В преддверии сумерек. Мию, Умбра Торн

- Знаешь, что за вопрос вертится у меня в голове? Вот какой: если люди любят друг друга, то почему они не могут не делать друг другу больно?
- Удивительно, до чего безвкусные песни исполняет этот бедный певец.
- Вот, например, ты: наверняка мне завидуешь, и не без повода…
- Я даже уверена, что ноги его не было в музыкальной школе. Ни в одну ноту не попадает. Стоило идти в кафе с живой музыкой. Извини, что привела сюда, но в прошлый раз тут было другое…
- Да ладно. Разве то, что мы поем сейчас – лучше? Нет, ну все-таки, скажи, что ты думаешь: могут или не могут?
- Если любят? Говорят, это зависит от многих факторов. Например, в нашем случае, то есть в моем и твоем… честно говоря, я даже не знаю, как же обстоят дела в нашем случае. А что же тогда сказать о правиле?! – что его не так уж просто вывести.
- Знаешь, что я думаю? Что мы, женщины, любим, когда нам делают больно…
- Опять начиталась желтой прессы?
- Да нет же! С чего ты взяла? И потом, любая пресса – желтая, потому что продается. Это ты сама говорила. Вчера, кажется. Ты сказала, что я смотрю на пену дней, а не на сами дни, мне понравилась эта фраза. Но я не об этом…
- Господи! Каждая следующая песня глупее предыдущей! Неужели этому не будет конца? Или у него не бывает перерывов?.. Я извиняюсь, но он слишком уж раздражает…
- Я о том, что женщина не поверит мужчине, пока он не сделает ей больно, так или иначе. Я хочу сказать, что женщины бессознательно любят эту идею самопожертвования, она у них в крови.
- Кто-то злой подсунул тебе Фрейда?
- Вот посмотри: ты стоишь у воды и бездействуешь, и никому не мешаешь, а к тебе подходит тот, кому не лень подойти, он спрашивает, «который час» или «как твое имя», но это не важно, ведь главное – поддержать разговор. Если сказать ему «ты умен», то он согласится, скажешь «ты очень красив» - я не видела ни одного, кто бы поспорил, «ты сильный» - и любой разомлеет, «потому что это чистая правда», не иначе; «ты сексуальный» - если против этого кто-то и начнет возражать, то и ты, и я, любая в два счета переубедит его, будто это трудно! Завершая прогулку, я уже не сомневаюсь в бесконечности предстоящей скуки, и потому меняю выражение лица из восторженного на равнодушное, я открыто зеваю, и только ради приличия бурчу «увидимся как-нибудь», и пользуясь тем, что он ловит ртом воздух, резво забегаю в такси. Как ты думаешь, что за мнение у него обо мне? – конечно, что я довольно глупая, простодушная, но не безнадежная девица: ведь я сказала ему столько объективно неоспоримых вещей! «ты умный», «ты красивый», «ты сильный», «ты сексуальный» - разве мало? достаточно для того, чтобы стартовала нормальная мужская эйфория. И если бы я не зевнула, если бы я не была равнодушна, прощаясь, то он бы не получил решающей занозы: тень грядущей противоречивости, тень того, из-за чего он будет ползать на коленях по моим следам, упорно не замечая того, что смотрится в зеркало, проклиная меня, называя меня роковой и безжалостной. А если ты спросишь мое мнение – то я честно отвечу, что он обыкновенный среднестатистический придурок, что он любит себя хоть тайно, но зато самозабвенно.
- Подожди, разве так можно сказать только о мужчинах?
- Ну нет, конечно… Тебе, например можно сказать «ты загадочная», «ты очень проницательная», «ты единственная женщина в мире», примерно с тем же эффектом…
- ..Ой, ну наконец-то он ушел передохнуть!.. Но мои уши еще долго не придут в себя, увы.
- ..Только я не об этом. Я о том, что если бы он подошел и полушутя обнял, не спрашивая «который час» или «как твое имя», вообще ничего не спрашивая, сразу и минуя все промежуточные реплики сказал: «ты знаешь, я не исключаю того, что однажды убью тебя, и что даже не буду страдать от угрызений совести, что я буду гнусно тебя использовать и употреблять, но этот вечер так хорош, почему бы нам и не прогуляться, пока нас никто не видит, пока мы сами еще не поняли, как глубоко влипли?» Если бы он сказал так! Разве мы бы не протянули ему свой складной нож за неимением лучшего? С радостью, как и полагается, разве мы бы не сказали ему «если хочешь – то зарежь прямо здесь, потому что этот вечер и вправду очень хорош», потому что он честно пообещал нам смерть вместо фальшивого рая, потому что в залог своей любви он оставит нам только нашу боль и наше же одиночество. И это правильно, и это отлично, потому что мы все ищем такого, потому что это неизбежная судьба каждой женщины.
- Послушай, если мы продолжим сидеть здесь, то пропахнем этими отвратительными запахами готовки; не понимаю, почему это может происходить в кафе на открытом воздухе…
- ..И выходит, что и тем и другим нравится страдать, без страданий как будто нет никакого подтверждения, поэтому они просят: «сделай мне больно, чтобы я тебе поверил». Или «поверила»… А кстати, вон там, на лестнице я целовалась со своей подружкой. Наверно, уже лет восемь назад.
- Надо же.
- Просто вспомнилось.
- Даже не знаю, что сказать.
- Да и не нужно. Там сейчас стоит какой-то парень, он похож на того, который тогда пялился на нас с ней. Он был здоровски ошарашен.
- Тебя послушать – так получается, что мы с тобой испытываем друг к другу довольно трепетные и нежные чувства?
- Ну, может быть, я не знаю. Ой, смотри, идет твой телохранитель. То есть телохранительница… Что-то она мрачновата.
- Да, видимо, мне пора. До встречи, приятно было пообщаться. Я обещаю при случае подумать над твоим вопросом поподробнее.
- О, это было бы мило! Ладно, пока, до встречи.