Вечер особо трудного дня. Терри, Умбра Торн

- Вы можете не стесняться своего присутствия в моей жизни. Я знаю, что вы за мной следите.
- Я знаю примерно то же самое. Правда, я ни с кем не делюсь своими переживаниями по этому поводу.
- Переживаниями? Все так драматично? А скажите, что именно вы находите особенно интересным? Размер моей, так сказать, верхней части?
- Драматизм при желании можно выискать, где угодно, но я не об этом. ...Особенно интересным? У вас красивые ладони. Мизинцы.
- О! Вы ведь заметили, что в суставах они гнутся в обе стороны? Вы позволите мне выступать с этим номером в цирке?
- Я сижу на полу, в своей комнате, совершенно один. Вся стена в мониторах. Другая стена в том же самом.
- Могу вас только поздравить. У меня все далеко не так шикарно.
- Не так, но по-другому.
- Вот как. А хотите, завтра оденусь специально для вас? Как-нибудь подчеркну, что мы с вами знакомы? У меня есть отличная красная юбка. Ее наверняка необычайно приятно наблюдать из вашей комнаты. Как у вас там с цветопередачей?
- Я нахожусь здесь не затем, чтобы следить за вами. Я просто нахожусь здесь, безотносительно. Другие считают, что я работаю. Но вы не мешаете мне думать, и поэтому я вас замечаю.
- Великолепно. Я выудила из вас комплимент?
- Это не комплимент, это правда.
- Вы ведь видите, чем я занята?
- По-моему, вы ужинаете. Белой фасолью.
- Цветопередача работает без сбоев. Отлично! Ну и как вам это кино? Достаточно безвкусное?
- Как вам сказать… Мне физически отвратительно смотреть на людей, когда они едят.
- Прискорбно. Что ж, простите, что приходится вас мучить, хоть и невольно.
- Ничего. Я иногда отворачиваюсь.
- Надо же. А что мне сделать, чтобы вы отворачивались чаще? Громче чавкать?.. Или более жадно ронять слюну? Или пальцами в зубах поковыряться? Вы сказали, что у меня красивые руки… а я-то думаю, почему вы никак не зайдете ко мне на ужин! Поболтали бы спокойно, но нет! Оказывается, я отвратительно ем. Вы слышите, как обреченно я вздыхаю? О жестокая судьба! Какая горькая ирония… у меня слезы на глазах.
- Вы переигрываете.
- Уж простите! Я у себя дома.
- Честно говоря, я бы и в самом деле зашел к вам, но мне слишком нравится моя комната.
- Интересно, чем? Обилием мониторов? Безупречных и плоских? Вы испытываете безотчетное пристрастие к некоторым моделям камер наблюдения?
- Не совсем так. У меня тут есть, чем заняться. И тут все крайне ясно, это полностью отвечает моему теперешнему состоянию. Правда, мое теперешнее состояние длится всю мою жизнь.
- Не знаю, что я должна сказать на это. «Мне очень жаль» или «как же вам повезло»?
- Не трудитесь. Мне самому крайне трудно определиться.
- Трудности самоопределения – кажется, я понимаю, о чем вы. Могу признать, что это не слишком удобно. Но меня радует, что мы с вами сходимся во мнениях касательно нарциссизма. Касательно его вечности и безграничности.
- Рад, что мы приходим к похожим выводам независимо друг от друга. А вам никогда не казалось, что сравнительная популярность идеи нового аскетизма обусловлена непреходящей тягой к усиленному самолюбованию?
- Простите, я плохо воспринимаю такие длинные фразы.
- Можете не обращать внимания. Хотя... я замечал, что, чем длиннее мои фразы – тем напряженнее мое внимание.
- Надо запомнить. А то мы как-то совсем мало знакомы.
- Если захотите, то можете делать скидку на то, что говорите с человеком, забывшим о том, что защитная реакция бывает необходимой.
- Защитная реакция?
- Чувство недовольства, например. Или злобы.
- То есть вы совсем не умеете злиться?
- Кажется, я давно забыл, что это такое.
- Хотела бы я знать, каково это! Хотя я с вами согласна насчет аскетизма. Вы любуетесь собой все то время, пока не злитесь?
- Вполне допускаю, что это так. Здесь больше нечего делать, несмотря на то, что всегда есть, чем заняться. Или собой любоваться, или, например, вами.
- Прекрасно. Надеюсь, вы в состоянии разобрать адреса, которые я пишу на конвертах? По которым я рассылаю свои рекламные листовки?
- Да, мне хорошо видно. Но это точно не любовная переписка?
- Знаете что?
- Простите. Больше не буду стараться поддержать беседу, раз это так для вас болезненно.
- Вы понимаете, что вы обречены хотя бы потому, что вы – представитель так называемого сильного пола?
- Обречен на что?
- На мою жестокость. Вы ведь правда понимаете? Она вряд ли обмелеет.

…Значит, так. Ни шороха. Вы замерли. Хорошо. Я согласна. Я ложусь спать. Что может быть приятнее насыщенной беседы. Надеюсь, что во сне вы будете говорить со мной так же любезно, как наяву. И наоборот.