Эдуард Лимонов

(Роман «Это я – Эдичка» – гимн индивидуализма)


Начиная разговор о самом популярном и, можно сказать, самом скандальном романе Эдуарда Лимонова, хочется заострить внимание прежде всего на основной его мысли – проповеди здорового индивидуализма. Писатель верно подметил главную особенность социалистического строя в нашей стране – торжество и даже засилие воинственного коллективизма на всех уровнях. А коллектив не всегда прав, как нас этому учили в застойные годы, и не всегда верна пословица: «один ум хорошо, а два лучше». К уму нужно подходить с качественной меркой, а не с количественной. Я думаю, нет ничего порочнее приверженности принципу правоты большинства, особенно когда принимаются важнейшие исторические решения на государственном уровне. Увы, это происходит до сих пор на наших «самых демократических» съездах народных депутатов.
Любая индивидуальность в подобных условиях, естественно, подавлялась, а то и вообще выдворялась за пределы отечества с израильской визой в кармане, как это и произошло с опальным харьковским поэтом Эдиком Лимоновым. Как уточняет автор, политических разногласий с советской властью у героя романа не было, были только эстетические разногласия.
Потому-то вновь испеченного эмигранта Эдика Лимонова и не принимает диссиденствующая литературная среда старых эмигрантов с именами и соответствующими их положению регалиями. Эдик неожиданно убеждается, что все эти выехавшие за рубеж бывшие советские писатели – всё тот же коллектив по образу и подобию пресловутых совдеповских союзов писателей. Что-то наподобие сталинского колхоза, где все – «за», а единоличник мгновенно оказывается с клеймом «врага народа». Все эти литературные дела эмигрантской элиты, по мысли героя романа, ничто иное, как всё та же мышиная возня возле кормушки; отпихивание друг друга локтями, «непущание чужаков» и так далее. Это поэту Эдику Лимонову до боли знакомо, всё это он уже видел в Союзе.
«Мафиози никогда не подпустят других к кормушке... Дело идет о хлебе, о мясе и жизни, о девочках. Нам это знакомо, попробуй пробейся в Союз Писателей в СССР. Всего изомнут... Не на жизнь, а на смерть борьба... Это вам не шутка».
Таковы мысли героя произведения.
Мало того, само американское общество оказывается коллективом, – теперь уже капиталистическим. В нем так же нет места свободной, ни от кого не зависящей личности. Индивидуалистическое «я» поэта Лимонова мгновенно подавляется многоголосым «мы» законопослушных американских налогоплательщиков. Социализм наоборот, так сказать. Здесь также как и в СССР никому дела нет до стихов поэта Эдика Лимонова, да и до него самого.
Этот мотив романа наиболее актуален сейчас для нашей многострадальной России, вступившей на путь капиталистического развития. Материальное благополучие, конечно, немаловажный фактор для человека, но не стоит забывать и о духовности. Разрушая социализм, не стоит разрушать его до основания, ибо какие-то позитивные моменты в нем все-таки присутствовали. Не все поддается пересчету на курс доллара, искусство и культура особенно.
Поэт Эдик Лимонов, оказавшись в чуждой ему, непонятной, иноязычной среде, естественно, испытывает шок, – моральный и духовный кризис. Не умея устроить свои денежные дела, он вскоре впадает в крайнюю степень нужды. Как результат – уход горячо любимой им жены Елены, не пожелавшей делить с любимым рай в шалаше в стране равных для всех материальных возможностей. Это обстоятельство подливает масла в огонь: и без того шокированный Нью-Йорком Эдичка проникается всё большей ненавистью к американскому образу жизни. Отсюда и его агрессивная большевицкая революционность, и несдержанность в выражениях. Как бы не шокировало самого читателя использование автором ненормированной лексики, попросту говоря мата, она оправдана в устах такого неудачника, не умеющего устроить свою жизнь в эмиграции, каким является поэт Эдик Лимонов. Человек с таким характером не может говорить и мыслить иначе. Ведь сформировался этот характер в среде, где употребление подобной ненормированной лексики не считалось чем-то предосудительным, а было вполне нормальным явлением, как «здравствуй» и «до свидания». Конечно, я не за то, чтобы превращать художественное произведение в сплошной поток бранных слов и выражений, но бывают исключительные случаи, когда подобная ненормированная лексика просто необходима.
Теперь, по логике вещей, пришло время коснуться и, якобы порнографических сцен в романе. Не вдаваясь в долгие и ненужные рассуждения о том, что есть секс, а что – порнография, что законно, а что не законно, что имеет право на существование и изображение в художественном произведении, а что нет, скажем только, что подобные сцены в романе не самоцель, а результат всё той же логической необходимости утверждения торжества индивидуализма над косным, ханжеским коллективизмом. Эти натуралистические сцены нужны были автору для того, чтобы доказать превалирование собственного интуитивного порыва личности над законами и нормами поведения, установленными обществом. Внутренний интуитивный импульса (если, конечно, он не следствие деградации или каких-нибудь болезненных маниакальных отклонений) всегда самый верный, имеющий высший, космический источник.
Также не следует забывать отчаянное положение героя, оказавшегося изгоем на чужой земле, брошенного женой, одинокого, никому не нужного. В этих натуралистических сценах, несмотря на некоторую примесь физиологии, герой поднимается на очень высокую ступень самоотречения, самоуничижения даже. Так что невольно приходит на ум Евангелие и проповедь Христа, о том, что унижающий себя возвысится... а кто хочет быть «большим» между людьми, пусть будет им слугою...
Есть и другие примеры следования Эдиком заповедям Христа. Он совершенно не заботится о хлебе насущном: не сеет, не жнет, но от голода не умирает – получает Вэлфер (жалкое денежное пособие, позволяющее влачить полуголодное существование). Когда его бывшей жене Елене понадобились деньги, герой романа отдает ей последние. И это после ее измены, после стольких бед и разочарований. Воистину, Бог кого любит, того и наказывает; и чем не несчастнее по земным меркам человек, тем он ближе к Богу.
Конечно, Эдичка Лимонов – эгоист. Но, не возлюбив себя, не возлюбишь и ближнего. Несмотря на отчаянное положение, у героя романа не пропадает жажда жизни, он постоянно тянется к людям. С легкой иронией и любовью описывает герой свое эмигрантское окружение – таких же неудачников и чудаков, обитающих в отеле «Винслоу». Это прежде всего Лёня Чаплин, в бытность свою в Союзе заочно влюбившийся в младшую дочку Чаплина и в ее честь взявший себе псевдоним. «Когда упомянутая дочка вышла замуж, у Лёни был траур, он пытался отравиться. Я его знал в Москве и единожды был у него на дне рождения, где, кроме меня, был только один человек – полунормальный философ Бондаренко, идеолог русского фашизма, подсобный рабочий в винно-водочном магазине». Приехав в Америку, Лёня побывал в нескольких штатах и в нескольких штатных психбольницах, стал получать Вэлфер и все деньги – откладывать, а питаться объедками из мусорных корзин.
«Совсем другая форма безумия поселилась в Сашеньке Зеленском. Этот тихоня с усами известен среди нас тем, что у него гигантская для эмигранта сумма долгов. Он нигде не работает, никаких пособий не получает и живет исключительно в долг».
В принципе, той или иной формой «безумия», по мысли героя романа, поражены чуть ли не все русские эмигранты-неудачники. Это как бы их защитная реакция от «безумия» американского образа жизни. Вот как об этом говорит сам Эдичка:
«Мы». Хотя я мыслю себя отдельно, я всё время возвращаюсь к этому понятию «мы». Нас здесь уже очень много. Так вот, нужно признать это, среди нас довольно много сумасшедших. И это нормально».
В этом и подобных высказываниях подкупают не только предельная искренность автора и говорящего его устами Эдички, но и безжалостная самоирония.
Несмотря на свою кажущуюся простоту, отсутствие сюжетной линии, незамысловатость стиля, роман «Это я – Эдичка» с первых же страниц приковывает внимание читателя не хуже первоклассного детектива. Роман не так прост, как кажется на первый взгляд. В тексте его закодирован глубокий философский смысл. Основная мысль романа – торжество индивидуализма, то есть, свободной личности. Это даже не демократия, к чему мы только-только начинаем поступательное движение, а гораздо выше и прогрессивнее. Это гармония с самой Природой, а, в конечном счете, слияние личности с Богом. Вот что, по-моему, хотел выразить в своем произведении автор.
Естественно, что роман был многими не понят и не оценен по достоинству. И долго еще будет не пониматься, пока будут превалировать на Земле материальные ценности над духовными, пока не изживет себя порочный в своей основе технократический прогресс, пока будут сохраняться государственные границы и национальные предрассудки и еще многое, многое и многое другое.
Но всё это дело отдаленного будущего, а пока книга Лимонова, увы, – лишь глас вопиющего в пустыне.

1992 г.


Рецензии