Грусть по Акутагаве

Однажды я открыл для себя мир английской прозы начала двадцатого века. Почему открыл для себя так поздно? Видимо потому что всегда был безнадежно влюблен… Влюблен в англо-американскую и французскую фантастику, японскую поэзию. Я никогда не думал, что восток, а именно китайская и японская культура, которой я увлекался, сможет породить во мне новые чувства, пока не прочитал Рюноскэ Акутагаву. 
Ему присуще японское изящество, он не переполнен той приторностью, что преподносит нам Восток. Более того, что-то в Акутагаве есть ницшеанское, что-то свободное и не задогматизированное ни силой всеобъемлющего логоса, ни безнадежностью всемогущего божества, ни выкриками и лозунгами. А выбор мой пал на Акутагаву случайно, как, впрочем, и все уникальные вещи часто рождаются случайно, а не по воле судьбы, разума.
Этот автор является любимым у режиссера Акиры Куросавы. Меня заинтересовало, чем же привлекло его внимание творчество Акутагавы.
Рюноскэ Акутагава понял, видимо, слишком рано для себя все безумие и парадоксальность жизни человеческого общества, западню в разрешении извечных вопросов, в парадоксальности самой жизни, которую человек возвел до абсолюта. И, если остальные авторы выражали все это в монументальных трудах, ловя в западню усталого обывателя, внезапно понявшего это, то Акутагава говорит и пишет об этом с легкостью, его мысль - это набросок, падающая капля росы, вобравшая в себя отражение окружающего мира, а затем разбившаяся в дребезги.
Увы, а, впрочем, может и к счастью, этого понимания оказалось достаточно для столь короткой жизни Акутагавы. Достаточно настолько, чтобы уйти из нее по собственному желанию. В память о столь выдающейся, но столь легкой для понимании гениальности Рюноскэ Акутагавы предлагаю прочитать его афоризмы:

Правящая нами мораль – мораль феодальная, отравленная капитализмом. Она приносит нам один вред и никаких благодеяний.

Сильные попирают мораль. Слабых она лелеет. Те, кого она гнетет, обычно занимают среднюю позицию между сильным и слабым.

Молодой человек, являющийся художественной натурой, позже всех обнаруживает людское зло.

Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима.

Житейская мудрость учит не страдать от недостатка пылкости. Гораздо опаснее недостаток холодности.

Самое трудное искусство – жить свободно. Правда, свободно не означает бесстыдно.

Самый яркий симптом самоистязания – видеть во всем ложь. Нет, не только в этом. Еще не испытывать ни малейшего удовлетворения от того, что видишь ложь.

Я часто думал: «Когда я влюблялся в женщину, она всегда влюблялась в меня.  Как было бы хорошо, если бы, когда  начинал ее ненавидеть, она тоже начинала ненавидеть меня».