Часть 4. Глава 4

                Глава 4.

Когда Денис прибежал на постоялый двор, у ворот встретил Милену. Лицо её выражало полное спокойствие.
- А Еремейка где? – осмотревшись вокруг, ошалело спросил Денис.
Девушка пожала плечами:
- Где, не знаю, но не в тюрьме точно... Я уже договорилась, насчёт подвезти нас в деревню.
И она указала на повозку, которую заканчивал готовить к поездке мрачного вида бородатый мужик с лохматой шевелюрой. Он ловко перекинул вожжи через буланого коня,  и, натужно, будто у него что застряло в горле, покрикивая, направил его к открытым воротам. Телега покатилась нехотя, скрипя деревянными частями.
- Поехали... – тревожно выдохнул Денис.

Уже на подъезде к деревне, когда знакомые сосны сурово заколыхались верхушками, и повеяло дразнящим хлебным дымком, услышали голоса, которые сливались в тревожный гул. Возница, выглядевший до сих пор безучастно, вдруг оживился. Он обернулся к Денису, схватился за свои волосы и... скинул их. Пока парень осмысливал  метаморфозу, возница то же проделал с бровями, усами и бородой! Перед изумлённым Денисом предстал Еремейка! Его плешина блестела капельками пота, а борода и усы оказались подстрижены, что придавало ему особый интеллигентный вид.
Денис с восторгом обнял потешника и хотел укорить Милену, что так долго сохраняла тайну, но к ним на встречу по дороге бежал Кудрявый. В глазах умельца смешались краски леса в пору бури: чёрная зелень с искрами молнии. Еремейка придержал коня, и Денис с Миленой соскочили на землю.
- Беда у нас... – выдавил запыхавшийся мужик. – Увидел вас и поспешил с упреждением. Всяко может обернуться...
- Не дави на мозоль! – неожиданно серьёзно накинулся Еремейка.  – Пожара вроде не видно... Бунт разве?
- Он самый. Дворяне подбили народ супротив Исая. Люди связали бедолагу, выставили в круг и хают безнаказанно, кому как на душу ляжет. И батюшка Варлаам поддался мятежному духу, требует наказать Исая за то, что видели, как молился тремя перстами. Страх, да и только! – перекрестился Кудрявый.
Денис молчал и только хмурился: не ко сроку устроили бунт дворяне. Нужно ожидать действий из губернии и думать об этом, а не распри устраивать.
Милена же оставалась спокойной, на её лице блуждала задумчивая улыбка.
- Эх! – привычно по-шутовски притопнул Еремейка. – Едем на подмогу, а то замытарят человека ни за что.
Конь словно почуял необычность момента и, несмотря на увеличившийся вес повозки, бодро засеменил в деревню. Телега забарабанила по корням сосен, которые на въезде густо пронзали дорогу. Этот стук придал Денису своеобразный энергетический импульс, и он напрягся в нетерпении, физически ощущая близость Милены...
Топот копыт заставил Еремейку придержать коня – их обгонял на каурой, высокой лошади кузнец Данила. Он опасливо глянул на сидящих в телеге, и, сверкнув оком, резво стеганул лошадь так, что она поднялась на дыбы, возмущённо заржала и устремилась галопом.
- Из города он... – с тревогой проговорил Кудрявый. – Коней ездил ковать. Видать, вести поганые привёз.
Еремейка хмыкнул, прикусил губу и натянул вожжи. Денис с Миленой переглянулись.
Приехали в самый разгар событий: шло обсуждение кандидатуры нового старосты. Кандидат – Емельян Александрович - стоял рядом со связанным, с опущенной головой, Исаем, и вещал назидательно:
- Власть должна быть крепкая! Дабы веру беречь и порядок блюсти. Верно, господин священник? – обратился он к Варлааму.
Батюшка с развевающейся на ветру бородой казался древним старцем-прорицателем. Он сурово кривил рот и важно округлял глаза. Время от времени крестился с поклоном, будто стоял перед иконостасом. На вопрос “царедворца” кивнул утвердительно и прогудел басисто:
- Власть от Бога даётся, а Исайка стал Господа хулить,  в грехи впадать. Вон, был замечен и не раз с девкой-ворожеей, Миленой!
Толпа потехенцев загудела в разнобой, но, в целом, одобрительно. Кузнец Данила уже стоял сзади, спешился и, придерживая лошадь, что-то раздумывал. Увидев, подъезжающих на телеге, бросил поводья и, расталкивая людей, полез к центру с криком:
- Не гневайтесь, люди добрые, дайте весть донести!
Емельян Александрович прервал огненную речь, тронул рукой своего оппонента и друга Петра Ильича:
- Это кто есть?
- Кузнец будто... Данила. Дай ему слово.
- Говори, раз уже просишь! – бодро ответил кандидат, на что народ одобрительно загудел.
Данила выбрался в центр, затравлено оглянулся и, очевидно не зная к кому обращаться, возопил по старинке к Исаю:
- Еремейка сбёг из тюрьмы! И теперя губернатор распорядился послать в Потехино солдат, дабы найти бунтовщика и народ наш выпороть розгами для острастки! Собственными ушами чуял от самого Зубоедова!  Люди-и-и! Спасаться надобно в лесе! – неожиданно для своей мощной комплекции, переведя взор на толпу, заголосил кузнец, как баба на погосте.
На последние слова толпа ответила негодующим рёвом, в котором уже не было слышно ни дворянина-кандидата, ни Варлаама.
- Еремейку пытать!
- Вон, куды завели потехи-смуты!
- Ведьму Милену в холодную с оборотнем Дениской!
Эти лозунги подкидывал народу писарь-грамотей Трифон. Он умело подлаживался под настроение толпы. Сам не кричал, а науськивал паренька со звонким голосом. Мальчику льстило внимание уважаемого, грамотного взрослого, и он старался перекричать всех.
По-всему чувствовалось, что Данила добавил горючего в огонь народного гнева. Ситуация становилась угрожающей, даже Еремейка заколебался: то ли убегать шустрее, то ли как-то повлиять на бушующих односельчан. Пока шут собирался с духом, Денис, взял Милену за руку и протиснулся на авансцену.
Исай удивлённо поднял голову, Данила, боязливо сузив глаза, уступил место, а дворяне переглянулись, собираясь высказаться, но Денис уже обратился к людям:
- Селяне! Дорогие! Не в потешнике Еремейке дело, и, тем более, не в нас с Миленой. Нужно отношение к простым людям со стороны губернских властей менять в корне. Посмотрите, как вы живёте: лекаря в округе нет, школа трёхлассная разваливается, учителей нет... Отсталость такая, что хороших людей за ведьм принимаете, только потому, что они другие...
Дворяне насторожились первыми:
- О чём он говорит? – ткнул пальцем Пётр Ильич своего друга. – Вечером сам губернатор будет знать про сии речи. Можем и мы пострадать.
А народ заволновался: много в высказываниях Дениса для них было вообще непонятно. Какой в этой глуши лекарь? Откуда школа? Детей отродясь грамоте учил батюшка. Считать умели, псалтырь читали – и хорошо. Некоторые и расписываться могли. А Денис продолжал:
- Надобно написать жалобу царю, выбрать делегацию и послать её в стольный град! Всё должно быть цивилизовано...
В этом месте Денис вдруг почувствовал сильную головную боль и головокружение.
Глядя на недоумевающих, туго соображающих потехенцев, он испытал раздвоение в сознании: будто он здесь, в Потехино, и словно перескакивает в другую реальность, с другими правилами и законами. Разволновалась и Милена. Он давно высвободила руку и с трудом демонстрировала спокойствие.
- Я согласен возглавить делегацию, да и наши дворяне... – Денис обернулся к нахмурившимся царедворцам, - знают столицу, царское окружение и помогут доставить жалобу...
Звонкий голос мальчишки перебил  страстные рассуждения Дениса.
- Оборотень Дениска! С ведьмой Миленой нас на погибель толкают!
- Оборотень! – подхватил ещё кто-то и все загудели.
- Да какая она ведьма? – загорячился Денис, преодолевая головокружение. – Она просто...
Парень взглянул на девушку и замер... Почему-то сейчас, при большом стечении народа, в этот тревожный момент, впервые увидел, как она красива! Бледность щёк, волна смолистых волос и разгорающийся огонёк в глубине глаз – его просто заворожили. Он машинально вытер рукой сухие губы и хотел ещё подыскать веские аргументы, но заговорила Милена:
- Не ведьма я, а провидица. Вижу душу каждого и могу предсказать будущее!
Голос девушки окреп, наполнился особенной патетикой и торжественностью. Народ притих...
- Жили мы по своим законам и обычаям. Даже пришлые им подчинялись. Но появились люди, которые хотят порушить старое, своё внести, изменить наши души... Отсюда погибель. Кто эти люди?...
Вопрос натянутой струной перекинулся между Миленой и толпой и, казалось, зазвенел похоронным напевом.
- Вот они! – Она указала на дворян. – Подосланы к нам, дабы смуту заводить и души наши поганить. Их надобно вытурить из деревни. Было мне видение вчера на зорьке вечерней, потому так и говорю...
От таких речей народ явно оторопел, впрочем, как и ораторы. Даже Денис не ожидал от Милены такого красноречия. Издалека донёсся голос Еремейки:
- Правду девка вещает!
Поднялся гам, крики, кто-то из женщин истерично заголосил.
 Чаша доводов ораторов явно качалась из сторону в сторону, и люди уже не знали, кому верить и кого слушать. Зычный голос заставил всех утихнуть – такого давно не слышали от Варлаама.
- Слушайте, люди! – грозно стукнул он о землю своей палкой-посохом. – Пока не пришли солдаты, нам нужно самим разобраться. То, что Милена якшается с колдунами и ведьмами, всякий у нас знает. Вот и видения у неё злодейские. А что Дениска тот, за кого себя выдаёт, у меня большие сомнения. Уж больно грамотен диковинно, непонятно. На каторге мозги вправляют, а тело ущемляют.  Он же... – Варлаам сделал паузу, проводя взглядом по притихшим потехинцам, - видом молод и крепок, научен не по нашему... Жалобу подать самому самодержцу предлагает!... за такое нас спалят и следа не оставят. Посему, волею, данною мне Господом, повелеваю: Милену, Дениску и дружка их Еремейку посадить в холодную. Старостой назначить Емельку-дворянина и на том покончить!
Варлаам вновь, будто ставя точку в бурном обсуждении, стукнул палкой и кому-то кивнул. Из толпы выделились крепкие бородачи, подхватили Дениса и Милену и потащили к строению, смутно напоминающему сарай - это была “холодная” для провинившихся. А вслед им неслись разноречивые возгласы селян, которые, переговариваясь, уже спешно покидали место сходки.

В “холодной” они оказались одни – Еремейка успел скрыться. Странно, но Денисом владело ощущение не страха, а подъёма, вызванного тем, что он оказался так близко с Миленой.  Теперь их связывало общее - непредсказуемое будущее. Эта связь была главной в нарастающем чувстве. Об опасности парень и не думал.
Последние события навалились усталостью. Они уселись на солому, прижались друг к другу и на время забылись...
Очнулся Денис от дыма, жара и шума. Оказалось, они лежали, обнявшись, на соломе. Во все щели деревянного строения врывался едкий дым, сквозь который уже прорывались языки пламени. Сарай наполнялся горечью и жаром, а за стенами нарастали крики.
Денис схватил Милену за руку, и они вскочили.
- Неужели, нас подпалили? – гневом сжались губы у девушки. – Как жарко... – обречённо уронила она голову на плечо парня.
Тот машинально стянул рубаху, соображая, как бы прикрыть девушку и выбраться из огненной ловушки. Девушка отстранилась и вдруг внимательно вгляделась в его плечо:
- У тебя отметина?...
Пока Денис соображал, что ответить, Милена подбежала к задымленным дверям и закричала истерично:
- У него наша родовая отметина! Что вы делаете? Не оборотень Денис! Люди...
В глаза Дениса сверху посыпалась труха, обдало жаром. Уже как во сне он видел, что кто-то выбил дверь. Ввалились люди в солдатской форме и потащили их вон. Теряя сознание, успел увидеть затуманенные глаза Милены...

                Конец четвёртой части.