Запасной вариант. Глава 18. В самолёте

Глава 18. В самолёте есть время почитать, подумать, подремать

Пробив снежную облачность, «Ту» набирал высоту. Он отрывался от грешной земли, оставляя внизу и роскошный особняк мафиози из вчерашних партийных боссов, и скромную фазенду шефа столицесибирского ФСБ, где снежок заметал грядки, ложился на крылечко рубленной «в лапу» (кто-то всё же дал шефу на лапу простыми сосновыми бревёшками) избушки, куда мы с Андрюхой как-то перевозили на служебном транспорте проеденный жуками-древоточцами комод, чёрно-белый телевизор, холодильник, отслуживший своё на генеральской кухне «стоквартирника». Что сказать о даче шефа! Этот скрипучий корабль-памятник стране лесоповалов, где, было время, рубили-пилили бескрайнюю тайгу утончённые гуманитарии и продвинутые учёные, этот ботик, срубленный помнящими отполированную рукоять литовки хваталами, доставит ветерана борьбы с диссидентурой к берегу благостной старости, где он, медитируя, станет снимать с вьющихся лианоподобных плетей в тепличке изумрудно-пупырчатые огурчики, наблюдать за покраснением томатов. А как только помидор наберёт цвет флага, на котором красовался обломанный солоноворот серпа и молота, старикашка обмоет его в вырывающейся из шланга струе, возьмёт кухонный нож и, счастливый, будет нарезать ломтики для салата. Когда шеф, теплея изморозно-голубыми глазами, вспоминал про деревенское детство, про сенокос, я изумлялся верности древних аллегорий.

Апокалиптический персонаж с косой в руках не обязательно должен быть пресловутой ухмыляющейся выставленными наружу зубами Костлявой с дырами глаз и скважиной носа. Смерть может предстать и в образе золотоглавого мальчонки на сенокосе, и в виде убелённого сединами генерала в кителе и при погонах. Неформалы в Магаданском сквере — трава на лужайке. Он — косарь. Его решения — литовка. Ох, и наскирдовали же мы этих демшизиков! Всё ж-таки площадь Скромнопальтишкина — это вам не Вудсток, господа-товарищи, испорченные джазом, рок-н-роллом и восточными вероучениями! Не ПЕН-клуб, уважаемые гнилые интеллигенты, попорченные, как не снятый вовремя тронутый фитофторой помидор! Не западная пресса, достопочтенные ловцы сенсаций, так и норовящие приляпать на парадный китель государевых людей парочку орденов из тех же томатов с медальками в виде расплывшихся тухлых яиц. А ежели, беснуясь на площадях, вы наторели в шаманизме, колдовских науках, масонском чернокнижии, то должны соображать и в премудростях симпатической магии. Недаром, сбросив китель, генерал-плотник махал топориком, делая зарубы, укладывая брёвнышко за брёвнышком. Не так просто шаманил на своём дачном участке! В каждом ударе топора проявлялась сноровка мастера-палача, в каждом угрызе ножовки о доску — садистические наклонности. Тресь молотком о шляпку гвоздя — и еще одним мандельштамоманом меньше. И если б знал, сатрап, что думают о нём его преторианцы! Если бы отдавал себе отчёт, какая пропасть зевнула, заглотив светлые идеалы недавнего прошлого.

Заглядывал он в ту пропасть и нас с Андрюхой на дно её посылал скалолазами-водолазами, но воображения не хватало старому служаке-иронисту, идеологические штампы довлели. Как же развела вас жизнь-кручина — бывший партийный чиновник и служака-гэбист! Один, поди, сейчас сидит у камина, потягивает винцо в обществе Светы и Магды, прикидывая, какие барыши снимет с доставленных мной камушков. Другой вышел с внученькой во дворик и глядя, как в свете фонарей мерцают, светятся, горят снежинки, воображает, что это те самые алмазы-камушки, которые надо вернуть многострадальной родине до карата. А может, созерцая, как внученька ворошит детской лопаткой сверкающее диво, уже помышляет о том, чтобы огрести капиталец для продолжателей своего генеральского рода?

Луна светила прямо в иллюминатор. Холодная. Отчуждённая. Чемоданчик с деньгами я поставил в ногах, пуховик и шапку-ушанку, без которых в ноябре в Якутске попросту делать нечего, сунул наверх. Заталкивая пуховичок в шкаф, нащупал в кармане что-то твёрдое. Это была книжка «Обворожительные шпионки» Лары Шиманович. Чтиво на дорожку, конечно же, подсунула мне Алёна. Так, стало быть, и ее мысли крутились вокруг того, что ей приходится маневрировать, меняя маски Маты Хари, Мэрилин Монро и этой фотообложечной девки с фамилией Килер? В прошлые века смерть изображали в виде скелета, сквозь рёбра которого в последнее мгновение жизни умирающий мог увидеть облака, солнце, звёзды, шпиль собора, потолок хижины, дворцовую люстру, фреску на потолке храма с изображением парящего ангела, глаза палача, уставившиеся на жертву сквозь прорези в капюшоне, соперника-дуэлянта, убийцу, склонившегося, чтобы вырвать из ушей серьги или вынуть кошелёк из-за пазухи, а на вклеенной в книжку картинке была запечатлена особа голливудских кондиций. Теперь можно было расслабиться. Я представил, как мчатся сейчас по Толмачёвскому шоссе наперегонки такси, «Волга» и «Тойота», вспомнил про «Велодога» в сумочке Алёны, улыбнулся еще раз, вообразив брыластого пса-велогонщика, и подумал, что ежели ребята раззадорят нашу тигрицу, им может и не поздоровиться от ее «велика», способного терзать врагов свинцовыми клыками. Умостившись в кресле и проверив книжку насчёт записок или особых пометок, я углубился в чтение.

ЗАГАДКА МАТЫ ХАРИ*

Жизнь и творчество выступавшей на сценах Монте-Карло, Вены, Милана и Мадрида танцовщицы начала века Маргареты Гертруды Зелле, избравшей себе псевдоним Мата Хари, были одной сплошной мистификацией. Артистка меняла маски и роли, с шаманским упоением путая реальную жизнь с игрой на сцене. Ей довелось творить во времена, когда уже была сформирована магическая школа Елены Блаватской, довёл до блеска опыты с медиумами Алистер Кроули, впитавший в свои практики и дендизм европейской художественной богемы, и завораживающий шарм народившегося Голливуда, и буддийскую тантру, и опыт глубинной медитации монастырей Тибета, который пытались постигнуть Гурджиев, Рерих и Яков Блюмкин. Поистине. В биографии танцовщицы фантазию трудно отделить от реальности, намеренную дезинформацию — от фактов. Такое было время. Блаватская с её сыплющимися с потолка записками от духов и махатмами, допущенный ко двору Николая II «святой старец» Григорий, интерпретатор «Каббалы» Папюс, эмиссар тибетской магической секты религии бонпо доктор Бадмаев, тайные общества, поэты-символисты, сумасшедшие-провидцы, хлысты. Атмосфера мистицизма, декаданса, экзальтированной набожности, цинизма и замешанной на тантризме эротики.


В 1905 году обворожительно-притягательной внешности двадцатидевятилетняя голландка выдает себя за дочь храмовой танцовщицы из Ост-Индии. Она посвящает себя богу-разрушителю Шиве и демонстрирует восторженной публике эротические ритуалы. Но до этого было замужество (и надо же было набраться мужества!), избиения блудливым муженьком-военным, двое детей. И вот — после смерти сына — она бежит с острова Явы, этого религиозного заповедника, где джунгли поглощают древние храмы, обвивая лианами колоколообразные ступы с изваяниями Будд внутри. Где пароходом, где паровозом Маргарета Гертруда устремляется в Париж. Монмартр. Елисейские поля. Эйфелева башня. Манящие огни кабаре. Муж брошен. Дочь оставлена на попечение родителей. Насколько возможно оголившись, голландка выходит на сцену. Аудитория Маты Хари была в основном мужской — военные, дипломаты, комильфо высшего света. Мужчин влекли не столько изыски восточной религии, сколько возможность поглазеть на «жгучую брюнетку», осмеливавшуюся появляться на сцене практически без ничего. Ню Энгра и скульптуры Родена меркли перед красотой артистки. Мату Хари, что в переводе с санскрита означает «Око зари», окружала атмосфера чувственности, успех её был ошеломительным. Среди её поклонников оказались не склонные к мистике, но желавшие чувственных утех высокопоставленные мужчины, щедро сорившие деньгами за внимание, оказанное им «Оком Зари». Взяв себе псевдоним, служивший названием одного из легендарных бриллиантов, авантюристка нуждалась в оправе. И европейский высший свет не преминул стиснуть этот драгоценный камень в своих золотых объятьях. Став самой высокооплачиваемой куртизанкой Европы, Мата Хари продолжала триумфальное шествие по престижным салонам Парижа. Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война придала её судьбе неожиданный поворот. В Берлине в число «трофеев» её сексуальных побед попали кронпринц и герцог Брауншвейгский. Поэтому когда Мата Хари по не вполне понятным властям причинам появилась в Париже, её тут же арестовали и обвинили сценическую знаменитость в шпионаже. Отрицая свою связь с германской разведкой, Мата Хари соглашается работать на французские спецслужбы. Она сообщает французской стороне места дислокации двух подводных лодок бошей. Но эта заслуга перед Францией не может перевесить чаши весов с тяжкими обвинениями, и в роковом для России 1917 году танцовщица всё же предстаёт перед французским трибуналом в качестве немецкой шпионки. В основу обвинения легли банковский чек на имя «агента Н-21» и тюбик с «симпатическими чернилами», которые, как выяснилось позже, оказались средством контрацепции. В вину танцовщице «вменялось» 50000 погибших военных, плывших на торпедированном и потопленном в Средиземном море транспорте, другие неудачные военные действия, планы которых почему-то оказывались разгаданными противником заранее.
Действительно ли выведывала Мата Хари военные секреты у своих клиентов или же всего лишь невинно наблюдала за маневрами в Германии, Франции и Италии в качестве приглашённой? Во что бы-то ни стало ища козла отпущения за свои неудачи в войне, обвинители Маты Хари утверждали, что расшифровали основанный на нотах код, с помощью которого она и передавала секреты врагу. Предъявленный ей в качестве вещдока чек на 30000 марок, полученных от министра иностранных дел Германии, она назвала гонораром за «услуги», объяснив, что любовники никогда не платили ей меньше. Её приговорила дюжина офицеров, по сути дела, являвшихся её мужским гаремом. Когда был оглашён приговор, у подсудимой вырвалось: «Не может быть!» Говорят, в это время один из членов трибунала содрогнулся в оргазме: этот возглас напомнил ему об оргатических стонах чувственной любовницы.
Даже расстрел великой танцовщицы походил на розыгрыш. Некий фанатичный поклонник пытался договориться с солдатами зарядить ружья холостыми патронами, и об этом было передано до конца надеявшейся женщине, которой к тому времени исполнился 41 год. Но патроны всё же оказались снабжены настоящими пулями. Легенда гласит, что перед выстрелом артистка распахнула пальто, чтобы продемонстрировать солдатам свою наготу. Стреляла рота. Но сразила шпионку единственная пуля. Исследовавшие это дело сексопатологи утверждают: то была пуля импотента.

Оторвавшись от чтива, я стал соображать, не содержится ли всё-таки в этом легкомысленно-игривом тексте какого-нибудь серьёзного сообщения? Когда-то я читал про алмаз «Гора света», а у супершпионки Маты Хари был псевдоним «Око зари». И в том, и в другом случае речь о легендарных бриллиантах. Дураку ясно — здесь есть что-то общее. И, собственно, чего такого я знаю об Алёне? Если её убиенный муж занимался восточными единоборствами и был мастером самурайского искусства, почему бы его жене не увлекаться восточными религиозными учениями, не воображать себя шиваиткой, богиней любви, носительницей инь? По крайней мере, провожая меня из бассейна до комнаты, она, прямо как в кино, набросила на себя кимоно. И потом, уже в комнате, оно упало к её ногам вместе с соскользнувшими с плеч танцовщицы вышитыми драконами. Кажется, и на ногах-то у неё были сабо. И насчёт танцовщицы я не оговорился. Перед тем как пасть в твои геркулесовы объятья, Корнеев, она взялась кружить по комнате, изображая бёдрами кобр, ползущих по перекрещенным в позе лотоса божественным ногам принца Гаутамы. Ну а потом, когда, сидя верхом на тебе, Корнеев, она пользовалась тобою, как летящим драконом, о чём она тебя расспрашивала? Случайно не о дислокации Тихоокеанского флота? То-то и оно! Такие они — эти танцовщицы-шаманки. Ты ей — конфетку из коробки — ликёр в шоколаде, — а на самом деле это магически-символическое подобие подводной лодки стратегического назначения с ракетами на борту. Она — ам конфетку - и подводная лодка исчезает в пучинах. Таковы приколы до конца ещё не изученной симпатической магии. Это даже, может, ещё похлеще полтергейста, НЛО и другой хренотени, которой на старости лет шибко увлёкся шеф, по примеру цэрэушников, создав отдел паранормальных явлений, куда опять-таки в качестве общественного поручения определил нас с Андрюхой.
И пошли мы с Андрюшенькой по расшатывающим духовное здоровье нации экстрасенсам-колдунам. Один воск от грыжи в воду льёт. Другой мочу советует пить от камней в почках. Третий толкует смысл свастики и пентаграммы. Может, и Алёна — из них же? Вроде той чокнутой рыжеволосой колдуньи, давшей в газетёшке объявление об излечении от импотенции. К ней мы с Андрюхой пошли вместе — и на деньги, выданные шефом под «разработку», она буквально уморила нас своим тантрическим сеансом, оказавшись заурядной проституткой. И всё-таки, зачем Алёна спрашивала, сколько лет шефу и есть ли у него жена и дети? Кстати, подсунув книжку, таким образом она могла передать что-то и от нашего суперлитературоведа. В конце концов, недаром мне мерещилось, что она поднимается к нему в кабинет…«Ага! Вдруг у тебя открылись экстрасенсорные способности? — вклинился засевший во мне. — И стол шефа, китель, ёрзанья по нему, а потом ещё и довершение начатого на стульях — не просто работа воображения, а озарение ясновидящего». — «Алёна могла ничего не пометить и не подчеркнуть в книжке из соображений конспирации», — возразил я. «Дубина, а вдруг она всё же ведет двойную игру? Посмотри, Мата Хари чего понатворила! Только доверься бабе! Они ж коварные». — «Да заткнись ты!» — чуть не крикнул я вслух. Понятно, что тут не Первая мировая война. В худшем случае, сейчас разуверившаяся в честных работниках «конторы глубокого бурения» Алёна, мстя, с точностью ворошиловского стрелка палит по резине той самой «Тойоты», колёсами которой додавливали её мужа, и «японка», завалившись на бок, сваливается в кювет. Ну а если даже она сдаст нас с шефом и всю нашу спецоперацию Савченко, её никто не поставит к много чего помнящей шершавой кирпичной стенке на улице Коммунарской, чтобы для вездесущей прессы, истории, для легенды она перед тем, как мы с Андрюхой разрядим в неё «пээмы», распахнула полы свого кимоно. Не уверен, что в таком случаем мы станем стрелять до того, как не произведем с ней того же, что и с рыжей шлюхой, выдававшей себя за целительницу половых немочей.

Однако уйми, Корнеев, своё либидо! Всё ж таки ты не в сауне постсоветского мафиози, где любвеобильных бабёнок — как гупёшек в аквариуме-шарике на столе озадачивающего нас одним заданием хлеще другого стратега-аналитика. Излюбленное занятие нашего генерала — крошить рыбкам корм. А бегать в зоомагазин за этой мерзостью — сушёными козявками — опять я да Андрюха. Но всё равно гупёшки не выдержали условий содержания в стеклянных застенках — передохли, и шеф завёл золотую рыбку, которую я припёр ему из зоомагазина в целлофановом пакете с водой вместе со щепотью свежей ряски. Нет, расстреливать шпионку, как и фиглярствующую писательницу, никто не будет. Не те времена, чтобы такие роковые страсти! Что с того, что под именем МАТЫ пасквилянтка имела в виду склонность спецслужбистов к ненормативной лексике, а под фамилией ХАРИ — наши ненавистные для неё рожи палачей нарождающейся российской демократии, свиные рыла исчадий застенков Лубянки. Всё равно это только игра слов. Глупая. Никчёмная. Ну, изобразила Лара себя в виде «Ока Зари», а Андрюху — в образе разбалтывающего военные тайны любвеобильного француза! Чего надо было всю «контору» на уши поднимать! Да и мне стоит ли искать в этой графоманщине скрытые смыслы и издевательства? Ведь лечу я не в Вест-Индию, не в Париж начала века, а в Республику Саха. К «сахатым». Так что не лучше ли всё разложить по полочкам, по шкатулочкам, по мешочкам, а то разбегаются мысли, как сверкучие камушки. Ну а раскладывая, опять же и натыкаешься на самой верхней полочке на проклятущую книжонку! Ведь если бы Лара изобразила в Мате Хари только себя, она ещё и Машеньку из варьете — нашу главную столицесибирскую осведомительницу — прихватила. И тем самым рассекретила её, произведя, что называется элементарную «засветк»у внедренной.
Варьете «Центрального» ресторана было просто находкой для спецслужб. Редко когда танцовщицы разъезжались домой на общественном транспорте. За ними выстраивалась очередь воздыхателей. Машенька шла нарасхват. Сегодня она — с иностранцем в «Интурист». Завтра — с вице-губернатором на обкомовские дачи. На следующий вечер — с банкиром в его особняк. То же самое и девочки. Шикарные авто растаскивали пташек по уютным гнёздышкам для разврата и загородным виллам. Девочки были снабжены «жучками» в виде клипсов и кулонов. Их нам за умеренную плату поставлял инженер-вундеркинд из КБ (без Г) завода высокочастотного оборудования. Установленная в кабинете шефа, в секции стенного шкафа, замаскированной под бар, запрятанная за бутылками с армянским коньяком и русской водкой многоканальная аппаратура позволяла слышать всё. Двенадцать магнитофонов (таково было количество танцовщиц вместе с Машенькой) писали разговоры на плёнку. Мы надевали наушники. Многошумной волной на нас накатывала русская, китайская, немецкая речь, в которой плавали осколки кавказского и среднеазиатского акцентов. Информацию приходилось фильтровать от сексуальных посапываний и постанываний.

 Мы были осведомлены о том, что творится на рынках и в банках, какие махинации производятся на товарной бирже, мы знали почти всё и обо всех. И вдруг в эфир выходит телепередача Лары Шиманович «Мата Хари Столицесибирского варьете». Один любопытный банкир расколупал забытую в ванной комнате своей двухуровневой квартиры клипсу и обнаружил в ней передатчик. Банкир, понятно, спал не только со звездой шоу-балета, но и со звездой телеэфира. И пошло-поехало. Книжонка же была просто довершающим это грязное дело контрольным выстрелом. Не пощадили журналюги и барменшу Наденьку, девочку-куколку с наивными голубыми глазищами, наш запасной вариант. Стойка её бара была, по сути дела, целой прослушивающей установкой. Напротив каждого сидячего места-пуфика — по микрофону, ведущему к узловому коммутатору. Да и клипсы на барменше имелись. После появления в «Городских слухах» статейки Шуры Пышкина «Стукачка!» к бару подходил кто-нибудь из подпившей братвы и затягивал: «А ты стучи-стучи, а тебе Бог простит, а начальничек тебе срок скостит…» Наденьку пришлось срочно выводить из игры и возвращать в отдел дешифровки. Так и рухнула наша осведомительская сеть. Утраты были невосполнимы. Правда, оставалась ещё Оля — переводчица с китайского, агент по кличке Гейша, но она, хоть и была выпускницей академии КГБ и стажировалась в посольстве в Пекине, погоды не делала.

Ещё в аэропорту, в полном пассажиров накопителе вдруг всплыло в памяти, как брали мы с Андреем контрабандиста Алика Карапетяна, который, как теперь выясняется, был перевозчиком алмазов и бриллиантов по каналу, контролируемому Толиком. Где же, на какой из зон, производится огранка камней? Хотя с зоной — это явная лапша на уши для отвода глаз. И, скорее всего, не на зоне вовсе, а в каком-нибудь ювелирном магазинчике, в подвальчике происходит доводка сырья, недалеко от сада имени Кирова, в котором стоит скромный уржумский мальчик на бочковатом пьдестальчике в гимнастёрочке, галифе, сапогах. Сидит себе человечек и шлифует, шлифует якутские алмазы. И не боится испепеляющего взгляда каменного истукана. Работа у него такая. Не пыльная. Ну, если, конечно, не считать алмазной пыли. А возможно, и в том самом зоомагазине, куда бегал ты, Корнеев, за сушёным мотылем, ручейным трубочником, — подпольный цех огранки. Кто проверял? Рыбки, корм, канарейки-попугайчики в клетках, черепашки, мышки беленькие с розовыми хвостиками — для отвода глаз, а в подсобке, в комнатке потаённой, в переоборудованной кладовочке…

--
*Как выяснилось, первоисточниками этой и последующих историй из сочинений Лары Шиманович являются книги «Великие тайны прошлого»,  Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, 1996; «Великие тайны третьего рейха» , «Мартин», Москва, 2003, « Любовь и измены», «Вече», Москва, 2003 и др. (Прим. специальной комиссии).