Великолепные руины. Глава 3. 9

Начало на http://www.proza.ru/2010/11/23/5 - предисловие
http://www.proza.ru/2010/11/23/15 - глава 1
Предыдущая страница http://www.proza.ru/2010/11/27/4

Во дворе стоял такой шум, что можно было подумать, что идет сражение.
Так оно на самом деле и было. Синие стрелы сражались против черных кругов. Противники носили свои опознавательные знаки на лицах в виде живописных росписей углем и синей глиной.
Альмаир и Нирэй подоспели на поле битвы в тот момент, когда началась открытая атака, а значит, наступил решающий бой, определяющий ход всей военной кампании.
- Мы – синие стрелы. Давай я тебе нарисую знак на лбу и на щеках, – Нирэй быстро поставил синие отметины на лице друга, который до этого никогда не участвовал в подобных забавах.
- А что надо делать-то?
- Как что? Победить. Хватай меч, – он всучил ему деревяшку, напоминающую меч весьма отдаленно, – и рази врагов.
- Что значит - рази? Их надо убивать? Но… - даже при всей своей испорченности он был кантанийцем. А на его родине считалось ужасным преступлением даже поднять руку на человека, не то что убить. Тем более ради забавы. Но от Энирая можно было всего ожидать. Это он уже твердо усвоил.
Нирэй рассмеялся, видя озадаченность друга.
- Надо отобрать чужой меч. У кого больше мечей, тот и победил. А если у тебя отберут меч, то ты выбываешь из игры. Но если кто-то тебе отдаст свой меч, то ты снова можешь биться, - коротко объяснил он правила игры.
Альмаир вздохнул с облегчением. Слава Владыке, убивать никого не надо. И даже бить. Но он все еще стоял в нерешительности, в то время как Нирэй уже кинулся в общую свалку.
Но бездействие продолжалось недолго. Мальчишка с черными кругами на щеках, увешанный трофейными мечами, заприметил его и прыгнул с намерением увеличить свою коллекцию. Но не тут-то было. Не зря же Альмаир с детства обучался искусству боя на мечах. В его стране это было просто популярным видом спорта. Войн-то в Кантании не было с незапамятных времен. Но Альмаиру очень нравились боевые уроки, и с мечом он был на «ты». Причем с настоящим, из стали.
Одним движением он выбил деревяшку из нетренированной руки своего соперника и налету поймал ее, привесив за специальный крюк на пояс. Парень из Черных кругов даже не успел ничего понять. Схватил один из множества трофеев, висящих на поясе, но и тот так же быстро перекочевал к Альмаиру. Меч за мечом, бывший король очень скоро разоружил своего противника.
Осмотревшись, он заметил, что Нирэй попал в окружение «черных кругов». Его друга теснили, и Альмаир бросился на выручку. Он подоспел именно тогда, когда Нирэй лишился своего последнего меча.
- Нирэй, держи, – он кинул ему один из своих трофеев, и они бок о бок продолжили бой.
Вскоре противник был разбит наголову. Черных Кругов становилось все меньше и меньше, и они рисковали остаться совсем без мечей. Это было очень опасно, потому что тогда они больше не могли бы принимать участие в этой игре до тех пор, пока Синие Стрелы не проиграют в какой-нибудь битве. А это могло произойти не скоро. Зато «армия»-победительница, и особенно ее главнокомандующие, в числе которых был и Нирэй, покрыли бы себя неувядаемой славой не только на их улице, но и во всем городке. Ведь такое событие в уличных сражениях последний раз происходило еще во времена, когда их отцы были такими же мальчишками, как они сейчас. Но неожиданно для всех Нирэй сделал великодушный жест. Он предложил окончить бой и подсчитать трофеи.
Предложение Нирэя было принято. Мальчишки угомонились и из противников снова стали друзьями. Они складывали мечи для подсчета, делились впечатлениями о бое, разглядывали синяки и хвастались своими подвигами. Во всеобщей суматохе Альмаир чувствовал себя немного неуютно: Нирэй был занят, а остальных он практически не знал. Неожиданно к нему подошел тот мальчишка, которого он разоружил первым.
- Слушай, я вижу тебя первый раз, но ты потрясающе играешь. Я думал, ты новичок, хотел легкую победу одержать. Но ты - молодец, показал класс. Как это у тебя получалось: раз – и нет меча?
Альмаир улыбнулся.
- Хочешь, научу. Это несложно.
- Конечно! А тебя как зовут? Ты здесь недавно живешь? А ты с кем тут на улице дружишь? – у его нового знакомого оказалась потрясающая способность задавать миллион вопросов, не выслушав ни одного ответа.
- Мэриин! Ты что, опять сыпешь вопросами? – Нирэй оставил подсчеты и подошел к ним.  -  Вы уже познакомились?
- Слушай, Нирэй. Этот парень лихо лишил меня всех мечей. А у меня их было, наверное, с полдюжины.
- Да, Алаир сегодня показал класс. Вот уж не ожидал от тебя такой прыти, – Нирэй хлопнул своего друга по плечу. – Ты где так научился-то?
- В моей стране есть такой вид спорта. Только мечи тяжелые, настоящие.
- Вот здорово! А ты меня научишь? – Нирэй окинул веселым взглядом бывшее поле битвы.
- И меня, – Мэриин протянул руку Альмаиру. – Меня зовут Мэриин, но можешь называть меня Мэр. Так ты, как я понял, и есть тот чужеземец, который появился здесь весной со своим конем?
- Зимой, Мэр, ты все перепутал, – Нирэй весело посмотрел на него.
- Какая разница! Так когда начнем уроки?
- Эй, не так быстро. Поумерь немного прыть. Ты классный парень, но иногда ты невыносим, – Нирэй говорил все это добродушно, а потому Мэриин не обижался. Впрочем, он вообще был не из обидчивых.
Когда Мэр отошел, Альмаир поинтересовался:
- Нирэй, зачем ты остановил сражение сегодня? Я так понял, что ты мог бы прославиться на весь город вместе со своей командой?!
- Ну, славы я, может быть, и не сыскал, зато друзей сохранил. Друзья-то важнее. Сражение все равно было ненастоящее.
Альмаир был удивлен. Он-то точно знал:  придись ему выбирать между славой и друзьями, он выбрал бы славу. Она была важнее.  Но Нирэй, которого он все больше и больше уважал, почему-то думал иначе.  И это был очередной урок ,преподнесенный ему этим днем.
Потом они еще долго общались, смеялись, обсуждали военную кампанию. Когда на улице стемнело, мальчишки разожгли костер на заднем дворе трактира и устроили в честь победы над захватчиками королевский пир в виде жаренного на прутьях хлеба и печеной картошки. Они ели обжигающие «яства», а огромные звезды раннего лета светили им россыпью алмазов в ночной прохладе.


Разошлись уже далеко за полночь. Еще никогда в жизни Альмаир не чувствовал себя, как в эту памятную ночь. Ему было так приятно на душе и легко на сердце от возникшего чувства единства с чем-то большим, чем он сам! И еще от увиденной и прочувствованной им простоты, которую в своей стране  он видел, но почему-то совсем  не понимал.
Они шли домой вдвоем с Нирэем, обнявшись за плечи, и наслаждались покоем ночи. Было слышно, как щебечут какие-то ночные птицы, кузнечики исполняли свои симфонии для скрипок, а легкий ветерок все еще доносил запах костра.
- Хороший сегодня был день. Даже жаль, что он закончился, – с легкой ностальгией произнес Альмаир, когда они дошли до трактира. Чуждые до сих пор его сердцу чувства переполняли мальчика, и ему совсем не хотелось расставаться со всеми своими новыми знакомыми и с Нирэем. Но комната его друга находилась совсем в другой части дома, нежели помещения для слуг.
Нирэй как будто понял, что он чувствует, и предложил:
- Хочешь, перебирайся ко мне? У меня же две кровати. Только постель надо будет перетащить.
Альмаир с радостью согласился.  Он отправился в комнату для слуг за своей постелью, но, возвращаясь, не смог удержаться и еще раз посмотрел на манящие звезды.
Он поднял глаза к небу. От края до края оно было украшено  россыпями небесных огней.
- Надо же, а утром были тучи…   - подумал он вслух.
Альмаир был очарован неярким мерцанием и сам не заметил, как вдруг решился на отчаянный поступок. Он больше не подбирал слова и просто спросил:
- Владыка, Ты еще хочешь со мною поговорить?..
Никто не знает, о чем именно они говорили той ночью.  Но все, о чем мальчик молча печалился, поняв, что изгнан из своей прекрасной страны, наконец было высказано. И кто бы мог подумать, что расскажет он о своей боли не кому-нибудь, а Великому Владыке!
Сердце Альмаира успокоилось. Он не был королем, но был почти счастлив. Словно целительный бальзам пролился на его исстрадавшуюся душу, растопив в ней давнишний лед, И  впервые ему подумалось, что в его вынужденном путешествии и жизни в чужой стране есть что-то хорошее. 
- Владыка, мне так жаль, что я потерял Родину, -  посетовал он на кантанийском, -  но сегодня мне стало легче.  Почему я раньше не понимал, что так хорошо иметь друзей?.. Моя жизнь изменилась, но я даже немного рад, что оказался в Энирае.
Вскоре во дворе показался и Нирэй, обеспокоенный долгим отсутствием друга. Молча подошел, обнял за плечи. Правда, смотрел с тревогой, вероятно снова опасаясь за его рассудок. Ведь Нирэй думал, что чужеземец  говорит сам с собой.
- Смотри, какие звезды, Нирэй! Так и хочется улететь к ним… – Альмаир немного помолчал. – А знаешь, в Кантании, моей стране, звезды такие же…
Спать совсем не хотелось. Забытая постель лежала неподалеку на траве. А вокруг все будоражило воображение и взывало вечной сказкой к тончайшим струнам души.
- Наверное, здорово сейчас в степи, - он легко вздохнул. – Видел, как серебрится роса в свете луны?
- Нет, - Нирэй качнул головой. – Такое бывает?
- Да. Там, где нет никого. И где тишина… - Альмаир улыбнулся, вспоминая нянюшкины сказки. – Там летают феи. И голоса у них, как серебряные колокольчики. И там серебрится роса…
Нирэй смешно фыркнул. Но теперь они оба с замиранием сердца смотрели на звезды.
- Хочешь прокатиться на Алтее? Мы могли бы поехать на луг или в рощу. Там сейчас, наверное, чудесно!
- Ты что, я же не умею. Или ты хочешь, чтобы я орал, как Леут, и перебудил всю округу? – Нирэй беззвучно рассмеялся.
- Не умеешь? Ну, это не беда. Алтей понятливый. Он нас отвезет потихоньку.
Мальчики подошли к коню, который тоже чувствовал необычайность этой ночи. Казалось, что в воздухе витает некое чудо, которое вот-вот обретет форму.
- Алтей, дружок, – ласково заговорил мальчик со своим конем, – ты не хочешь прокатиться? Отвези нас с Нирэем куда-нибудь на простор.
Прекрасный жеребец шумно выдохнул воздух, преклонил передние ноги, чтобы неопытному Нирэю было удобнее залезть ему на спину (чем немало того удивил), а когда с этим было покончено, осторожно поднялся. Альмаир одним ловким движением взмахнул на коня позади своего друга, и они, не торопясь, поехали прочь из города.
Когда последние дома оказались далеко за спиной, Альмаир покрепче обнял Нирэя, чтобы тот чего доброго не упал, и пустил Алтея вскачь.
- Не бойся, я буду крепко тебя держать. И попробуй расслабиться и почувствовать коня.
Нирэй послушно кивнул, но про себя подумал, что эта прогулка может  для него закончиться так же, как и для Леута.
Друзья поскакали со скоростью ветра в ночной прохладе, и хоть Нирэй и боялся каждый миг свалиться, его сердце, так же как и сердце Альмаира, переполнилось восторгом от этой бешеной скачки...
… Вернулись они уже под утро, когда ночное небо начало светлеть на востоке. Полные впечатлений от ночной прогулки, уставшие за этот бесконечно длинный день, но счастливые, они упали на сеновале на перину из свежего сена, и заснули крепким молодым сном.


Где же он просчитался?
Герцог в сотый раз прокручивал цепочку последних событий. Невероятно, но факт. Боли в жизни юного короля было так много, а тепла и искреннего участия так мало, что волшебники даже не приняли их в расчет.
Что же произошло? Неужели крохи искреннего участия сильнее той бури, которую они организовали в жизни избранника?
Искренняя любовь! Герцогу никогда не понять, что значат эти слова. И что за сила скрывается за неброской с виду настоящей любовью?
«Если … могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто …»?
Ну, уж нет!
Вероятно, дело совсем в другом.
Не в Алтее, который сам отправился в изгнание. Не в Нирэе, который всегда готов протянуть руку помощи взбалмошному чужеземцу. И  даже не в Сияющем, который не отказался от маленького короля, даже после того, как тот Его оскорбил. Просто он, Герцог, окружен болванами, которые ничего не смыслят в игре по-крупному. И, конечно, в провале операции виноваты именно они. 


С этого дня в жизни Альмаира что-то начало незаметно меняться. Он всё чаще бывал весел, много времени проводил с ребятами на улице, обучая их искусству боя на мечах и наслаждаясь вниманием, которое ему оказывали. Его прогулки с Алтеем теперь были не часты, а  внутреннюю тягу к чему-то значимому, бывший король восполнял общением с друзьями.
 Со своими обязанностями на кухне он тоже стал справляться лучше, хоть и не получал никакого удовольствия от работы и особого старания к ней не прилагал. Но у него была причина, чтобы расправиться с делами побыстрее. В этом случае он мог идти с Нирэем на улицу развлекаться.
Его дружба с хозяйским сыном крепла. Альмаир проникался все большим уважением к своему ровеснику. Правда, логики в его поступках по-прежнему не замечал и что движет другом, не понимал. Ему казалось, что  человек должен быть более жестким, меньше уступать и больше думать о себе.
Бывший король решил кое-что прояснить для себя и пристал к Нирэю с расспросами.
- Почему ты всегда вступаешься за меня, Нирэй?
- Но ведь ты же мой друг.
- Но ведь я и твой слуга. А ты водишься со мной, как будто мы равны.
- Во-первых, ты не мой слуга, а моего отца. Во-вторых, какое это имеет отношение к дружбе?
Ответы друга ничего так и не прояснили.
Однажды Альмаир попросил Нирэя научить его писать и читать по-энирайски, чем тот с удовольствием и занялся. Нирэй очень любил учиться, даже больше, чем играть с мальчишками на улице. А потому был рад, что у них с Альмаиром будет еще одно общее дело. Но королевский отпрыск не особенно тяготел к наукам и занимался так, будто его кто-то заставляет, не получая от этого никакого удовольствия, как и от работы. Но все-таки был прилежен, а потому достиг кое-каких успехов.
- И кто мог придумать такую письменность? – ворчал мальчик, выводя витиеватые буквы энирайского алфавита и думая о том, что он уже однажды видел нечто подобное на уроках древней письменности.
- Ничего, это поначалу кажется сложным, а потом привыкаешь, – ответил Нирэй, читающий тут же рядом какую-то толстенную книжку.
- Как можно получать удовольствие от всего этого? – Альмаир кивнул на гору книг и свитков, лежащих на письменном столе друга. – Никогда не понимал этого.
- Тогда зачем же ты учишься, если это тебе не нравится?
- А вдруг мне когда-нибудь надо будет написать письмо или прочитать вывеску на том же магазине? Не буду же я просить кого-то, чтобы это сделали для меня.
- Почему же? Можно и попросить.
- А вдруг это будет любовное письмо? – он весело посмотрел на Нирэя – Мы же когда-нибудь вырастем, захотим жениться.
Мальчики рассмеялись. Эта идея казалась такой нелепой! Конечно же, им не нужны девчонки сейчас и не будут нужны в будущем. Это только слабаки тают при виде девчонок. А они не такие.
- Слушай, а ты раньше писать-то умел? Ну, на другом каком-нибудь языке? – поинтересовался Нирэй, наблюдая за тем, как его друг выводит правильные, твердые линии.
- Почему «умел»? Я и сейчас умею.
- А напиши мне что-нибудь на своем языке.
Альмаир быстрыми росчерками набросал несколько слов. Нирэй, заглядывающий через его плечо, восхищенно выдохнул:
- Класс! Буквы как будто летят по бумаге, - он взял листок. -  Красиво смотрится. А что тут написано?
- Это девиз на кантанийском: «Что должно случиться, то произойдет». Он висел у меня на стене.
- Здорово! А что он обозначает?
- Почем мне знать? - Альмаир бросил на него удивленный взгляд. -  Никогда не думал об этом.
- А какой она была, твоя страна?
Он пожал плечами, не зная, что ответить.
- Такой же, как и Энирай. Только теплее. И люди другие. И уклад жизни другой, совсем не такой, как здесь. А может, это я другой был. Сейчас уже не знаю, – мальчик посмотрел на своего друга.
А того словно прорвало. Любопытство, так долго сдерживаемое по настоянию родителей и доктора, нашло выход:
- А ты хотел бы вернуться?
Альмаир ответил не сразу.
- Я бы, наверное, все отдал за это… – он замолчал, и Нирэй уже пожалел, что задал этот вопрос. – Каждую ночь мне снится моя Родина. А когда я скачу на Алтее по полям, мне кажется, что я снова в Анна-им-Кантании. И когда смотрю на небо, тоже, – Альмаир  задумчиво глядел в окно, но видел в нем не двор трактира, а свой дворец, кучу придворных вокруг него, готовых по первому слову броситься выполнять все его прихоти. Все это так не вязалось с его нынешним положением… Он прикрыл глаза. – Когда-нибудь я вернусь, и все станет, как прежде.
- Иногда, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты действительного высокого рода, – вопреки всем строжайшим запретам доктора, считающего, что нельзя потакать мальчику в его иллюзиях, вдруг произнес Нирэй. – Ты слишком много умеешь для простолюдина. Никто из уличных мальчишек не умеет ездить верхом, драться на мечах, как ты. К тому же, ты еще и грамотный, как оказалось. А работать совсем не умеешь. И руки у тебя слишком гладкие. Я не работаю особо по дому, но у меня все равно руки грубее.
Нирэй показал ему свои ладони, которые действительно были жесткими и мозолистыми. Ведь он частенько рубил дрова и помогал матери, хоть это и не входило в его обязанности.
- А еще у тебя на пальце был след, как от кольца. Сейчас ты уже загорел, а зимой было заметно.
Альмаир сразу вспомнил свой первый день в Энирае и то, как ему пришлось расстаться с королевским символом. Он с удивлением смотрел на своего друга.
- Так ты не думаешь, что я сумасшедший?!
От такого вопроса Нирэй немного смутился. Он не очень-то любил врать. А тем более друзьям.
- Э-э.., ну-у… иногда у тебя бывают такие вспышки гнева или чего там еще, – мальчик тщательно подбирал слова, – и твои поступки иногда бывают такими… Ну, в общем, нормальные люди так не поступают. Ты должен быть либо злодеем, либо ненормальным, – он густо покраснел и замолчал, чувствуя себя неловко и боясь очередной «вспышки». Но Альмаир только внимательно посмотрел на него.
- Спасибо за откровенность. Твои поступки мне тоже иногда кажутся ненормальными.
Они рассмеялись.
…Так бывший король привыкал к своей новой роли, познавая жизнь с другой, ранее неизвестной ему стороны.


Ветер тоскливо завывал в кронах скрюченных деревьев, окружавших темный замок в резиденции Черного Герцога. В Мрачном замке было невесело. Да и о чем веселиться? Ведь Герцог был в бешенстве, а это не сулило ничего хорошего его приспешникам.
- Вы должны были раньше обратить на это внимание. Неужели я должен все за вас решать! – нервно восклицал он.
- Герцог, Вы зря гневаетесь. Весь ваш гнев должен быть направлен не на нас, ваших сподвижников и соратников, а на Того, кто нам всем мешает, - убеждали они. Но Герцог их не слушал.
- Вы прекрасно знаете, что мы не можем меряться с Ним силой в открытом бою. Наша единственная надежда на победу – лишить Его поддержки. Увлечь всех, кто служит Ему, на свою сторону. И для этого у нас есть огромный арсенал, - очередная молния громыхнула за лесом. Черный Властелин сердился не на шутку. -  Надо только умело и вовремя пользоваться им. А вы опять прозевали столько важных событий! – Герцог нервно вышагивал по каменному полу тронного зала.
- Мы думали, что с маленьким королем все кончено.
- Этот мальчишка не должен был прийти в чувство. А вы дали ему опомниться! – все так же яростно бросал слова Герцог.
-  А  если он уже обратился к Владыке? – волшебник с мудреным и громким  именем Тлипсис  высказал свои опасения. Страх был его специализацией.
- Владыка здесь – я! – рявкнул Герцог так, что сидящий рядом  с Тлипсисом сородич затрясся, как осиновый лист. С ним  дрожал и  стул, и монолитный каменный пол. – Да перестань ты трястись! – бросил он дрожащему. - Так и Замок развалишь! - а когда дрожание поутихло, Герцог добавил. - Мальчишка говорил с нашим врагом, но не более того. Это еще ничего не значит.
- Нам лучше было бы оставить его в покое в его стране, - меланхолично заметил другой придворный. Он не волновался. Ему, на самом деле, было все безразлично, и ничто не могло вывести его из ровного состояния души. Этим он и славился. И был, между прочим, далеко не последним при дворе своего Черного предводителя. Этому он обучал и людишек – невзрачных созданий, не вызывающих в нем никаких эмоций. 
- Но никто же не знал, что он выберется из всех капканов и ловушек, которые мы ему расставляли. Еще никто не выходил из Скрюченного леса, - вопреки своей слабохарактерности заметил снова трясущийся сородич Тлипсиса, все еще не понимая, как это маг Наглости смог подбить его на открытые возражения магу Равнодушия.
- Я начинаю верить в предназначение и судьбу, - чарующий голос звучал без тени тревоги. -  Он как будто храним кем-то. Я даже догадываюсь кем, –  Высена, прекраснейшая из всех женщин-магов гордо посмотрела на Черного Герцога.
- Сплюнь и постучи по дереву. Ты же знаешь пророчество о нем. Если оно исполнится – нам конец, – властительница суеверий тревожно перекрестилась и постучала по деревянному столу.
- Какое предназначение? Какая судьба? Нет ничего. Мы творим судьбу! – Герцог был в ярости. – Все дело в коне. Он добровольно отправился в изгнание, а потому находится под охраной Владыки. Если бы мальчишка был один, ему ни за что бы не выбраться. Их надо было уже давно разлучить, а вы до сих пор этого не сделали.
- Мы пытались, – несколько представительных вельмож подали свои голоса. Они обладали мощнейшим оружием: бездонные кошельки, жадность, зависть, корысть, коварство – все это было в их арсенале.
- Сколько раз мы посылали к нему наших посыльных. Но они всякий раз уходили от погони, выбирались из засад, благополучно проходили мимо пропасти. Все наши планы были разрушены!
- Еще бы. Вы ведь сами говорите, что конь под охраной нашего врага. К тому же эти четвероногие не столь наивны, чтобы их можно было обмануть или чем-нибудь прельстить, – это подал голос самый рассудительный из черных волшебников. Он не был воином, как все остальные, но оказывал посильную помощь, противопоставляя Разуму способность оценивать, судить о вещах и людях, расчленяя все на доброе и худое, плохое и хорошее.
- На жеребца и не надо было тратить силы. Их надо было тратить на нашего юного друга. Он сам  должен отказаться от помощи своего Алтея, – Герцог не понимал, как это его полководцы не видят столь очевидных вещей.
- Мы предлагали мальчишке огромные деньги за коня. Но он почему-то не согласился даже тогда, когда терпел крайнюю нужду. А ведь мы предлагали ему целое состояние по местным меркам. Мы даже объясняли, что он мог бы купить на эти деньги какое-нибудь дело и жить припеваючи.
- Балбесы! – взревел Герцог. – Ну почему мои слуги так тупы! Он - король, а вы предлагаете ему возможность купить дело? Конь – его единственная надежда на возвращение домой, где у него будет не дело, а целое государство. К тому же, не мы ли сами внушили ему отвращение к труду!?
- Я старалась изо всех сил, - подтвердила расплывшаяся в кресле вялая особа. – С первого дня, как он нас позвал… Даже устала. В мальчишке-то упорства на троих. 
- Ну, голубушка, это не только ваша заслуга, - загомонили другие придворные, не желая пропустить возможность похвалиться своими заслугами.
- Здесь надо действовать не так. Надо обмануть его, внушить, что есть дорога в его мир, по которой не может пройти конь. Или же надавить на жалость. Пусть он подарит коня кому-нибудь, кто сможет лучше о нем позаботиться. Пусть он из лучших побуждений избавится от коня. Ну что, я должен учить вас, что ли?
- Да, это хорошая мысль. Надо, чтобы он не успокаивался. Пусть не теряет надежды вернуться домой. Пусть тратит свое сердце на несбыточные мечты. Надо пустить слухи о его стране, - властительница пустых мечтаний уже вообразила себе, как все произойдет.
- Нет, - после секундного раздумья отрезал Герцог, - это слишком опасно. Иначе правда может каким-нибудь образом просочиться наружу. Мы так долго трудились, искореняя в этих людишках всякое воспоминание о Владыке и древних временах.
- Но тогда мы попадаем в замкнутый круг.
- Нет, не попадаем. Я сам пойду, - снизошел  Герцог. – Слишком это важное дело, чтобы можно было его завалить.  А мне даже говорить ничего мальчишке  не надо: Альмаир видел меня в своей стране. Стоит нам встретиться, как  он тут же  поймет, что я знаю дорогу, и что я – его единственный путь, - он подбоченился. – А вы смотрите и учитесь, как надо работать.
На том и порешили. В Мрачном замке сразу стало веселей. Пришли придворные музыканты, и черные вельможи принялись отмечать предстоящую победу.

Продолжение следует  http://www.proza.ru/2010/11/27/1480