Суровая правда жизни

В далекой техасской пустыне
Техасское солнце палило,
Лучами своими сжигая
Живое на мили вокруг.

Все звери сбежали отсюда
Лет двести иль триста назад,
За ними ушли и растенья,
Оставив один лишь песок.

Никто не совался в пустыню,
Хотя… Обождите минутку!
По-моему, кто-то скачет
На черном мустанге вдали!

Что ж, интересно, случилось
С отчаянным всадником этим,
Раз ветра быстрее он мчится
По этой ужасной пустыне?

Вот он уже скачет поближе,
Напялив ковбойскую шляпу,
К лицу платок прижимая
И шпоры в мустанга вонзив.

И вдруг, горизонт разрывая,
В пустыню несется причина,
Которая и гонит ковбоя,
Отдохнуть ему не давая.

Ох! Это ужасно!

Ведь свора жестоких команчей
Лихого преследует всадника,
В руках держа томагавки,
Зубами сжимая ножи.

Ковбой не боялся индейцев.
Он знал, что мустанг его дикий
И быстрый, как новый «Феррари»
От них его прочь унесет.

Но тут, о проклятье,
Змея укусила мустанга,
И он на песок завалился,
Подмяв под себя ковбоя.

И их окружили индейцы,
С коней они все послезали,
И вождь, подойдя к ковбою,
Ударил его по лицу.

- Конец тебе, белая сволочь, -
С казала индейская морда.
- Сейчас ты умрешь и лишишься
Волос на своей голове.

- Отчаянный Джек мое имя,
И смерти плюю я в лицо.
Так что иди ты, уродец,
К черту с оравой своей!

Имя услышав ковбоя,
Застыли индейцы на месте,
Не в силах поверить, что видят
Перед собой героя.

Да,  Джек был героем,
Смелее, чем весь Дикий Запад,
Удачливее, чем Фортуна и
Вообще молодец.

Ведь от не терпел негодяев,
И с ними был он жесток,
Джек был справедливым и честным,
И он уважал закон.

Но грязные красные свиньи
Жаждали только убийсива,
И слава крутого ковбоя
Не остановила их.

Их острые стрелы вонзились
В отважное сердце героя,
Но он не кричал от боли,
А лишь улыбался в ответ.

Джек умер… Краснокожие сняли
Скальп с его головы,
И поскакали обратно,
О ставив тело койотам…

Мораль: В жизни чудес не бывает,
И будь ты хоть сто раз героем,
Это вовсе не значит,
Что ты никогда не умрешь.