***

Написано черным по белому. Читать вслух и с выражением.

Каждый Новый год сопровождался этим идиотским ритуалом: карабканьем на стул и декламацией какого-то сказочного дерьма про Бородатого Деда с Красным Носом. Громко, с выражением и в рифму. Было даже неважно, что некоторые слова я забывала и тут же благополучно заменяла их на новые, только что придуманные. Никто из взрослых не замечал подмены потому, что к тому моменту все уже прилично набирались, или потому, что никто меня никогда толком не слушал, а может, я действительно талантливо все сочиняла. 
После моей торжественной декламации Тот Самый Дед с Красным Носом и Белой Бородой вручал мне увесистый сказочный домик из картона (который чуть позже безжалостно потрошился), зачем-то зычно приговаривая при этом: «Хо-хо-хо».
Деды Морозы так не должны говорить. Так делают Санта-Клаусы в иностранных фильмах – я видела много раз. Наш же Дед Мороз так делать не должен. Мне уже тогда все это не нравилось.
А на следующий год я увидела деда с красным носом, ссущего на ёлку во дворе. На нашу дворовую ёлку, которую мы всей детворой наряжали собственноручно сделанными бумажными бусами и снежинками*.
Так вот, этот дед беспардонно ссал на наши бумажные бусы и фонарики, приговаривая: «Водка без пива…» и что-то там про ветер. Кстати, ветер тогда был северный. Им-то ему и сорвало шапку вместе с бородой, и я тут же узнала дядю Сережу из дома напротив.
Заправив штаны, он неуклюже побрел за бегущей от него по сугробам бородатой шапкой. Шагал он громко и с выражениями.
Этот новый год был последним, когда я вставала на стул и рассказывала стихи несуществующему Деду, и первым, когда я сунула свой картонный пряничный домик вместе со всем его содержимым в микроволновку и включила её на максимальную мощность.
Через три дня мне исполнилось восемь.

*жаль, что на настоящие гирлянды родители тогда так и не скинулись. Если бы этого деда с красным носом мигающие лампочки закружили в своем танце, я бы продолжала верить, по крайней мере, в такие чудеса, как справедливость и возмездие.