Вечер. Оттенки. Малиновый. Джаггли, Марго Степ

Я не хочу думать об этом. Я думаю об этом.
Я не хочу знать, кто это. Я знаю, кто это.
Это женщина, до которой мне нет дела. Вообще, очень мало на свете таких вещей, до которых мне есть дело. С одной стороны, лично до нее дела мне нет никакого. Просто совершенно никакого.
С другой стороны, я всегда прижат к стенке, где бы я ни был. То есть по определению. Я уже привык, в этом даже что-то есть. Даже скучно, если ты не прижат к стенке, если все, что ты делаешь – ровно, и правильно, и совсем без углов. Если опасность того, что за тобой погонятся с огнестрельным оружием, близка к нулевой.
Поэтому, наверно, мне в некотором смысле выгодно быть неправым. Я считаю, что неправота привносит в жизнь какую-то динамику. Вообще-то я о женщине. До которой мне есть какое-то дело.
Женщины почти не отличаются одна от другой. Цвет помады – это еще не отличие. Если их расспрашивать слишком миролюбиво и тактично, они сбиваются на рассказы о походах по магазинам, о сегодняшней погоде, и прочие ненужные подробности, так что лучше сразу пригрозить пистолетом. И еще очень важно четко формулировать вопросы, тогда им совсем некуда будет деваться, они ответят сразу и правдиво. То есть не факт, что правдиво, но уж что-нибудь они скажут сразу. Например: «пошел к черту». Ну и чушь я несу! Мне пока что такого не говорили. ...Все только из-за того, что я сижу здесь в ожидании. Если в жизни нет динамики – это угнетает. Хуже вынужденного ожидания на меня действует только одна вещь – когда я понимаю, что обо мне не помнят.
Но эта женщина меня помнит. Хотя этого никто специально не докажет... Да чего уж, какие уж тут доказательства... По крайней мере, она меня не бесит, когда находится рядом. Это уже немало! И она даже не вздрогнет, если ей пригрозить пистолетом. Она посмотрит на него как на глупую игрушку, или не посмотрит вовсе. Она, скорее всего, сразу посмотрит в глаза, но обязательно сделает вид, будто ничего не поняла самостоятельно. Что понимает только то, что я сам скажу ей, и так она поступает всегда, наверно, из вежливости. И это не унизительно, нет, нисколько не задевает. Почему-то нет. Может, потому, что она меня помнит? То есть помнит вообще, все время, при любых обстоятельствах, и даже если меня не станет. Мне даже не обязательно обливаться бензином и поджигать себя, чтобы она запомнила меня на всю жизнь. И почему я так уверен? Нет, правда, в этом что-то есть. Какое-то спокойствие, что-то очень нормальное, нисколько не приторное. Впрочем... она – блондинка, и губы красит очень ярко. Если уж вы об этом.