Инверсия

Я возвращался к себе домой, прорываясь сквозь вязкий туман. Пришлось пойти в обход, так как на обычном пути плотность была слишком велика, а я устал. Местами серый, местами голубой, туман почему-то напоминал Белую Грусть, с которой я весь день боролся. Только она совсем не вязкая, но разрывается с таким же треском.

Уже подходя к дому, я заметил клок резонанса. Осторожно обходя его, я зацепил ногой какой-то предмет, который, гремя и стукаясь, покатился к самой середине резонанса. Я тут же нырнул вперёд и поймал его у самого краешка – если шум попадёт в резонанс, его до утра не заглушишь. А я хотел спать.

Я уж было хотел выбросить предмет, но моё внимание привлёк материал, из которого он был сделан – такое ощущение, что вещества нет, есть только пространство, чем-то занятое. Продавить его было нельзя. Когда я внёс предмет в дом и включил свет, то удивился ещё больше: он был похож на равносторонний треугольник, разорванный у вершины так, что два не связанных ребра стали скрещивающимися. Когда я двигал его, казалось, что он скользит вдоль пространства – серебристая трубка словно оставалась неподвижной, только прирастала с одного конца и укорачивалась с другого. Хоть материал и был неощутим, но блики света на нём были неподвижны, значит, он всё-таки был. Это был предмет.

Я пожал плечами и бросил его на полку в прихожей. Собрав почти весь свет в охапку, я вытолкнул его из спальни и завесил дверь. Не раздеваясь, я упал на кровать и заснул.




С утра я немного покрутил дом и успел к своим вовремя. Со вчерашнего осталось несколько мелких дел, которые лучше решать с утра – теплее, да и воздух мягче. Разобравшись с текучкой, я прилепился к обзорному шару и стал рассматривать найденный предмет. Я взял его на работу, чтобы проконсультироваться.

Вошёл Баб. Как всегда с утра он был немного расстроен – наверное, опять снились тоскливые сны про другие реальности.

– Привет, Баб, – сказал я. – Сны мучают?

– Нет, вчера ребята из другого объёма показали интересную вещь, – он почесал в затылке. – Оказывается, теоретически частицы могут существовать.

– Ну, не спеши, – возразил я. – Во-первых, ещё ничего не доказано, а во-вторых, всё равно ничего не получится.

– Доказано, – Баб стал ещё более расстроенным. – Но ты прав. Нам до них не добраться. Целое море различных явлений! Частицы – одно из самых сложных, но не единственное, и мы никогда их не увидим. – Он ударил кулаком по ладони. – Хотел бы я на это посмотреть!

– Ну а что теоретически? – поинтересовался я.

Баб пожал плечами:

– Между ними могут действовать разные силы, и это приводит к формированию совершенно разных объёмов – парни из исследовательского называют их мирами.

– Угу. Слушай, Баб, не знаешь, что это может быть за вещь? – я кинул ему сломанный треугольник.

Он поймал его, осмотрел, постучал по ребру трубки.

– Не знаю. Что-то странное… С-собака! – Баб неожиданно отбросил треугольник. – Жжётся!

Я спустился и поднял трубку.

– Со мной такого не было. Что ты сделал?

Он показал руку.

– Ты видел. Похоже, это небольшое обморожение.

Я попробовал повторить его действия, но ничего не добился. По-прежнему предмета будто не было. Я запечатал треугольник в пакет и бросил в куб к своим документам.

– Ну что, продолжим вчерашнее? – спросил я.

– Давай, – согласился Баб. – Клиент нервничает.

Мы отправились к человеку, приславшему вызов три дня назад. У него оказались проблемы с пространством: он не мог выйти из дома. Когда мы пришли к нему и попросили показать, он сказал:

– Выйдите из дома, чтобы я вас не задел.

Мы вышли и увидели, что когда он приближается к выходу, то увеличивается в объёме настолько, что не пролазит в дверь.

– Как интересно, – удивился Баб, возвращаясь. – Новые правила устанавливали?

– Нет, я вообще ничего не делал! – воскликнул клиент. Он выглядел измученным.

Вообще-то, в случае каких-либо неполадок людям можно сидеть дома до устранения, и ничего страшного не бывает – им выписывают отпуск, а до прихода корректоров можно, например, поспать. Но, возможно, у него была клаустрофобия, и он давно не видел розового неба и зелёных облаков. Если долго сидеть взаперти, озвереешь.

Мы стали проверять его протокол и характеристики. Последним изменением была установка неизвестного правила. Попробовав посмотреть автора, мы убедились, что это не наш клиент. Все остальные действия были в пределах нормы, и вызвать такой необычный эффект не могли.

– Придётся вас разобрать, – вздохнул Баб.

– Зачем? – почему-то испугался клиент. Мы молчали. – А назад соберёте?

– Разумеется. В конторе у нас есть кое-какое стационарное оборудование, мы вас посмотрим и снова соберём.

– Подумайте, – добавил я, – и позвоните после обеда.

Мы ушли.

– Ты хочешь осуществить полную проверку? – спросил меня Баб.

– Конечно, а что?

– Понимаешь, мне показалось, что правило не совсем линейное… скорее, гиперболическое.

– Что ты задумал?

– Давай его разберём, а потом соберём снаружи. Тогда он не сможет увеличиваться, и правило поломается.

Нарушение правила вело к его отмене. Но…

– Баб! Ты с ума сошёл! А если граница – не дверь? Тогда он забьёт весь объём, и нам места не останется!

– А какая у него может быть граница? Обычная ошибка, не более.

Я вздрогнул, вспомнив происшествие в одном из дальних объёмов.

– Ну его в задницу, Баб! Даже если ты прав, а вдруг с обратной стороны границы его вывернет наизнанку? Кто его будет собирать?..

Он согласился:

– Ладно, кот с ним. Всё равно сейчас работы немного. Проверим и поправим.




После обеда клиент позвонил и разрешил разобрать его, а Баб успел сгонять в архивный объём и выяснил, что та штука, которую я нашёл вчера – Инвертор. Текст справки был лаконичен: «Инвертор. Принцип действия неизвестен. 1 экз. защ.».

– Как включать, они, конечно, не сказали…

Баб кивнул.

– Поехали тогда к клиенту, что ли.

Мы прибыли к клиенту со стандартным оборудованием. Тот нервничал и всё время спрашивал, не испортим ли мы что-нибудь. Мы заверили его, что всё будет в порядке, в нашем объёме таких операций было четыре, а в соседних и вообще несчётное количество. Все успешные. Он немного успокоился и лёг на кровать.

Баб быстро заморозил его, и мы начали разборку. Отдельные части тела мы запаковывали и сгружали в пневмотележку. Под вечер мы подключили клиента к диагносту и прогнали первый тест. Сразу же обнаружилось неправильное подключение. Через полчаса мы закончили переподключение и разошлись по домам.




С утра Баб запустил тесты и ушёл за бланками, а я следил за диагностом и вертел в руках треугольник. Когда я взялся за несвязанные стороны и нажал на срезы, рёбра неожиданно легко повернулись. Я убрал пальцы со срезов, и ладони резко обожгло. Я отдёрнул руки и посмотрел на ладони – они были бледные и сухие. Через мгновение пальцы стало ломить, как будто я вынул их из холодильной экспресс-установки. Когда Баб вернулся, я порадовал его:

– Теперь я умею отмораживать руки! – и показал ему, как это делается.

Баб положил бланки на свой куб и проверил протокол диагноста.

– Ого! Тсил, у нас проблемы.

Я глянул – все стандартные тесты в рамках объёма пройдены. Значит, ошибка случилась при взаимодействии с другими объёмами.

К обеду диагност завершил проверку и ничего не обнаружил. Баб предложил сдать клиента в архив. Я только хмыкнул.

– А что с ним делать? – сказал Баб. – Всё равно мы ничего не можем. Ты же сам собирал диагност, если уж он ничего не нашёл, значит, ничего и нет. Точнее, ничего не решается.

– Не можем же мы его так оставить, – возразил я. – Заказ принят, процесс идёт. Давай сначала соберём его и спросим – оставить его дома или можно его в разобранном виде держать в лаборатории.

Мы отнесли его домой и собрали. Выслушав нас, клиент закрыл глаза и сжался.

– Значит, или дома сидеть, или запчастями в вашей мастерской?

– Примерно так, – сказал я. – Сейчас мы не можем найти причину, а вам, возможно, надо решить какие-нибудь проблемы.

– Проблемы… нет у меня никаких проблем, кроме этой. Ладно уж, разбирайте.

– Тогда можно мы у вас в доме немного посмотрим сначала, вдруг, найдём причину? – спросил Баб.

– Чего там, смотрите… – казалось, клиент потерял всякий интерес к жизни. Если так пойдёт дальше, он того и гляди помрёт.

Мы быстро осмотрели дом и ничего не нашли. Только по углам оседали какие-то чёрные хлопья, но это нормально, особенно, если хозяин дома хорошо спит. Вот у Баба я таких хлопьев никогда не видел. Да и не так часто я у него бываю.

Наконец мы снова разобрали клиента и отвезли его в контору.

– Подключаем? – сказал Баб.

– Пока не стоит, давай думать.

Мы думали до вечера, но так ничего и не придумали. На удивление, никаких заказов не поступало.

– Слушай, Тсил, можно, я к тебе зайду? – неожиданно спросил Баб.

– Спать боишься? – подколол я.

– Надо кое-что сказать, – таинственно пояснил он.

Так что этим вечером через туман мы пробирались вдвоём.

– Что ты хотел сказать, Баб? – спросил я его, когда мы сидели на кухне под облаком света.

– Я тут кое-что прочитал… правда, что объёмы реагируют на изменения?

– Конечно, – подтвердил я.

– Я не об этом. Что если я намереваюсь как-то изменить объём – как он на это отреагирует?

– Не понял, на что отреагирует? – удивился я.

– На моё намерение, – пояснил Баб.

– Не знаю. То, что тебе нужно будет получить все разрешения, это точно, но я никогда не слышал, чтобы надо было договариваться с самим объёмом. – Я улыбнулся, но Баб, похоже, был совершенно серьёзен. – Это всё, что ты хотел сказать?

– Не совсем. Я прочитал, что когда-то был некий инструмент, который позволил увидеть совсем другие объёмы, такие вещи, которые позволили создать теорию частиц.

– Ну и что?

– Я подозреваю, что ты его нашёл.

Вот так. За что я люблю Баба, так это за то, что с виду он обычный скучный человек, но иногда делает неожиданные открытия.

– Ты уверен? Есть какие-нибудь подтверждения?

– Подтверждений нет. Я думаю, надо проверить. И лучше всего у тебя.

Он был прав – дом Баба загромождён всякими мелкими безделушками, а снаружи лучше и не пробовать, особенно в этот туман, когда все спят и не видно, стоишь ты на месте или куда-то движешься и с какой скоростью.

Я достал треугольник, и мы долго его крутили, но так и не добились ничего, кроме лёгкого обморожения. Наконец я попробовал держать треугольник одной рукой и надавливать на торец. Тут же «середина» его зафиксировалась и осталась неподвижной. Я попробовал перекладывать треугольник из руки в руку и выяснил, что если его не крутить двумя руками, то он не морозит.

– Может, это что-то вроде предохранителя? – предположил Баб.

Мы попробовали крутить треугольник по-другому. Когда я стал разгибать свободные рёбра, мне показалось, что пространство вокруг вздрогнуло. Я тут же отпустил предмет – ведь разрешения на изменения объёма у нас не было.

– Я читал, что у него был какой-то карман, в который залезал оператор и откуда он менял объём, – сказал Баб.

– Где ты это всё откапываешь? – спросил я.

Баб немного помялся и достал книжку. «Классика стимпанка» – гласило название.

– Ты читаешь фантастику? – поразился я. – Но там же сплошная чушь!

– Давай сначала попробуем, – сказал Баб.

– Тогда скажи, что там ещё про инвертор есть.

– Больше ничего. Это был инструмент для путешествия между объёмами. Что-то вроде небольшого соединения между приключениями героев. А книжка маленькая. – Он протянул руку. – Дай-ка попробовать.

Немного повертев треугольник, Баб стал пригибать свободные рёбра к среднему. Судя по его виду, они сопротивлялись, как напружиненные.

– Не получается, – сказал он. – Попробуй ты.

– Если у тебя не получилось, с чего ты взял, что у меня получится?

Баб гораздо сильнее меня, поэтому таскает самые тяжёлые грузы – пластину для диагноста, стройматериалы, мебель. Разобранных клиентов.

Всё-таки я взял предмет и попробовал повторить действия Баба. В самом конце я стал двигать рёбра одновременно, и меня слегка приморозило. Когда я отпустил треугольник, он уже не был треугольником, а только небольшим серебристым цилиндром с закруглёнными концами.

– Ну и что теперь делать? – спросил я. – Как его обратно расковырять?

– Теперь ты его активизировал, осталось вводить команды.

– А как?

– Не знаю, в книжке про это ничего не сказано, вроде, надо их просто произносить.

Я раздражённо отбросил цилиндр.

– Ладно, иди спать, утром разберёмся.




Но утром мы не разобрались, так как навалилось много мелких заказов, и мы разбежались по клиентам почти до вечера. Когда мы оба уже сидели в конторе, Баб сказал:

– Надо что-то с тем разобранным делать.

– Пошли, чего уж там, – вздохнул я, и мы пошли.

Когда мы вытащили клиента, Баб спросил меня:

– Ты инвертор дома не забыл?

Я нащупал цилиндр в кармане и ответил:

– Наверное, забыл.

– Что значит «наверное»? Доставай.

– Баб, я не буду использовать неизвестный предмет для решения неизвестной проблемы. Клиенту этим не поможешь.

– С чего ты взял, что мы будем трогать клиента?

– А что тогда? – я даже пошевелил ушами.

– Давай попробуем инвертировать объём – это всё равно, что нас инвертировать, разберём клиента и посмотрим в чём проблема. Потом устраним её и снова инвертируем объём. Тогда у нас будет нормальный объём и собранный клиент без проблемы.

– Баб, это невозможно, – сказал я. – Но мне любопытно. Как ты предлагаешь инвертировать объём?

– Давай сначала его соберём.

Мы собрали человека, но из останова выводить его не стали. Потом Баб достал свою книжку и показал место:

«Капитан Ред вытянул руку с Машиной Пространства перед собой и стал вводить команды:

– Открыть карман!

Он сел в карман и продолжил:

– Закрыть карман! Обратить совокупность! Открыть карман!

Через мгновение капитан вышел уже в ином объёме».

– Да-а-а… – протянул я. – И этим ты аргументируешь свои предложения?

– Попытка – не пытка, – сказал Баб.

– Тогда ты первый в карман полезешь, – сказал я, – посмотрим, поместимся ли мы там вдвоём.

– В книжке в кармане целый отряд перевозили, – отозвался Баб.

– Ну что ж, – я вытянул руку с цилиндриком перед собой и, чувствуя себя полным идиотом, произнёс:

– Открыть карман!

Тут же примерно в метре передо мной появился серый квадрат. Я даже присел от удивления. Квадрат не сдвинулся. Я обошёл его и обнаружил, что с обратной стороны его нет. Тогда я потрогал его «лицевую сторону». Рука свободно прошла внутрь. Я просунул голову и повертел. Ничего ясного – серость.

– Полезай, – кивнул я Бабу. – Как специалист.

Затем я залез вслед за ним.

– Закрыть карман! – скомандовал я.

И мы очутились в сером пространстве без теней и границ.

– Что дальше?

– Дальше надо инвертировать объём, – сказал Баб. – Но как – я не знаю. И, кроме того, надо сделать это относительно клиента, иначе мы просто инвертируем его вместе с объёмом.

– Если этот инструмент делали люди, похожие на меня, – сказал я, – то это просто. – И скомандовал вновь: – Выбрать объект!

Карман тут же открылся, а из середины цилиндра протянулся тонкий жёлтый луч. Не понимаю, как он проходил сквозь пальцы. Я направил луч на клиента, и серый голос произнёс:

– Объект выбран. Выбрать связанные объекты?

– Это что, с ним с голым возиться? – возмутился Баб. – Выбирай, конечно!

– Выбрать.

Серый голос подтвердил:

– Объекты выбраны.

Я сказал:

– Закрыть карман! – окно в объём исчезло. – Инвертировать объём относительно объекта! Открыть окно!

Когда мы выбрались, всё выглядело очень странно. Баб даже присвистнул. Всё было будто вывернуто наизнанку – розовый свет из окон, диагност, кубы с документами… а ещё всё заполнял какой-то туман, только не ночной, а, скорее, дневной – золотистый и хрустящий. Слышно не было, но я ощущал этот хруст кожей. Мы подошли к клиенту, и тут я вспомнил:

– А инструменты! Как мы его разберём?

– Ничего, – успокоил Баб. – Я взял.

И он действительно достал сумку с инструментами. Мы принялись разбирать клиента, но дело не шло. Пришлось разбивать мельче, затем ещё мельче. Когда я испугался, что памяти инструментов не хватит, мы, похоже, обнаружили причину ошибки. Она была в самой середине тела клиента – значит, привязана к его центру, и выглядела как маленькая синяя галочка с тремя хвостами. Я ухватил её, скрутил с центра клиента и положил в пакет – потом пригодится при расчёте услуги.

– Её надо инвертировать отдельно, – сказал Баб, – а то мы её потом не найдём.

Я согласился и засунул пакет в сумку. Мы быстро собрали клиента и залезли в карман. Я снова выделил его и сказал:

– Закрыть карман! Инвертировать объём относительно объекта! Открыть окно!

Когда мы вышли из кармана, что-то было не так. Клиент пропал. Раздался серый голос:

– Ввиду опасности дальнейшей эксплуатации инструмент перманентно деактивируется.

В то же мгновение цилиндр развернулся и принял прежнюю форму. Я попробовал сложить его, надавливая на торцы рёбер, но ничего не вышло. Баб в это время подошёл к стене и выглянул в окно, и я понял, что не так: стены были другими. Они состояли из полос желтовато-серого цвета с продолговатыми разводами и пахли. Запах был совсем не такой, как у ночного тумана или Белой Грусти или других знакомых мне вещей.

Я подошёл к окну и задохнулся от удивления.

Небо было синим. С синего неба ослепительно светил золотой шар, а вокруг него были белые облака. Поверхность за окном была пушистой и зелёной.

– Мир наизнанку, – прошептал я.

– Знаешь, – сказал Баб, – кажется, это объём с частицами и с другими замечательными вещами.

Я зевнул. Потом зевнул ещё раз.

– Баб, а ведь сейчас день! А мне хочется спать. Тут и впрямь что-то не так.

– Теоретики говорили, Тсил, что в партикулярном мире нет инварианта одновременности, – сказал он. – Я тоже хочу спать. Давай попробуем.

Мы отошли вглубь помещения и легли на мягкую жёлтую поверхность, которая слегка потрескивала под нами.

– Главное, Баб, чтобы тебе не снились тоскливые сны про наш старый объём, – пробормотал я, засыпая.