тонюшка дольше обычного засиделась под деревом. Очень хотелось ей закончить вышивку. Наконец сделан последний стежок. Девушка откусила нитку. Склонив на бок головку, полюбовалась на узор. Улыбнулась и поднялась на ноги. Захотелось ей посмотреть, как бы выглядела рубаха на ком-то. Но рядом никого небыло. Тоня попросту подошла к дереву, приложила рубаху к стволу, а рукава по веткам расстелила. Отступила на шал, полюбовалась. Из озорства наклонилась и поцеловала рубаху в том самом месте, где бы у молодца сердце билось. И только прозвучал в тишине поцелуй, как в небе блеснула молния. Грянул гром. Содрогнулась земля. Испугавшись, девушка прикрыла руками лицо, крепко зажмурилась. А как опустила руки, взглянула перед собой, глазам своим не поверила. В вышитой ею рубахе стоял молодец и ласково глядел на неё.
     - Ой! Кто ты? Не встречала я тебя ни разу в нашей деревне.
     - Это верно. В облике человеческом ни разу не видела. А у моих ног много раз сиживала. В роковую минуту к жизни меня вернула и от чар колдовских освободила.
     - О каких чарах ты говоришь, добрый человек?
     Парень не успел ответить на её вопрос. Из яра послышалось шипение. А уже в следующую минуту со всех сторон к молодым людям поползло несметное количество змей и гадюк. Девушка задрожала от страху, как лист на ветру.
     - Не бойся, милая. Они не посмеют приблизиться к нам.
     А змеи всё ближе и ближе. Только теперь девушка заметила, что стоят они среди вороха опавших ясеневых листьев. Змеи подползли к листве со всех сторон, свернулись кольцами и уснули.
     - Как же я домой пойду? – шёпотом спросила Тоня.
     - Держись крепче, суженная!
     Парень подхватил её на руки и, перешагивая через змей, вышел из круга. Потом огородом бежали домой. Уже возле самой избы девушка остановилась, смущаясь взглянула ему в глаза, спросила:
     - О какой суженой ты говорил?
     - О тебе, радость моя.
     - Как же ты можешь так говорить, коли я не давала тебе никаких обещаний?
     - Человек не может набело переписать судьбу свою. Ещё до моего рождения бабушка-задворенка говорила моей матушке, предрекая события нынешнего дня.
     - И что же она говорила? – насторожилась девушка.
     - Давай присядем на завалинку. Я всё, как есть, тебе расскажу.
     Давно это было. Моя матушка в девичестве очень красивой была. Многие сватались к ней. А она любила царевича. Царевич тоже был красавец из красавцев. Люди, знавшие их обоих,  советовали дедушке моему, царю-батюшке, заслать сватов к Елене. Дескать, на редкость красивая пара будет. Дедушка так и сделал. Заслал сватов, объявил о помолвке. Елена, матушка моя, тоже была из знатного рода. Всё ладком, полюбовно, свадьбу назначили. Молодые и старые радовались в ожидании пиршества. Только жена царского казначея шипела злобной гадюкою. Не о такой свадьбе она мечтала, пестуя  свою дочку. Именно её она хотела видеть на царском троне. И в сердце казначеевой дочери горел адский огонь греховной зависти. Да что там говорить,  она на всё была готова, лишь бы свадьбу разладить.
     Злую колдунью им и искать не пришлось. Сама чёрной утицей в девичью светёлку влетела. Оборотилась согбенной старухою и говорит:
     - Я выполню всё, что ты пожелаешь, только и моя цена высока.
     - Златом-серебром одарю тебя, бабушка. Только со свету изведи царскую невесту…
     - Злата-серебра у меня, что песка на морском берегу. Ты мне молодость свою отдай!
     - И правда, высока твоя цена! Только посуди сама: ежели я уже завтра старухой стану, то на что мне царевич с его золотой казной? Да и он, поди, не слепой? Какая ему радость старуху в жёны брать?
     - Хитра, хитра бестия! – захихикала чертовка. – А на десятую долю жизни своей согласишься?
     - На десятую, говоришь?
     - Ага, ежели подмогну тебе?
     - А в чём помощь твоя будет, любезная?
     - Змеёй тебя оборочу. В самую полночь укусишь невесту за пятку и царствуй себе на здоровьице. Ну, так как?
     - По рукам, бабуся! – со злобной ухмылкой согласилась девица.
     Старуха только этого и ждала. Оборотилась чёрной утицей, взмахнула крыльями и за окно. Только на то она и злая колдунья, что правды от неё ждать не приходится. Мало ей показалось десятой части молодости, всю, без остатка, решила она отнять у девицы.
     - А договор? – спросила Тоня.
     - Какой там договор с бесовской силой? Что ни слово – то обман. Поди, проверь что у них на уме… А та чертовка вот что сделала. Тем же часом полетела к отцу царской невесты. Прикинулась убогой старушкой. Отец по доброте душевной ей даже ковригу хлеба дал, да ещё денежкой одарил. Она же, будто бы в благодарность ему, говорит:
     - За щедрость твою, я отблагодарить тебя хочу.
     Удивился князь. А старуха пальцем манит, чтоб он пониже к ней наклонился. Тут она и шепнула ему на самое ухо.
     - Береги дочь свою, касатик. В самую полночь змея в её спаленку приползёт. Желательно ей будет невесту за пятку укусить. Не уследишь, так вместо свадьбы на поминках вино пить будешь.
     От тех слов побелел отец. Весь дрожит, слова вымолвить не может. А чертовка ему в руку ясеневую стрелу вложила и в тот же миг исчезла, как и не бывала.
     Одыбался он. Никому и словом не обмолвился. Ждёт. Вот и солнце за гору закатилось. Ночь в гости пожаловала. Отец дочку рано спать отослал. У той же мысли светлые, ничем не замутнённые. Только коснулась головкой подушки, тут её и сон одолел. Отец же тихонько дверь открыл, зажег свечу и спрятался за сундук.
     В ожидании, время старушечьим шагом тащится. Тело тяжестью наливается. Спать смерть как охота. Да как подумает отец, что дочь его ожидает, ежели он хоть на минутку вздремнёт, так и вгонит его в холодный пот.
     Вот, в самую полночь, будто кто хлыстом под окном щёлкнул. В ту же минуту из печного устья шипение послышалось. Выглянул князь из-за сундука, да так и обмер со страху. А змеюка прямо к девичьей постели ползёт.
     - Ах, ты ж гадина проклятая!
     Встрепенулся отец, прицелился и выстрелил в неё из лука ясеневой стрелой. Прямо промеж глаз ей стрела пришлась. Пригвоздил к полу змеищу поганую.  Другая б тут же издохла, а эта вокруг стрелы извивается, освободиться хочет.
     Вдруг, откуда ни возьмись – старуха объявилась. Выдернула стрелу и вместе со змеёй в свой заплатанный мешок кинула. Повернулась и шасть в устье печное и была такова.
     Тонюшка облегчённо вздохнула.
     - Только всё этим не кончилось.
     - А что же дальше было? – взволнованно спросила девушка.
     - Весёлая свадьба была. Весь люд честной гулял на свадьбе царевича. А в это время казначеева жена волчицей выла по загубленной дочери. Плачет и во всём царскую невесту винит. А та, лебёдушка белая, в жизни своей мухи не обидела. Ей перед Богом и перед людьми покаяться не в чем. Вся беда в том, что некому втолковать это исходившей злобой казначеихе. О её горестях никто  даже не догадывался. Известное дело: злые дела под покровом тайны делаются. Чем страшнее тайна, тем глубже она запрятана. А в коим деле нет свету солнечного, то ничего хорошего от него не жди. И вот до чего она додумалась, злыдня старая: душу свою в залог силе бесовской отдала. Это чтоб местью натешиться…

                - 3 –

     Год к исходу после свадьбы подходит. В царской семье наследника поджидают. Казначеиха тоже ждёт. Даже повитуху присоветовала. Все уши прожужжала «муха старая», будто бы знакомая старуха уж больно удачливая. И роженицу обиходит, и дитя здоровеньким сохранит.
     Только отец молодой царицы, наученный горьким опытом, тоже не дремал. А толку – чуть.
     Вот, как-то жарким днём залетела в открытое окно бабочка. А вылететь не может. Бьется о стекло. Того, гляди, крылышки искалечит. Сжалился князь над ней. Поймал ту бабочку и на крылечко вынес.
     - Лети себе с Богом!
     Раскрыл ладонь, а бабочка сидит себе на руке, усиками шевелит и не торопится улетать.
     - Да, никак понравилось тебе на моей тёплой ладони сидеть? Ну, посиди-посиди, отдохни перед дорогой, - смеётся князь.
     - Я не забуду доброту твою, человече.
     Ещё громче захохотал князь.
     - Будет тебе благодарить меня, кроха маленькая! У меня стадо коров, табун лошадей, а я на твою помощь уповать стану… Лети уж, да себя береги. Хороша, ох хороша ты, прямь красавица писанная!
     Ничего больше не сказала ему бабочка. Взмахнула крылышками и улетела.
     - Не уж-то выполнила своё обещание? – спросила Тоня.
     - А то, как же! Человек способен слукавить, обмануть, а то и попросту забыть о данном слове. Божья тварь куда чище, она не обманет. Если что наметит, выполнит, чего бы ей это ни стоило.
     Подошёл срок рожать молодой царице. Как не окуривали все углы, не затворяли окна и двери, а на утро нашли в люльке вместо дитяти полено в тряпке завёрнутое. А ещё через день новая страшная весть всколыхнула дворец. Куда-то исчезли царь с царицею. Старый недужный царь уже и ноги с постели спустить не в силах. Вот горе-то старику! Поручил он, пока царь с царицею отыщутся, казначею править страной. Сам казначей за многолетнюю службу слова поперёк не сказал. Копейку берёг, все помыслы об государстве были. Золотой человек, если б не жена…
     - А куда ж подевались царь-отец твой с матушкой-царицей? – резонно спросила Тоня.
     - Ох, если б я знал… О себе и то мало что помню. Теперь понимаю, что опоили меня зельем колдовским и живым в землю закопали. Спехом гнусное дело делали. Не заметили, как бабочка над их головами пролетала. На землю сырую ясеневое зёрнышко бросила. Другое дело если б птица в клюве принесла, а тут бабочка. Видать не простая та бабочка была, коли пожелала спасти сына человеческого.
     Взошло то зернышко. Деревцем подрастать стало. Вот душа убиенного дитяти в дерево и перешла. Только к тому времени казначеиха и сама ведьмой стала. Чтоб больше досадить мене, в самое полнолунье, в компании с нечистью всякой, до самого утра плясали вокруг дерева. Ветра да вьюги на меня насылала. Сама же до меня и пальцем дотронуться боялась. Знать не по зубам ей ясеневое дерево. Вот как отблагодарила крохотная летунья деду моему.
     - А змеи откуда взялись?
     - Это стража злой колдуньи. Проснутся, тебя искать начнут.
     - Я-то в чём перед ними виновата? – задрожала всем телом девушка. Даже слёзы на глаза навернулись.
     - Ты мне рубаху свадебную подарила. Стало быть в дереве человека признала. В верности поклялась – в самое сердце поцеловала.
     - Так то оно так, но что ж мне теперь делать?
     - Бежать надо!
     - Как же бежать без родительского благословения?..
     - Коли веришь мне, бежим!
     - Детушки мои. Я на лавке у самого окна сидела. Всё, как есть слышала, - вдруг послышался голос бабушки из открытого окна. – О-ох, чуяло моё сердце беду! Да с намеченного пути не свернёшь. Сама Судьба вам дорогу дальнюю кажет. Даст Бог, свидимся ещё, детушки мои дорогие.
     Вышла бабушка на крыльцо, дала внучке дорожный узелок и проводила до калитки.

                - 4 - 

     Долго шли молодые люди лесной тропою, лугами среди высоких трав, полями широкими.
     - Отдохнуть бы. Ноги устали и есть хочется, - пожаловалась Тоня.
     - Есть человеческую пищу я ещё не привык, а вот пить очень хочется.
     - Вон, вдали, одинокое дерево виднеется. Дойдём до него и посидим в тенёчке.
     Стали ближе подходить, обрадовались вдвойне. У ног плакучей ивы увидели родник среди высокой травы. Парень с девушкой поели, водичкой холодненькой запили. От усталости сами не заметили, как сон сморил. Проснулись, оглянулись и глазам своим не поверили. Нет ни дерева, ни родника. Рядом с ними сидят люди в царских одеждах.
     - Кто вы? – в один голос спросили путники.
     Царь с царицею переглянулись, расплакались и признались.
     - Павлушенька! Сыночек мой! – обняла парня царица. – Двадцать и три года мы ждали тебя. Злая колдунья тебя у нас выкрала. Меня в плакучую иву оборотила, а отца твоего – в родник.
     Тут и отец обнял сына. И стали они рассказывать всё, что пережили за годы разлуки.
     - Матушка моя, я первый раз услышал имя своё. Теперь и я могу назвать имя суженой моей. Именно ей мы обязаны своим спасением.
     И он, в сою очередь, рассказал, как рос ясенем. Как милая девушка к нему приходила и как свадебную рубаху ему подарила. Да как бежали они от змеиной погони.
     Счастливые и радостные, все вчетвером вернулись во дворец. Вскоре свадьбу справили. А уже после свадьбы у них новая жизнь началась. По-своему интересная. Но это уже другая история.
     Я тебе в другой раз расскажу…
                19 апреля 2007 года.