Ангелы

         ***
Когда свежим утром идёшь по еще сонному городу,
где все движения замедлены, дремотны,
можно то здесь, то там увидеть прозрачные фигурки ангелов.
Вот двое сидят на крыше старого дома, о чём-то шепчутся.
А вот один сидит рядом с вагоновожатой в трамвае.
Третий персонаж – на качелях, на детской площадке.
Иногда им, как капризным детям, хочется побыть людьми, -
тогда они, фантазеры, могущие из ничего,
как волшебники, создавать видимость этого,
старательно подражают людям.
Вот один из них, вообразив себя дворником,
образовал себе метлу и в такт с Семёнычем
метет осенние оборвыши во дворе.
Он так увлечён, что стал почти видимым. 
Другому интересно делать покупки:
он по-хозяйски вышагивает с эфирными авоськами по торговым рядам,
кивает головой, почёсывает затылок и стоит в очередях.
Один из них был как-то замечен в парикмахерской,
в пустом кресле для клиентов, - сидел с важным видом,
ждал, когда его станут обслуживать: стричь или делать укладку.
Вообще, они очень наивны и чисты,
не понимают лукавства и просто юмора, -
всё воспринимают буквально.
Но ангелы очень удачно могут копировать повадки,
мимику, характер людей.

У каждого ангела есть свой укромный уголок,
своё жилище, куда он порой приходит, чтобы побыть наедине с самим собой,
чтобы дать отдых своим светлым крыльям и,
может быть, даже позволить себе какие-то слабости в человеческом понимании.
Этим уголком может быть пустынный берег моря,
площадка на вышине самой высокой горы.
Может быть и чердачная, отдалённая от центра, квартирка.
Иногда они собираются там группами и поют на несколько голосов.
А голоса у них, конечно же, ангельские.

 Есть особая категория ангелов.
Это так называемые падшие ангелы.
Когда-то так случилось, что им пришлось отправиться на Землю,
и здесь тайные, глубокие качества,
слабые и сильные стороны каждого усилились,
всплыли наружу и захотели проявиться в земных условиях.
Такие ангелы часто встречаются среди нас.
Они видимы, они  люди.
Но все же и их можно узнать по особой энергетике,
по их еле уловимому неземному, душевному излучению,
они обаятельны, навевают чудную меланхолию,
и все равно всегда от них исходит некая нездешность.

Ангелы, самые разные, - среди нас. И их не так уж мало.

Иногда они уходят. Насовсем.
По ребристым бликам предзакатного моря,
не касаясь поверхности, или по облакам идут они в заходящее солнце,
бывает, поодиночке, бывает, группами.
Это так красиво!
Им трудно принять решение уйти,
но если они уходят,
то обратно уже никогда не возвратятся.

               
                ***

         
           Мой знакомый ангел по имени Федя, из тех, что относятся к легендарным «падшим», частенько захаживает ко мне в гости с бутылочкой красненького и чего-нибудь вкусненького. Он художник и очень даже неплохой. А если зашёл в гости, значит продал свой очередной шедевр и теперь расслабляется. Картины, и правда, у него очень необычные, загадочные. В них переплетены реальность с потусторонними образами, в них живут нездешние существа, которые настолько ощутимо-настоящи на этих картинах, что охватывает дрожь. И почти на каждой картине есть ангелы – и тёмные, и светлые. Федя говорит, что пишет то, что видит.
           Я накрываю быстренько стол, и мы в радостном возбуждении усаживаемся гурманить. Это проявляется не только в нашей трапезе, но больше всего – в наших разговорах. Они всегда бывают настоящим праздником. Мы говорим о своих снах, о знаках, полученных за последние дни, говорим о наших знакомых в ключе их необычности: придумываем им разные роли и волшебные свойства. Мы просто рассказываем друг другу о том, какие мы хорошие, подхваливаем друг друга. Иногда плачемся на личную жизнь и утешаем сами себя.
Вобщем, такие посиделки нам всегда в удовольствие.

          Однажды Федя пришёл вот так же после продажи своей картины и мы сели за столик. Он был, не в пример обычному, очень печален. Долго молчал, погружённый в себя. Мне не хотелось его тревожить, потому что чувствовалась его углублённость далеко внутрь каких-то своих миров. После второго бокала он хмуро выдавил из себя: «Я – козёл…» Мне пришлось опешить. Что же такое могло случиться, чтобы жизнерадостный Фёдор навал себя козлом? Ещё помолчали. Наконец он начал говорить, будто не замечая моего присутствия.

          «Я увидел её на вернисаже, ну, на том, что открыли месяц назад в Доме Касторского. Там, ты знаешь, были вывешены в числе других несколько моих удачных работ. Народ приходил смотреть, оставляли щедрые отзывы, часть картин сразу же была куплена. Мы, художники, были довольны - меценат щедро выложил на этот вернисаж, была хорошая реклама по городу -  для нас это,  как искупаться в жаркий полдень.

          Она была такая небольшая, миниатюрная, скромная и какая-то очень светлая. Совсем еще девочка: двадцать лет.
Я сразу же примагнитился к ней всем своим существом, кроме телесного. Только приличия не позволяли мне сделать этого. Вот так вот, сходу, меня еще ни к кому не притягивало.  Я был просто ошарашен и потрясён. Её звали Светой – будто всё подгадано. Ей очень понравились мои картины, и, когда я, сделав несколько заслуженных комплиментов, пригласил её позировать для своих будущих картин, она с радостью и какой-то щедрой наивностью согласилась. Мы договорились, что через день она придёт в мою мастерскую и я сделаю несколько зарисовок и набросков.

          Уже неделю наши занятия успешно продолжались. Мы оба были довольны. Погода была великолепная – золотая осень. Она приходила после занятий в институте, мы занимались часа четыре с небольшим перерывом и шли гулять, вернее, я провожал её домой. Ах, какие были дни! Листья под ногами старались шуршать по-особенному, когда мы шли с нею рядом. Мне казалось, что мы не идём, а плывём по воздуху на расстоянии пальца от земли. Она всё время улыбалась или смеялась, рассказывала о том, что у них произошло в этот день на учебе, а я – свои нескончаемые художеские байки. Как же нам было хорошо вместе! Я боготворил её, не мог налюбоваться. Мы очень сдружились, нашли множество сходных интересов и общих знакомых. Рядом с ней я чувствовал себя иным, чем обычно: меня не покидало чувство святости всего в мире. Вот мы шли, и, казалось, всё вокруг сияет чистейшим светом, все люди вдруг обрели свою светлейшую сторону, повернулись ею к миру.

          Недели через две, когда мы стояли на набережной и смотрели на спокойную воду, я спросил её совершенно искренне.
- Светочка, дорогая, ты – Ангел чистой воды! Как же ты живешь в этом мире?!
Она весело засмеялась, правда, немного смущённо и, блестя глазками, ответила.
- Очень просто живу. Мир кажется мне таким прекрасным! Он постоянно сверкает и переливается. Он улыбается мне постоянно.
- Зачем же ты пришла в этот мир, ангельская душа?
- Из любопытства.
- Это я – из любопытства, а ты – будто ошиблась адресом. Но ты делаешь этот мир таким волшебным. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Возможно, у тебя получится. Только не дай себя никому обмануть, ведь ты так чиста, и этим легко могут воспользоваться…

          А через три дня на том же месте, робко и нежно прижавшись ко мне, Света почти шёпотом излучила: «Я люблю тебя…», - я обмер от счастья и страха, - "Я хочу быть с тобой… прямо сейчас… можно?"

          Ох, бедная моя девочка, она не знала, какой я  пройдоха. Она видела во мне только то, что видела во всём мире – свет, красоту, доброту и любовь, она отражала от меня свой волшебный мир и верила, что этот отражённый её мир – мой. А я – всего лишь теряющий молодость гуляка, бабник и безобразник. Она даже представить не могла, сколько в моей постели побывало баб. Не, задумываясь, с первой же встречи или с первого же сеанса, я пользовал женщин и девчонок. Но вот она, эта ангельская, родниковая душа хотела быть со мной. Я никогда не думал о том, чтобы затащить её к себе в койку – слишком она была иконной по своей сути, и я не мог святотатствовать. Но когда она сделала это своё признание, всё моё потайное желание вдруг всколыхнулось со страшной силой, и я стоял здесь, борясь сам с собой. Всем своим нутром я чувствовал, что нам не нужно быть вместе, -  при представлении этого я чётко ощущал тревогу. Но моё естество брало вверх и я сомневался – истинно ли моё первое ощущение.

- Светочка, милая моя…. ты – ангел, а я – дремучий абориген этого сумбурного, невесть кем придуманного  мира.
- Нет, Феденька, это ты ангел, я чувствую это, чувствую!
Она еще сильнее прижалась ко мне и из её небесных глазок потекли милые ручейки – столько чувства она вложила в свои слова.
- Если и ангел, то – падший, - с горькой иронией произнёс я. Не мог же я рассказать ей о всех своих «художествах», - я тебя очень люблю, пташечка моя, но, поверь моему опыту и чутью, нам не нужно быть вместе и, может быть, следует сейчас и расстаться, чтобы не впадать в соблазн.

          Она обхватила меня руками, еще сильнее прижалась и замолчала. Так мы стояли некоторое время. Потом она, не глядя на меня, быстро побежала домой.
          Я остался стоять на набережной. Курил. Долго не решался уйти, надеясь, что можно вернуть ту благодать, которую ощущал, будучи вместе с ней.

          Мир сразу стал обыкновенным, все радужки куда-то пропали, на небо набежала тучка. Но я был уверен, что ангелы должны быть с ангелами, иначе их ожидает трагическая судьбина.
          В этот момент тучи сгустились еще сильнее, я прикрыл глаза, и перед моим внутренним взором пронеслось-мелькнуло видение, от которого мне сначала стало жутко, а потом я обрадовался, потому что понял – поступил  правильно, и, подняв воротник, под первыми каплями дождя зашагал к себе.»

          Фёдор откинулся в кресле и прикрыл глаза ладонью.

- Что же за видение было у тебя в тот момент?
- Я вдруг увидел, что мы со Светой предаёмся безумию любви. Нет слов описать ощущение счастья обладания ею! Это запредельно. Но вот она уходит, просит не провожать её. Я выглядываю в окно, чтобы посмотреть на её милую удаляющуюся фигурку. С высоты десятого этажа она кажется маленькой муравьишкой в синем пальтишке. Я счастливо улыбаюсь, и вдруг из-за угла соседнего дома неожиданно на большой скорости вылетает чёрным коршуном Ниссан. Светочка смотрит на мои окна, машет рукой, поэтому слишком поздно реагирует на приближающуюся опасность. Страшно говорить, что произошло в следующий момент. Меня парализовало на месте. И, парализованный, я вдруг вижу, как стремительно снизу, с места, где сейчас лежит Света, поднимается прямо ко мне белое облако. Подлетая ко мне, оно обретает форму и образ прекрасного ангела, так похожего на мою любимую девочку. Ангел светлый протягивает мне руки и улыбается. Он проникает сквозь стекло, окружает меня своей бесплотной благостью, и мне становится вдруг так хорошо и блаженно, как никогда. Я улыбаюсь и шепчу: «Светочка…» Ангел истаивает и тут же оказывается за окном. Последнее, что я увидел, как это светлое существо переместилось на облако и, перелетая с одного на другое,  удалялось всё дальше и выше…
- Да, это, действительно, очень сильно… Но правильно ли ты поступил, не ответив на чувства светлой девочки – всё-таки это ещё вопрос вопросов. Неисповедимы пути…

          Мы выпили ещё по бокалу вина. Помолчали. Ещё глубже прочувствовав весь рассказ своего друга, спрашиваю его.
- Ну, а почему ты козёл, Феденька?
Он встрепенулся, вжал в себя широкие  плечи и без эмоций ответил.
- На следующий же день после нашего расставания я притащил  к себе Светку, мою старинную знакомую - оторва та еще – и мы с ней загуляли на всю катушку по полной программе.
- Ну, что ж, Феденька, радоваться жизни во всех её проявлениях – это твоя суть, не противиться же ей.
- Но на следующий же день после Светочки, ты понимаешь?!... А вчера продал картину, для которой она мне ассистировала. Подобное полотно уже никогда не напишу, - получился истинно шедевр. Не смотря на то, что запросил очень много, взяли сразу же.
- Главное, ты спас её, а все остальное – уже другая история.
- Спас… Не факт, что спас. Найдётся вдруг идиот еще хуже меня, и спасу ей не будет… Ладно, пойду я. Прости, что развесил тут у тебя сопли. Не провожай, сиди пожалуйста. До встречи!

         Он встал, высокий, стройный, привлекательный до жути – не удивительно, что и ангелы влюбляются, - и направился к выходу. Поначалу совсем не обратилось внимания, но, когда он уже поравнялся с дверью и стал выходить, мне явно увиделось, что он идет очень легко, не касаясь пола. Мурашки забегали по моей голове. Захотелось встать и подойти к окну.
         Воскресный день перевалил уже на вторую половину, солнечный диск начал опускаться в буйные облака, которые темпераментно, постоянно меняя форму, очень быстро плыли на восток.
         И вдруг прямо передо мной, напротив, за окном, возникло очертание облачно-эфирного ангела. Он смотрел на меня, будто что-то говорил. Но мне трудно было понять – что.


                Ноябрь  2010



Коллаж автора по мотивам изо-работ Владислава Ерко