В садах поющих гильотин

"Любовь есть закон. Любовь ниже воли"





вот моя тайная страсть: смешивать нежность и ужас


медленное харакири тишины
туман и осенний дождь
тихий суицид красоты



В сиянье луны твоё лицо прекрасней осенней тишины


оно прекрасней тишины зимы


мы как Дионис и Ариадна наши поцелуи как струи прозрачного водопада


если бы можно было оседлать собственную душу или стать пассажиром собственного ума и ездить на нём как на трамвае а мальчик с голубыми волосами превратился в фонтан огненной воды он стал моим Меркурием моим тайным агентом храмом мудрости пудрой проекции философским камнем его голубоглазвые губы целую я и как тени роз ложатся они на предзакатный снег так же и серебро его слёз растопит этот прошлогодний снег


кентавры бегут к лунному водопою мальчики нисходят со звёзд и слышен вой козодоя вы верите в творение из ничего а после смери вас не ждёт ничего но метаморфозы душы суть метафоры и пролегомены вход в пещеру нимф через закрытый двор короля с которого снимаю кровавые одежды и уже близится час феникса душа взлетает в небеса чиста и блещет она как тайный огонь философов мудростью полна и желания отступают и реки текут вспять я отринул вскую надежду на спасение и божественнную благодать ладони вечности открыты и поцелуи голубоглазых губ ведут меня к воротам где Орфей слагает гимны где Вергилий танцует астральное танго где под созвездием Данте карнавал в стадии andante


после смеха - сметельный бой с эхом и истина струящаяся изо рта или из кармана мальчика с голубоглазым сознанием бросить курить не найдя спичек бросить пить не найдя стакана броситься в окно не найдя двери броситься под поезд не найдя денег на билет бросить истину не найдя ответов на вопросы сказать до свидания забыв слова приветствия это не трубка а миндаль это не губка а свирель это не мальчик а гермафродит где искать солнце когда полночь и пустыня вокруг что осталось от человечества только осколки рациональности


improvisando
я зачерпул воду из горного источника
холод и сумрак
кровь на моих руках


слова мои опадают как листья и шипят в глубине золы
зима одиночество
и трупы ненужных слов вокруг


души царапают как шипы роз в хрупком мерцании обнажённых грёз

мы бродили в кошмарных лабиринтах замёрзших трюмах сознания слепые клоуны распятые между безумием и алкогольными парами разбитыми лицами и вспотевшими лбами оказавшись на месте
здесь даже наши отражения пахнут гиацинтами и розами
страданием по тайным ласкам


объятья как венки
терновые соблазны
астральной мглы


malinconico
я люблю её и сейчас для меня она и будда и палач и любовница и пророчица. Она и есть тот священный образ к которому я тянусь в каждом сне каждом дождливом вечере надеясь что может быть это наконец то самое чудо которое мне суждено пережить - не этот ли ветер принесёт мне запах её губ не эта ли ночь согреет постель мою не эта ли свеча своим призрачным нимбом вырвет у тьмы её светлый образ не этот ли закат принесёт мне сон где мы будем вместе?




Вещи обнажаются постепенно смешиваясь с наготою толпы


медленное харакири тишины
туман и осенний дождь
тихий суицид красоты



И каждый вечер падать в твои объятья как в полночный катафалк в котором везут труп жениха как слепая невеста в поисках своего трона он будет первым кто обретёт свободу от любви

кровавые сгустки милосердия запекшиеся на обветренном лице нашей любви



мы бродили в кошмарных лабиринтах замёрзших трюмах сознания слепые клоуны распятые между безумием и алкогольными парами разбитыми лицами и вспотевшими лбами оказавшись на месте
здесь даже наши отражения пахнут сутенёрством


стоны любовников повешенных в чулане обожатели метеоров того непознанного закона что растягивает горизонты "ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ" вот и носится вулканический пепел по поверхности вод


Перед моими глазами вдруг встаёт печальный образ – лицо ангела, странного ангелочка из Шан-Де-Бу, её призрачные крылья исчезли, она изгнана херувимами из Эдема и теперь неподвижно сидит на утёсе и ждёт пока льют весенние дожди пока не закончится тьма и для неё не откроются врата,  задумалась луна - отоприте ангелочку дверь!


Я так и не понял, любил ли я её, или мне нравилось просто заниматься с ней неистовым анальным сексом.

Солнце заходит, и весь пейзаж трагически меняется до неузнаваемости.


Каждое мгновение само по себе абсурдно, но, несомненно, имеет тайный смысл.

скелет Демиурга отражается в зеркале катастрофы разрушение очишает наши тела я спускаюсь по анальной лестнице к подножию его ануса с каждым новым толчком я приближаюсь к его простате мрак пульсирует вспышками безумия это зрелище так же непостижимо как эрекция трупа анус смерти исторгает летучих рыб тьма непрерывно онанирует его стоны выступают каплями крови на моих запястьях


если порнография - оружие Дьявола, тогда я посланник Люцифера мы вместе взойдём на нашу невидимую Голгофу оргазм отсечённых конечностей свиньи догоняют ангелов монахи блюют молитвами мясники прибивают себя к крестам я вторгаюсь в него как в здание последнего Суда своими поцелуями он способен усыпить Бога

целуй хлыст Христа и бремя распятий спадёт с твоего искажённого мукой лица только Ад прощает Быть свиньёй или стать богом купаться в дерьме или милосердии Какая разница для умерших в руинах распятий чёрного смеха из пепла евангельского восстанет Синагога Сатаны и пламя пирамидального холокост сотрёт гримасу вселенского счастья с этой умирающий вселенной




                con amore
                Когда её голова была на моём плече
                Люцифер ласково шепнул мне
                ты - падший ангел её ума




                improvisando
                я зачерпнул воду из горного источника твоих объятий
                холод и сумрак
                кровь на моих руках


Мы надеваем яркие балахоны.

Пышная оргия на глазах у бога. Клеймо фантазма и рвота лунных псов, одинокая истерия тщеславия и пророчество бойни разрастаются до бесконечности. Так же как и вечность, окроплённая кровью Христа, обнажает свой непримиримый оскал. Конвульсивные извержения менструальной лавы, ангелы, растерзанные на алтарях тайных соборов.

Проклятие неутолимого голода над уровнем моря. Silencio

Расщепила   

подвесила

Готово

смотри вот евнух,
      мысль его кастрирована
         
          
череп
расколот

захват
     заточенье
         разрыв
             души

 сольная симфония

в 4.48


поцелуи распятые объятьями
распахнуты как гробы в летних платьях
оплёвывают души наши страданьями


хрустальные поцелуи осени дышат сквозь молчаливый абсент

блуждать в гротах фаллического великодушия катафалки плоти застывают поцелуи разбиваются о лезвия берегов крошатся о мрамор многовековой плоти

саморазрушающиеся лабиринты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли


Умирающий Вергилий говорит о тайне механического умерщвления материи пережить смерть как анонимный артефакт который порождает смех и слёзы Эроса вначале и самоубийство в складках Гегеля на глубине жертвенного деяния которое проецируется на суицид Демиурга отдавая его в ведение природного процесса, доступного описанию.

стриптиз карлицы налицо

Выбирай, что тебе приятней - боль внутри или боль снаружи


что тебе ближе нож в сердце или рубцы на венах как напоминание о тех душных аргенинских ночах на побережье 12 дюймовых членах не загрязнит ли эта медитация суровую кровь наших небес?


Лилит в образе Анаис Нин дарит мне слова утешения на могиле Изиды лунный мальчик награждает меня своими поцелуями сотканными из увечий кровоблудие снов вены богов полны нечеловеческого дерьма воплощение милосердия Зверя и свет внутреннего очага который не гаснет в сердце падшего ангела гори в огне вожделения и вседозволенности и пусть твои единственным законом будет лишь реализация воли

дай мне крылья губ своих
дай их мне как бы прикурить
пусть рот твой замкнётся за моей спиной


её руки исчезли в рояле она больше не играла я слышал её крик который подхватили виолончель и тромбон стоны висельника и того повешенного моряка на маяке это всё было записано гитарными струнами Джона Рассела и вилки в висках и ножницы торчащие из глазных яблок мы мастурбируем на ходулях в этом подземном цирке



                piangevole
                Умы наши как сиамские близнецы
                балуются на закате как дети
                играют в шахматы на рассвете

               

мертвый  пейзаж  --  потрескавшаяся земля, выжженное поле, вулкан, от которого  ввысь устремляются  облака пара, бледное  застывшее  небо;  или кошмарное  видение, навеянное  не то  чтением научных  фолиантов,  не  то  визионерским  проникновением  в  доисторическое прошлое; или  чудовищная  растительность на скалах;  а  порой  -- средоточие валунов, глыб льда и  людей с обезьяноподобными лицами,  с  резким  выступом
челюстной кости и надбровных дуг, скошенным лбом и плоским  черепом человека
начала  четвертичного периода --  плотоядного  и бессловесного  современника
мамонтов,  гигантских носорогов и  медведей.  Эти образы были ни на  что  не
похожи. Они  не  вписывались в рамки  изобразительного искусства,  создавали
совершенно особую фантастическую реальность -- мир горячки и бреда.


а на алтарях совокуплялись цыганки рыжие поросли волос и кубки крови пот и моча струились по промежностям




Мне кажется, что вся любовь мира заключена в открытых ранах Христа, в своём сне я попала в картину Дали и на кресте была в образе истекающей кровью Христессы, мои груди были проколоты длинными ржавыми гвоздями, от заражения крови у меня началась лихорадка, я высекаю последние искры милосердия из сердца молчания. Мы наполняем пустые бокалы нашими смертями. Над барной стойкой кружатся окровавленные снежинки. После очередной бомбёжки от крыши ничего не осталось. Апостолы пьют мою менструальную кровь из хрустальных кубков. Смерть введёт меня в свои больничные палаты чистилища, где одинокий горбун танцует танго с резиновой куклой с вывихнутыми конечностями. Наше  спасение свершилось. Мы посланы к чёрту. Мы родились несчастными божествами. Будда был в нас, но на закате он покинул наши тела.

Осталось только застегнуть ширинку надеть пиджак и сделать выстрел ты выдавил из неё девственность по капле высосал как кровь из пальца. Останутся лишь трупы жертв неоплаченные счета соседи по камере и невидимые города под твоими ногами.

Членов и зрелищ

Он сосал как та прирождённая минетчица Саша Грей как будто говорил своим занятым ртом как будто шептал мне на ухо I need more I need more


Иисуса и его кукловоды бродят по водам Иордана повернув все реки вспять



Отсосы приводят к неврозам и великой литературе так же как случайные поцелуи и долгожданные встречи например знакомство  с голубоглазым Алексом;  до его появления моя жизнь была чёрно-белой фотографией. Его член внёс новые краски в мою литературную изощрённость. Я вижу наши застывшие в объятиях тела, и идут годы, а мы так и останемся слившимися силуэтами на незаконченном холсте наши руки губы и волосы сплелись навеки и времена сменяют друг друга но мы так же молоды непоколебимы и наша юность неуязвима. Мы принадлеждим вечности при жизни.


это срывается с языка кричит с заголовков газет и знвс опскается t m e umr6 fcgc r66,8 ufyg8  и ветер умирает в твих ладоенях впсти мня в с сссс св св сывю душу ккккак кровпскание рное 7 , ft76im  ft   y7 джонни и его малышка с мыльными волосами заплаканными глазами// про неё можно говорить бесконечно бесполезная и скупая как комплимент иуде// е1ё мать умерла на рождество// теперь сучка не так одинока у неё есть ты и много новых клиентов// и течка рабов// зашитые влагалища и соски проткнутые велосипедными спицами//вечер утро и разбуженный порочным сном// растирая сперму по белым бледным клавишам// лица как простыни выстиранные и дырявые//о семя непокорности// цифровое воплощение// зови на помощь того кого ненавидишь// скоро выпадет первый снег а ты не можешь забыть цвет его глаз//Поль вернулся// Верлен остался ночевать с Гогеном 678 bv h,  bu, и буквы цвета лета выпавших глаз битых окон// эти комнаты на втором этаже обживают мальчики к которым ты направляешь своих клиентов// морщинистая рука с веером// звонит полковник// если ты выебешь его к нему не вернётся память// 578v bvghu,  gm,,   cgfyg   , b v,bvb  фото жертв порно холокоста их имена вырезаны на твоём теле // маленькие мальчики делают фельчинг мужчинам с отвислыми животами//маленькие семейные оргии// органы сексуальной опёки//вытри сперму со своих вен// маленькая мисс добродетель / останься ещё на часок// я выпишу чек// глотни шампанского// как твой брат// он то же трахается так же превосходно как ты// у него за плечами не такой опыт// он не ****ь а просто маленький мальчик и его смерть распугает целый квартал// топтать пердеть ухмыляться звать на помощь хватит ****ть
я зашёл слишком далеко ghu nbjtt766598b 80ghj  oj0gh9jgh999j nmcg40987914.7-40 y6801 nnv  op][90577685.0=/79
94.668464654- jn rdfhnfkf rhfcys[ ajyfhtq          проghj   cghj nghu567ghng67bn mtycgf fgyvbhjrjt6768

топчи мои глаза


я нашёл его недалеко от квартала красных фонарей его ирландский член и манерный магнетизм// он понравится тебе наверняка неглупый и весёлый// он показал мне эти фото маленьких мальчиков тогда я схватил его за волосы и начал жевать губы я порвал его ноздри сломал нос и целовал пока он плакал я был пьян и терзал его влажную жопу// z j,kbpfk tuj kbwj ckbpsdfz ck`ps b dc. Hdjne b тебя собираются арестовать и твой член ни к месту в этой детской щели местоимение или восклицание невезение её соски как конфеты//нижнее бельё улыбок когда папочка умирал она имитировала перед камерой очередной оргазм и ssодомия и увеличенные фотографии умерших детей после изнасилований и вены и шрамы и половые губы и прощение после очередного всплеска детского оргазма и распухшие гениталии в лунном свете когда девочки подсматривают за тобой ты чуcтвуешь их тайны и маленькие груди не смей к ним прикасаться// ьпнг саг иопаеgfy, ghdmuryuu58ghdmuryuu58 я хочу знать сейчас где ты был когда он влюбился в твоего друга и тени содома танцуют на могилах в темноте и блестят от пота тела Лолит и сперма не к месту на опухших от слёз лицах


Недоуменье Алисы все росло. Но  ей  казалось,  что  не  стоит
перебивать Голубя.
   - И так не легко высиживать яйца, - воскликнул он, - а  тут
еще изволь днем и ночью оберегать их от змей! Да ведь  я  глаз
не прикрыл за последние три недели!
   - Мне очень жаль, что вас тревожили, - сказала Алиса, которая
начинала понимать, к чему он клонит.
   - И только я выбрал самое высокое дерево во  всем  лесу,  -
продолжал Голубь, возвышая голос до крика, -  и  только  успел
порадоваться,  что  от  них  отделался,  как  нате  вам,  они,
вертлявые гадины, с неба спускаются. Прочь, змея!
   - Да я же говорю вам - я вовсе не змея! - возразила Алиса,  -
я... я... я...
   - Ну? Кто же  ты?  -  взвизгнул  Голубь.  -  Вижу,  что  ты
стараешься придумать что-нибудь.


между листьями сновидения чёрных клавиш слезится голос виолончели стремится на стигнуть раненого внгела слепого матадора небес где вакханалия гелиогабала и его воины

утроба преисподней для нас мы можем выносить мусор скелет Данте светится адским светом рёв моторов на шоссе заставлено гробами мёртвые птицы и детские ладони прибитые гвоздями к дверям борделей церквей или скотобоен гроздья винограда слова попав на бумагу лишаются девственного шарма и становятся шлюхами люциферствующими по инфернальным тропам алчущими увидеть очередное распятие Дона Хуана на скотобойне

сады мнутся как бумага слёзы снов как холсты слова как черви выползают изо рта ткань озарений выше потолка

Маргарет села на моё лицо и ножницами отрезала кусок от клитора я почувствовл как её тело дрогнуло как мой член напрягся от прилива крови ко рту и лицу я попросил её помочиться и вот эта влага струится я вижу как слепые лолиты мастурбируют на обочинах дорог

АПЛОДИСМЕНТЫ КАРЛИЦАМ КОТОРЫЕ БАЛЬЗАМИРУЮТ ТЕЛА ДЕВСТВЕННИЦ НА СЦЕНЕ ВБИВАЯ ГВОЗДИ В ЛАДОНИ НЕСМОТРЯ НА вой полицейских сирен ЗА УГЛОМ выстрелы шёпот крови у виска и отражения во враждебных зеркалах детские руки хранят страшные тайны лучшие сны как бокалы печали в руках мертвецов я чувствую как мелькает нож и кровь как роса брызжет на холст нежное пение цикад среди гнили и тьмы куклы в зеркалах щурят глаза скрипят петли на дверях и замолкают человеческие голоса

-Неужели я становлюсь междометием? - вдруг громко сказала Алиса. почему Вы считаете что моя близость к нему отдаляет от меня Бога если он не дитя Содома а объект моей любви он освящён благословлён тем эманирующим чувством которое и есть воплощённая жажда божественной справедливости


мне снятся лолиты с забинтовнными глазами я протыкаю спицами их маленькие соски и впитываю каждую каплю этой небесной слезинки  и небо с зарубцевавшимися пурпурными ранами и снег тающий на обветренных губах и соловьи в рощах как незабудки и гроздья рябин невинность забытая в камышах невеста хлещет розгами по ногам жениха ослепшего от неонов сан франциско ангелы падают с небес как порнозвёзды и диснеевские галлюцинации оживают как подснежники тучи стонут и девочки страдают в пустынных ночах полных ветчины и маминого загара мне снится звук клавесина арто кусает губы и режет запястья влажный запах плывёт по холстам и простыни и сердца размоченные проказой и рвота в подворотне и пот бесплодного поэта чьи губы заплетаются в поцелуи невидимые бокалы в свете горящих как факелы ран никому не уснуть пока не затянутся пурпурные раны небес и не покажутся стены новых храмов


счастливый час
когда посещает ясность

теплая темнота,
увлажняющая мои глаза


Любовь есть закон. Любовь ниже воли».



мы спускаемся в бордель "склеп тысячи вагин" чтобы снова зняться любовью
среди бинтов свиных туш и распятий я говорю что люблю тебя больше чем ненавижу себя
продажные шлюхи играют на рояле аккомпанируя нашей ебле а ты растекаешься подо мной как воск податливость твоего тела открывается навстречу звёздам и хромые карлицы хлопают в ладоши когда мы кончаем


когда Ветер опустошает наши тела


а любовная агония пожирает нас заживо остаются ли безучастны небеса

мы блуждаем здесь без приюта и страха


наши раны текут против течения

я вхожу в твою тень и вижу там чёрные распятия так начинается день

дребезжит как фарфор

стулья улетают в небеса


Пикассо: Готов ли ты вызвать жизнь на дуэль? Поплатившись за это своим талантом?

Бармаглот: скелеты лиц как паутина рвутся как листы бумаги

Пикассо: симптомы тянут к звёздам губы натянуты на табуретку сомнамбулическая печаль распятий водопады дрессированных сновидений славят Бога мрамора и девственного пепла

Бармаглот: Седой карлик повесился в беседке

Алиса: От всего отрекусь, кроме солнца. Розы милы мне садов Адониса, что расцветают с зарей и до заката умрут.

Пикассо:  Дайте мне пройти язычником путь мой, слушая звучанье свирелей заглущающих
суету молитв всё тщетно перед этими порывами ветра


Любовь есть закон. Любовь ниже воли».




ты – чёрный лебедь подлунного будуара отражающийся в зрачках инфернальных грёз
абсент будоражит и вскипает любовь
мёртвая невеста идёт навстречу свадьбе с небесным женихом
соединившись с ним в вальсе или фанданго



espressivo
твои поцелуи как пули точно поражают цель они свистят просачиваясь сквозь горизонты моих губ


Сколько нам ещё тонуть в этой кровоточащей нирване бытия?


любовь к тебе пронзает плоть небесную и земную становясь осью астральной радугой смехом андрогинов и мы вместе взлетаем вввысь и парим не оглядываясь мы упиваемся нежным шёпотом роз шелестом волн небесных запазами облаков философский свет носит твоё имя мы расстались с бременем тел и я вплетаю ночь в твои волосы и мы парим распускаясь невидимыми бутонами радости в  свежести вечности которая становится для нас сиюминутным убежищем


дети готовят плети вооружаются даже шлюхи скормив кости голодным псам вирусы суицида повсюду пустые шприцы и трупами завалены мостовые они выплывают из под мостов нагло и бестолково скопившись на набережной мальчики меряются членами и стреляют по уткам Анетт показывает сутенёру новую грудь и он пихает окурок ей в зубы

смерть медленно сбривает нас с лица земли а нагие карлицы отчаянно мастурбируют пока мы исчезаем за бесформенными абстракциями горизонта


Сексуальность отравлена дуализмом добра и зла.

Единственное утешение – это моё и твоё экстатичное одиночество.

Паническое бегство от тела и сознания, которые виновны в отрицании астральных влияний.

Пока не пробудился разум призраков безумия.

Невыносимо существовать там, где нечего видеть.

В утробе нет понятия рационального.

Выйти на поверхность и ослепнуть от видения чёрного солнца.

Реальные свидетельства всегда звучат фальшиво. Я загоняю своё ничтожество в угол, туда, где оно становится видимым. Когда моё лицо отражается в зеркале, оно становится непристойным. В приступе осознанного безумия я переживаю душераздирающий экстаз.



Я срываю с бога его последнюю наивную маску, довершая разрушение своей отчаявшейся природы. Я падаю и увлекаю тебя за собой.



Наши тела, растерзанные затяжным любовным насилием, низвергаются в пустынной ночи. И меркурий, наконец, обретает долгожданные качества золота. В бесконечной тишине проклятых сфер всё движется вспять. Любая перверсия предстаёт позитивным концептуальным актом. Одно прикосновение и гнев исчезает из твоих глаз. Мысли, наконец, становятся различимыми, уплотняясь в сознании. Они напоминают свастики-фаллосы, которые рвут чрево рассудка,  пытаясь прорваться на свет.



Моё Я непрерывно мастурбирует. Символично и деспотично. Оно всё ещё далеко от вершины забвения. Обезьянам бога никогда не добраться до истины, если не уничтожить всё, что препятствует возвращению к дионисийскому началу.


Как только восходит чёрное солнце, ты будишь меня, сжимая ладонями мои виски, огонь твоих поцелуев оставляет ожоги на моей коже, ты впиваешься в мой рот с каким-то особым неистовством, в очередном неконтролируемом приступе похоти ты самозабвенно падаешь к моим ногам, я ещё крепче обнимаю тебя, и мы снова отправляемся в этот странный полёт над быстротечными водами чёрной реки.


Я открываю тебя заново в нежной междоусобице наших объятий. Я целую твою отзывчивую кожу, испепелённую лунным блеском, я наизусть изучил каждую часть тебя, я вырву твой язык, лаская тебя своим ножом и поцелуями, чтобы не услышать больше твоих любовных проклятий, из кусков твоей кожи я сделаю крылья, чтобы навсегда исчезнуть в тени ран распятого Христа.

Удивительно, но размышление о смерти всегда преследовало меня.

           Все меняются, и все умирают, а мы будем, как будто целую вечность    разлагаться  в этом благоухающем крематории жизни.

                Жрать и совокупляться.


                Страдать по инерции.


В итоге прекрасной может быть только смерть. Я верил в абсолютно романтическую, невинную ауру этой чёрной красавицы. Если ей удастся соблазнить тебя, ты добровольно уйдёшь из жизни. Больно не будет. Категория боли присутствует только в жизни. В смерти растворяются все табу, страхи и надежды.

Из нашей комнаты открывается вид на Лас-Вегас: Безжалостная прозрачность Города в пустыне заканчиваются тоже внезапно, они не имеют окрестностей и они похожи на мираж, который может исчезнуть в любой момент Достаточно увидеть, как Лас-Вегас, восхитительный Лас Вегас на закате внезапно вырастает среди пустыни, в своих фосфоресцирующих огнях, и как на рассвете он, истощив за целую ночь свою интенсивную поверхностную энергию, еще более интенсивную при бликах рассвета, возвращается в пустыню, чтобы постичь тайну пустыни и того, что здесь подает знак чарующую прерывность и всеохватное неровное сияние

ну как ты Нэт ты кончаешь на утренний снег и я провожу губами по твоим волосам щиплю соски и ты закрываешь глаза вот оно начало любви и поэзии

Я ощущаю бесконечную нежность, когда начинаю ласкать её соски. Она провоцирует меня своим внимательным взглядом, что она хочет мне сказать, что уже изрядно возбудилась в тот день, эта песня песней её тела, медленно воспламеняющегося от моих прикосновений. Этот наркотический эрос подпитывающий нас. Это новая, сознательно начатая мной самим игра в любовь к женщине.

Кристальное сердце падшего ангела приобретает форму распада и катастрофы, которая длится уже тысячи лет.

или нам повсюду мерещится бегство от слепых арлекинов в объятья карлиц вышедших из моря всё это отсылает нас к древним пророчествам проклятиям иллюзиям смысл которых может обернуться раненым светом Христом умирающим на распятии

В чём смысл этой перманентной боли? или это всего лишь игра?

мы проливаем семя своё над белокурой бездной рассвета дома он играет со змеями и копает могилу для наших поцелуев в руке револьвер и в глазах голубых ненасытность дрожащих губ мы молимся снам вдыхая пепельный воздух кружев он слизывает осень с моих ладоней наши губы шепчут сны и непроизвольно вторгаются в зеркала

Чудесный вечер. Лунный пейзаж. Дым над взорванным борделем. Мальчик с разбитыми висками поёт или что-то плачет. Проходящий мимо мясник одним ударом вскрывает его череп, улыбаясь, он отрезает его маленький пенис, целует его, перекатывает его на ладони, кладёт в карман как очередной трофей.




Воображаемое посвящение. Ничем не сдерживаемая тихая грусть. В каждой комнате обнажённое тело, глаза закрыты, на шее следы удушения, трупы любовников, которыми я любуюсь, я склоняюсь над их искалеченными, распластанными на полу телами, поджигаю их один за одним, и пепел возносится, пространство становится чёрным свастикообразным туманом, и земля просит пощады у неба, больше никаких аллегорий, я виноват во всём и жду часа, когда смогу покинуть своё тело, разбить вечную ангельскую самонадеянность и разогнать блудливую галлюцинаторную меланхолию красоты. Именно во сне невидимое всегда застаёт тебя врасплох. Чужое страдание отвлекает и бесконечно превосходит невостребованную любовь к себе. Почитатель розги сдирает с девушки кожу трижды, четвертый слой кожи пожирается зажигательной смесью, которая приводит к смерти, сопровождаемой отвратительной агонией вселенная призрачный дом, обращение к чёрному солнцу посредством оргазма-молитвы, языки пламени охватывают твоё сознание, замкнутое в себе

я хочу каждое мгновение выходить поцелуем из твоего окровавленного рта как это необъяснимо о боже ты соединяешь эти гиацинты сплетаешь судьбы и сердца но страдание перевешивает часшу весов под высокими кронами этот полуразрушенный собор эти угли и и свечи на холодном ветру поцелуи наши сворачиваются и становятся горячими каплями янтарного дождя

барельефы брошенные храмы мы идём по невидимым ступеням а проходят века мы их не замечаем проплывают чёрные облака и встают кровавые радуги кого влечёт подобный путь?

это особый мир где мы все связаны наши лица пришиты наши души скрещены

я блююю в лицо перелетающим птицам орлы стервятники *** вам я покажу и стервятничайте себе в удовольствие, суки


разбилась пурпурная плоть сна и плачет лик человеческий над морем и тонет беспомощный чёлн скорбей в ледяном потопе вечности

у нас не осталось времени быть самими собой

бессмертие свинопасов не дороже мраморной рвоты огненных небес


Леонора: Ах, что вы, сэр, ведь тень желанна только летом, я же вступаю в осень.


Агата: Но ведь Зло оно парит в воздухе, а тело мисс Марпл лежит в земле.


Ариэль: мечты проституции и вспоротые груди статуй пахнут цветами и ветром


и не уснуть в тени шлюхи чья мексиканская ****а раскрывается в сортирной видеоэкзекуции бездомного фотографа


эрегированная улыбка Джоконды провоцирует снегопад распятий оседающий на скальпах оскоплённых кастратов

Рембо в объятьях Гинзберга: вот выстрел - слышишь, милый , наконец он (Верлен) застрелился хотя повеситься хотел.

Гинзберг: Вой кастратов заглушит эту провинциальную трагедию ведь лучшие умы моего поколения иссушены безумием и война забрала лучших

Уальд входя в бордель и видя мальчиков в странных азиатских нарядах: Тщательнее всего следует выбирать любовников. Гениальность выше красоты и не требует понимания.

никогда не кидайся на призраков с ножами ибо длинные тени ландшафтов вседозволенности оседлают трупы роялей и скелеты виолончелей пустятся в пляс в зале Красной смерти

фантазии истеричных медсестёр глаза висельников в окнах борделя мумфицированный рассвет туалетного секса публика заполнила лабиринты мёртвых галактик

забальзамированная Джульетта и её мумифицированное влагалище спрятаны глубоко в склепе невольно ликующих любовников палачей

проказа оживает в материнских сумерках тучи над Сан Франциско сплетаются с моими желаниями порнозвёзды  оживают с новыми ранами которые образуют звёздное пространств внутри холстов их тел

материнская рвота сочится из сердца Арто

твой пистолет заряжен и ты срываешь кукол с петель целуешь руки мёртвой служанки 
её тело выбросило на берег с петлёй на шее

Как она повесилась в открытом океане?

Фигуры королей, застывшие во льду, затонувшие города, изо дня в день всё меняется, и рабы Вавилона уничтожают все карточные постройки времени.

Насмехающийся беспощадный лик Демиурга.

День ритуала будет чистым и праведным.

Геенна открывается в центре небесной системы.

На территории шума склеп небытия. Бремя шрамов, обвенчанное с крестом, порывы ночи хлещут по срезанным человеческим торсам. Правосудие настоящего солнца рассечённое изнутри.

тонуть в мерцании абсентовых сумерек вишнёвых глаз на холсте без рамок рясы без тел и шаг без следа предчувствие без чувства и стена хаоса заглушающая наши голоса наши признания в любви поцелуи и спуск глубже в преисподнюю обсидиановых звёзд, добраться до дня но лишь успев насладиться отцовством ночи.

Страдание, выражающее себя в тлении материи мне чуждо.

Я был рождён иначе. 

 Нерождённые считают страдание благом. Явить своё лицо, чтобы спастись, а затем обернуться молнией. В галерее много трупов, забрызганных кровью и спермой. Отрезанные гениталии, выставленные под различными названиями. По всей видимости, на продажу. Порнография связана со смертью и любовью к мальчикам. С феноменами подобных брутальных образов. Так рождается искусство, которое, помимо всего прочего исключает присутствие Бога.


этот рвущийся в клочья дом памяти эмблема созданная сознанием

тело отданное на произол стихиям становится шизоидным объектом сострадания


Возможно ли обрести тайную силу на побережьях смерти.

В стране приливов, в этом Аду печали, в совершенстве ночи, где безумцы с короткими именами поют песни незнакомцам, члены тянутся к членам, а любовь больше всего гармонирует со смертью. Воспоминания рассыпаются в жарком мраке нашей постели. Это член, который хочется мастурбировать. Вот, где настоящая красота и поэзия.

Юный член, прекрасный как прах расплавленного солнца.



Любовь есть закон. Любовь ниже воли».



Мальчики, изваянные по образу плоти и крови. Обнажённые мальчики бунтари, слившиеся с бледностью гаснущих звёзд. Каждый из них не более чем универсальная идея, идеальное воплощение целой параллельной вселенной. Постоянное саморазрушение, фанатизм вечного возвращения, –  кроется ли за всем этим ещё что-нибудь иное? Как никогда повседневная реальность близка к банкротству. Абсурдные частности вживаются в нас при каждой попытке сохранения адекватной реакции.


Влюблённый мальчик, превративший мою жизнь в пленительный ад. Я жду тебя и оплакиваю минуты одиночества. Сегодня я люблю тебя и призываю тебя посетить храм моей прозрачности. Я хочу пребывать в твоих руках как сорванная тобой роза, пока вино не обратиться в кровь снова. Первый шанс анонимного выживания.


Соблазнительная видимость наших нагих тел подобна монументам среди галлюциногенных руин. Секс может быть важен, но только в том случае, если ты не чувствуешь боли. Если ты понимаешь, что только предательство приблизит тебя к свободе. Любовь есть закон. Любовь ниже воли».  Если я прикончу тебя, то никогда не забуду. Сейчас ты отдаётся мне в последний раз. Я ещё раз докажу тебе свою бесконечную любовь, когда это острое холодное лезвие найдёт горячую возбуждённую плоть. Когда он войдёт в него по рукоять. В лунном свете кровь меняет свой цвет. Это обман зрения и  разума. Эта возможная любовь, не ставшая реальной. Я надеваю терновый венец и встаю на четвереньки во мраке пустой комнаты, в животной непредсказуемости я крадусь как послушный пёс к своему невидимому господину. Я хочу знать, кто управляет моим сознанием. Это не человек, не свинья и не ангел. Я знаю, что это существо хочет меня трахнуть. Но я не уверен, что оно где-то рядом. Я даже не знаю его имени. Я смотрю в зеркало и, возможно начинаю подозревать, что в этот момент я ненавижу себя даже больше, чем Бога. Это не развлечение, это предательство. В конце цивилизации нет нашей вины. Великое одиночество настигло нас, как разрушительные последствия экстатических опытов. Вечно новое видение мира в каждый миг своего существования, и в созидании и в разрушении.

Знакомство с бездной никогда не проходит бесследно.


Кровавые лезвия торчат из пастей псов. Второе пришествие Алисы в страну чудес. Напрасные попытки бегства. Опущенные ресницы мальчика с окровавленным членом. Из раны по-прежнему хлещет кровь. Что он нашёл в объятьях портовых моряков и молодых офицеров, которые соблазнили и прикончили его. Мы, пленённые рабы, загипнотизированные движением собственных фантазий, выставляют на показ своё отвращение, свои деформированные члены, невыносимая эрекция, существующая сама по себе. Неотвратимое презрение к самим себе превращает их мир в разрушенный идеал. - Это, наверное, тот самый лес, - размышляла она, - где нет никаких имён и названий. Интересно, неужели я тоже потеряю своё имя? Никаких имён и названий, больше никаких имён и названий…Мир – это труп бога, его символический образ. История одного из безумств бродячих акционистов. На сцене тела моделей, забрызганные масляной краской, кровью, песком и пеплом, несколько дрессированных мальчиков шлюх, трахают себя острыми предметами, внимая тотальному зову похоти. Потрошитель свиных задниц в маске театра НО вскрывает очередную тушу.


Когда красота самоуничтожается, остаётся только холодное презрение.

Я спросил у своего спутника – какова же моя вечная участь? Он сказал: «Между чёрным и белым пауком». -Разве десять ночей теплее, чем одна?

Ищите Ортанз.


Что следует раньше, смерть индивидуума или смерть мира, смерть иллюзии или реальности. Его первая страсть - животные, его вторая страсть - зашивать девочку в кожу молодого осла, ее головка торчит наружу, он кормит ее и заботится о ней, пока кожа животного не сморщивается и не умерщвляет ее. Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по зазеркалью, яснее всего она запомнила это.



с супрематических лабиринтах в криках Арто в складках Делёза прячется смерть стонущая об боли проникновения в бытиё жизненного пространства

письма Кафки и вот уже Братья Маркс спешат на помощь





та же архитектура, тот же интерьер и почти столько же комнат. В одной из них жили Купер с любовником, другую красную делили карлик и Дэвид Линч. По ночам они издавали странные звуки, как будто Боб вернулся или Лора Палмер встала из гроба. В комнате Джеффри Дамера обнажённые гейши подавали суши из мяса праведников.



приручить бездну так же сложно как спуститься в пустоту грецкого ореха


кораблекрушение вечности


здесь мы тонем в зыбучих песках сансары


твоё лицо отражается в моих ладонях я целую твои алые губы и разбиваю в отчаянии распятьями зеркала которые бессильны отразить тебя


посети меня в одиночестве моём ты будешь притчей а я королём



мы сердцами похожи вот высшая радость



В твою кожу я заворачиваюсь…в твоей коже я исчезаю…я прикрываюсь твоим телом как зонтом…предательская эгоистичная плоть…магия добровольного суицида…моё отчаяние растворяется в твоей коже, твоё горло, перерезанное войной, я провожаю в могилу всех своих мужчин…напившись я фотографирую как геморрой разъедает мою анус…только подлинное саморазрушение доставляет самое возвышенное удовольствие…




Ты танцуешь под моей кожей, сумеречный мальчик призрак. Кости неба трещат. Я хочу изнасиловать тебя.

Всегда ли именно эта мысль приходит издалека, -  Из зоны насильственных сновидений? Или с территории искусственно парализованной застывшей реальности бессознательного?/Петля на шее/разрыв спинного мозга/струны мужского сердца/твой парикмахер убийца/твой стилист насильник/поры расширяются, но вместо пота выступает кровь/


/Приведи меня в свой сон, прямо к месту казни, любовь распята на площадях, выбей мне зубы, срежь мои губы, целуй мой окровавленный обезгубленный рот, рви мои впалые щёки, примерь на себя мою внешность, в голове тот же ментальный голос шепчет:


«Всё меняется, и все умирают».

Мы посягнули на пространство сна, а теперь должны платить за это

рубани скрути врежь сожги мигни постучи пари постучи мигни сожги врежь сожги вспыхни постучи надави постучи скрути мигни пари рубани сожги рубани врежь рубани надави рубани пари рубани мигни сожги постучи
 
             Жертва. Преступник. Свидетель.

врежь сожги пари мигни вспыхни мигни сожги рубани скрути надави постучи рубани вспыхни мигни постучи мигни врежь мигни вспыхни сожги постучи надави мигни скрути надави врежь вспыхни мигни сожги мигни вспыхни



Любовь есть закон. Любовь ниже воли».



martellato
не оставаться на месте, когда на глазах выступают слёзы, а на руках набухают вены, по которым проходят острые лезвия и всё пространство напоминает вывернутую наизнанку свиную тушу, задача человека – идти в ногу со смертью. Избавившись от чудовищного гнёта родственных чувств, энтропийное подсознание молчит, лишённое сил и жизни. Она садится на меня сверху, и я вижу, как она приближается к оргазму, ёрзая на моём члене. Я невозмутимо дрочу её член и вскоре она кончает на мой живот. Я ставлю её на корточки и вхожу в неё. Но я кончаю только когда трусь своими гениталиями о её, когда держу наши члены вместе тогда я пытаюсь выстрелить и попасть в её лицо, но усталость берёт своё и напор слабый. Силы на исходе, пора бы гасить свет, секс перестал быть символом кровного мятежа, и моя похоть единственная сука, способная отдавать мне приказы.


fortissimo
О Мистер Кроули где ты был во время нашей последней астральной кремации и так Моя кровь всё ещё на твоих руках.  всё ещё на твоих руках. Синтаксис суицида. Могилы праведников заносит инфицированным снегом апокалипсиса. Пространство сужается, и вот уже стены этой безвоздушной тюрьмы жизни сжимаются, хрустят предплечья и ломаются кости. Над нами под истерзанными молитвами грешников небесами сады наслаждений, новые любовники, перекрёстки хрустальных бульваров, алмазные ливни, фантастический шёлк морей, ароматы чёрного солнца, а здесь мы стираем в кровь наши сосальники, полощем рты спермой уличных отбросов, алкоголь в нашей крови и этот непредсказуемый янтарный дождь смывает с наших лиц остатки макияжа, совести и надежд, мы растеряли остатки памяти в маленьких тесных полутёмных комнатах борделя, похожих на гробы, где тела отчаянных любовников и убийц содрогаются в оргазмах, как в предсмертных судорогах. Ведь смерть это единственное правильное решение, вожделенна и ассиметрична, она так быстро решает все экзистенциальные вопросы.


над водой проносится супремтический вопль и отрезанная рука Пьеро залетает под юбку Анны Блюме та хохочет режет вены и над Веной проливается дождь крови


солдаты в канаве пьют мочу и выкуривают по 15 сигарет в день


если бы не проказа Солнца мы все были бы давно мертвы, но лунный палач - комментатор тишины прибрался в Саду поющих гильотин и оставил наши головы в покое




ноги арлекина отрезанные трамваем собираются в путь



С узника срывается одежда и его руки привязываются над головой к столбу. До конца не ясно, пытались ли римляне соблюдать иудейский закон, по которому при бичевании запрещалось наносить более сорока ударов. Фарисеи, всегда следившие за неукоснительным соблюдением закона, настаивали на том, чтобы ударов было тридцать девять, то есть в случае ошибки при счёте закон, тем не менее, не был бы нарушен. Римский легионер приступает к бичеванию. В руках у него плеть, которая представляет собой короткий кнут, состоящий их нескольких тяжёлых кожаных ремней с двумя маленькими свинцовыми шариками на концах.

Тяжелая плеть со всей силой снова и снова опускается на плечи, спину и ноги Христа. В начале тяжёлые ремни рассекают только кожу. Затем они врезаются глубже в подкожную ткань вызывая кровотечение из капилляров и подкожных вен, и наконец, приводя к разрыву кровеносных сосудов в мышечной ткани.

Маленькие свинцовые шарики сначала образуют большие и глубокие кровоподтеки, которые при повторных ударах разрываются. Под конец этой пытки кожа на спине свисает длинными клочьями, и все это место превращается в сплошное кровавое месиво. Когда руководящий этой экзекуцией сотник видит, что узник близок к смерти, бичевание наконец прекращается.

изнасилование задом наперёд приближение лепрозорного катафалка подтверждает сомнения я вижу как обнимались матросы они поменялись глазами их руки были расчёсаны в кровь от прикосновений их губы были рассечены от молитв или проклятий сделай мне больно пусть твой хлыст насладиться податливостью моего тела которое болтается на моём скелете как халат

Кусты и стволы  деревьев походили на леших и демонов, на ветках сидели птицы
с крысиными  головами и хвостами,  похожими на  морковь; земля  была  усеяна
костями, ребрами, черепами; к ним тянули свои ветви старые кривые ивы, подле
которых скелеты в венках пели гимн о торжестве тлена; высоко в небе в мелких
облаках уходил  вдаль  Христос;  в  глубине грота, обхватив  голову  руками,
понурившись  сидел  отшельник, а  какой-то несчастный, обессилев от голода и
лишений, умирал у озера, упав навзничь у самой кромки воды.


кашель Джоконды наполняет вены проститутка падает с лестницы

      Сумасшедшая падает с кровати на циферблате 11 часов вечера огни Синдзюку сигареты прилипают к пальцам слюна молоко моча кто-то топит свою дерзость в подвале где черепа сутенёров говорят на мёртвом языке брызжат мочой как словами кровь стриптиза собрана на шесте распятия вся туалетная буржуазия смыта полночью золотым дождём


на ужин жареные рёбра Рембо под соусом Верлена сегодня воскресенье и карлицы отворяют двери борделя под названием Великая Анальная стена отсосов


хоронить мёртвых павлинов в руинах летних сумерек растворяясь в фонтанах телесных различий в вулканических грёзах воспоминаний и полночных фейерверках под бременем онтологического Содома

меня хоронят в собственной матери я умираю как апрельский день как тень последней дождевой капли этот стук гвоздей в ладони католики не спят архангелы мутанты занимают свои кельи и их молитвы обрушат стены соборов слепые манекены тянут руки и улыбки трескаются на лицах и маски падают с потолка калифорния горит под ногами гости садятся за один и тот же рояль они мастурбируют ногами умирая от голода на прощание не забывая про маникюр вскоре партитуры закричат и Арто охрипнет лица сожрут зеркала пальцы отрежут страницы тьма примет тела наши выбери самый большой крюк ты станешь мясным распятьем

Кровоблудие. #1: несколько свиных туш начиняют динамитом заворачивают в ам. флаги посыпают мукой пеплом гамбургерами червями или пиявками через несколько минут под звуки марша один за другим взрывают.

Кровоблудие #2. Мужчины в монашеских рясах встают в ряды на против детских колыбелей несколько мгновений тишина когда зазвучит реквием
Они поднимают топоры и опускают н колыбели слышен поросячий визг на полу остаются щепки и поросячьи туши которые складывают в кучу и поджигают

Кровоблудие #3 очаровательная девушка перед зеркалом ласкает гуся она прикладывает его к своему обнажённому телу, грудям целует его, потом на сцене появляется другая гусыня и гусь убегает за ней но девушк хватает птицу за шею и изобразим на лице ревность перерезает его подставляя рот под срую кровию. Акт второй. Брачное ложе девушка нашла под кроватью и читает письмо любовницы мужа как только входит муж она отрезает ему голову и приставляет голову убитого гуся.

Кровоблудие #4 девушка обнажённая на широкой кровати со свиной тушей в обнимку кровь эффектно контрастирует с белыми обоями потолком и простынями девушка вспарывает брюхо и достаёт оттуда бриллианты, цепочки, кольца и подвески она примеряет их перед зеркалом.

21 поцелуй утонул в крови с крыш стекают перья и дети играют в войну но осколки луж режут пятки и 21 поцелуй тонет в гипнотическом пространстве пентаграмма страдания горит с обоих концов от весны до весы свечи не обжигают увядшие цветы и поцелуи угасают вместе с розами

every cunt looks the same

у кого билеты на поезд?

почему тебе не подстричься?

чем тебе запомнилась та шлюха?

у неё неухоженные ногти и толстая задница

и двое слабоумных детей которые мастурбируют каждое полнолуние на кладбище

возможно это инцест двух лунатиков-идиотов

как они достигают оргазма?

есть ли у Ли месячные?

я больше не сплю с женой я не пускаю её на порог дома

я поселился в подвале в надежде что дом сгорит

если бы у неё было дополнительное влагалище я бы настоял на своём а так не вижу смысла



Из письма Вильгельмины:

Вкусные ложки завтракают с утра

Огурцовое пространство
Огурцы рожают ластики
РОЖАЮТ ЛАСТИКИ!
Фиолетовые пятна
Я откормил мозг. теперь он на мозгобойне.
Зарываюсь в песочек и машу оттуда стерео-ножкой
Только не лежать
Не ложиться не моей
рукой твою ж мать
разум не хочет нет хочет
если кружка гусь крыла
 то город у него вместо вшей или плечей нв волосах седых
осознавать, что люди там
в горящих гондолах
аптекари не кстати
Пианино, клавиши по всей 
комнате звенят, я играю как
Пмпарампампам
Пампарампампамыч
Я понимаю, что можно устраивать выходные.
Ползущий в руки и отравленый
в доске клещ имеет злобное
выражение лица

Начинает пропадать вес по
мере поступления на прилавки
завхоза которам пьёт чай
с кружкой в цветочек, сидит
на дне кофе и пьёт
цветы из чая.
Идите ж, розовые хвосты, танцуйте
Виииииииииигоду свою
В криналине голубом!
Вес уходит в Руссо по
мере определения - посто
вления
Противолежания?
УМГН УМГН
Закрываю глаза, а там Нептун

Малевича мигера милосская
ухты ухты
Мозг болит
Мозг на лавочке лежит
И косички
Не лесички
Ибо изобилируют
Но не мотивируют
Лежи смирно и слушай Джа
И звуки за стенкой
Будь нищим и похожим на моржа,(это было, когда я поняла, что могу подобрать рифму на любое слово)
Но заботься о людях,
Люблю солнце, но не
ночью (в глаза, видимо, било)
Забей на папайу, они с
ананасом счастливы
фрукты-американцы
что характерно
вставляются нашими генами
Мррррр
Их моих рук идёт вишнёвый
сок
Как бы меня не начало адово пританцовывать! (жирно подчёркнуто и опять иллюстрация, которая должна была изображать танцующих людей, но это просто каляки-маляки)
Желание заснуть порождает
мультики.
Бедные печенеги
Какие-то моменты даже
кашерны
Со скоростью света
Элвис несколько раз был нормальным




Человек – это частная катастрофа бога его сомнительная игрушка его брошенный на произвол стихиям и сожранный заживо страстями и пороками наивный ребёнок



Мы потерялись в собственных бессмысленных агрессивных фантазиях.

fortissimo
Сарказм зари во плоти юного Цезаря с простреленным глазом


молясь бейтесь головой о стены этой невидимой экзистенциальной тюрьмы!



переживите собственные тела жонглируя собственными душами!


improvisando
порнография это не вопрос морали это твоё отношение к визуальному измерению телесного синтаксиса

то значит эта пауза в тексте?

Идеи индивидуального подхода не всегда воплощаются на деле


сновиденья лопаются как мыльные пузыри твои и мои


гениталии висящие в воздухе дирижабли и надувные шары


асфальтовые джунгли в которые рушатся небоскрёбы сознания возлияние бычьей крови перед лицом зари

изнасилование мародёра

что может быть сакральнее убогих криков невидимых содомитов и факелов оскверняющих безлунные ночи

твои и мои

гениталии занесло прошлогодним снегом

зеркало зари отражает лишь наш шёпот

как нам сбросить маски


твою и мою


отречься от образов чтобы кожа превратилась в бархат сверкая жарче и жарче



тишина опускается на город мы прибавляем скорость мотор глохнет невидимая тень чёрного солнца скользит по нашим застывшим телам теперь наши лица извиваются как змеи зеркала заднего вида разбиваются от встречного ветра и падает снег ломается лёд и кровь проливается на свет



мальчик хамелеон кто его видел хоть раз не забудет никогда он срывает себя лицо каждое полнолуние никто не видел что скрывается за кожаной маской голубоглазого спасителя месть отражения другие инстинкты как он грациозен в ультрафиолете в дневном свете его достоинства не видны с наступлением рассвета он прячет своё лицо под чёрной вуалью только в сумерках он может позволить тебе прикоснуться его лица дитя лунных грёз и сомнамбулических полночных откровений ты готов пойти со мной сказал он внезапно отразившись в зеркале его тело увитое плющом речные лилии в его волосах искрящиеся отражения измождённых звёзд таинственный мальчик-восклицание мальчик-цитата



натянуты струны между телами думающих во льдах целующих звёздный песок гной спадает с ушей как перхоть долин

Свинобог или совиный бог машет ангелам рукой трубит отбой

глаза твои андалузской бритвой обласканные
произвол смерти или умирающих лилий

пусть карлицы нагие на страшный суд идут и шлюхи раздвинув колени напрасно кого-то ждут я сам из тех рабыней что головы сложили за тех кого сгноили и заживо зарыли
Тень Донатьена в песках шестого мира я вырву этот скальп из кукольных их рук

мерцают наши имена в предместьях третьего Рима

только смерть не торгует своим телом

как будто ум бросается в бегство

лабиринты супрематических менструаций


божественное зеркало  треснуло
никого не осталось

никого

ни на этом берегу ни на том


ни тебя ни меня ни его

ни Гюго

Цена резни или этих аппетитных свиных ушей в маринаде

В зеркалах отражаются распятия и члены

Католический стриптиз

Девственная плева в чаш беззакония которую я подношу к твоим губам


Как мы здесь оказались


в этом кошмре Квазимодо



чёрное распадающееся на глазах бытиё пожирателей теней этих лающих танцоров нож жизни бесцеремонно вспарывает сифилитичный торс их творчества

дети с простреленными лицами тянут к нам то, что когда-то было их руками а теперь это нечто аморфное гипертрофированное как смех целлулоидного мира



Я ненавижу тщеславие астрального мазохизма, что дремлет в ледяном безмолвии бездонного дыхания вечности.

мы поделим Ад пополам, о, мой невидимый сторож ночей, переливающий свет во тьму, превращающий кошмары в грёзы удивительной красоты

эта комната представляла собой уменьшенную копию нашего сна, где объятия длились вечно, на фоне необузданных совокуплений зеркал а поцелуи превращали кровь в вино, где лунный свет будил в нас солярную похоть, и анатомия грёз выдавала в нас нагих странников, обречённых жить вечно


   Два разорванных лика в витраже, о, если б возникнуть посмели в здании Последнего Суда
   
ты одеваешься в обломки мёртвых теней неблагозувчно роя могилы для звёзд и хороня слова склепе чужого скальпа

порою наши сны встречаются как взгляды и пьяные карлицы устраивают стриптиз срывая друг с друга корсеты на берегу Сены

Херувимы прячут свою наготу в кровавых туннелях

ещё накануне нас пожирало солнце а теперь мы греем кости и наша кровь густеет на ветру

мои губы при свете луны пускаются в бегство
Я бросаюсь в свое детство как в море
брызги летят по театру, который готов, как ребенок, снова вернуться в цирк и стать арлекином рабом слепого акробата

на расвете кровать опустеет и тень ливня этого гаванского одиночества настигнет тебя

слева направо - деревья,
А на нижних ветвях музыканты и звуки их за спиной Господа как уходящее солнце инцест струй речных безымянных



и небо с зарубцевавшимися пурпурными ранами и снег тающий на обветренных губах и соловьи в рощах как незабудки и гроздья рябин невинность забытая в камышах невеста хлещет розгами по ногам жениха ослепшего от неонов Сан Франциско ангелы падают с небес как порнозвёзды и диснеевские галлюцинации оживают как подснежники тучи стонут и девочки страдают в пустынных ночах полных ветчины и маминого загара мне снится звук клавесина арто кусает губы и режет запястья влажный запах плывёт по холстам и простыни и сердца размоченные проказой и рвота в подворотне и пот бесплодного поэта чьи губы заплетаются в поцелуи невидимые бокалы в свете горящих как факелы ран никому не уснуть пока не затянутся пурпурные раны небес и не покажутся стены новых храмов


здесь и сейчас в этой фосфоресцирующей тьме имена имеют не больше смысла как и междометия



или скрипки распятия и тромбоны хаоса и лютни беззакония чёрные тени клавиш и белокурые карлицы прячущие свои гениталии в партитурах и пустых глазницах



каждый из нас блуждающий пейзаж перед лицом бесконечности этот милый мир обнажённой плоти и грусти китайской туши

я целую растерзанные следы твои

пока мёртвого жениха моего не занёс этот преждевременный листопад

смех твоего огня я привыкаю к жару твоих немыслимых глаз

иногда он стонет так пронзительно что и стены не помогают мы любим просто чтобы не разучиться любить или не начать ненавидеть?

только так можно не сойти с ума во время составить завещание для тех кто по-настоящему любит и верует




я вижу свой мозг он как краб сползает по стене в мой супрематический гробик как здорово инъекция сопереживания оральный холокост безоблачное небо я стану воплем арлекина после того как выпотрошу и сожру его сердце я стану нагой карлицей суицида добравшись до аллеи где статуи проституток тянут ко мне ветви рук


кто я после этого визг или струя крови смывающая мочу со скальпа людоеда я всего лишь белоснежка из платы номер 6 и я не мастурбирующий карлик со вставной челюстью я бездомная шлюха Бога которая совокупляется под его ногами пока его прибивают к кресту это порнография гологофы я кончаю и меня распинают где я мой спаситель убит а тело Магдалены съели крысы хотела ли Мария своего Иисуса эту тайну я заберу с собой в могилу.....


я съел свою ученицу после её диссертации на тему дадаизм и архитектура значит ли это что теперь дада живёт во мне?



агония сифилитиков которым приказывают резать свиней и потрошить арлекинов


Зачумленные вздохи милосердия засохшая кровь на терновых венцах недоразвитых душ подлинное удовольствие доступно одному богу


нищета осени распростёртая в водовороте умирающих времён

и сын человеческий проникает во сны мёртвых тела


под водой появляется собор супрематической наготы




в ожидании трубного гласа ты пишешь молитвы бритвой на телах проституток и механические птицы оживают обнажённые дети не пускают твою любовь на порог своего дома милосердие неслыханная роскошь


мальчики предназначенные для продажи в рабство бросаются в окна


стоны холмов внедряются в ночи архитектура кошмара супрематической наготы



святые мирно пасут своих коз дисгармоничный экстаз публичной казни морали они повесили старуху Офелию на подмостках уличного театра


Ты навестил бога рано утром, пока он ещё спал ты ушёл ни с чем, возможно, тебе повезло, что если он бы он встал не с той ноги?


Гитлер в моём сердце читает спасительные мантры Мальдорора

Are you ready to bleed for me darling?

Твоя сперма вытекала из её ран как слёзы

Если ты снова съешь её, ты вряд ли испортишь богу аппетит своими регулярными жертвоприношениями


Занавес поднялся. Мальчики в золотых ошейниках потрошат цыплят, засовывая куски в свои рты и задницы

Он пришил маску к лицу

После того как сутенёр зашил маленькой Дэйзи рот, она перестала принимать клиентов и умерла от голода

У Джэка по прозвищу Джойс член длиной 18 см, у Уолли 19, у Мэтью всего 14, у Мигеля 16, у Харви 18, у Фрэнки 15, у маленького голубоглазого Алекса 17

Возможно бог среди нас но его никто не видит мы слепы от рождения но ещё можем держать осанку и видеть сны мы прибиваем ладони к алтарю убийца обязательно попадёт в руки ангелов

Что ты скажешь теперь когда я поднесу нож к твоим губам невозможно одержать победу над внутренним мазохизмом

Заряженное ружьё христианства палит без разбора по плечам головам лицам и задницам бог всегда стреляет в упор он никогда не промахивается

Живём ли мы внутри иллюзий или вместе с ними?


ода потрошителю сновидений та же

песочный человек входит без стука в наш разум


и мы читаем молитвы и они обращают нашу плоть в вино которе стекает сквозь тела тучи пальцы становясь озером супрематической нищеты


ВСЕЛЕННАЯ КАТАСТРОФА И ПАДАЮТ БЕЗЫМЯННЫЕ ЗВЕЗДЫ СЕМЕЙНОЕ ДРЕВО СРУБЛЕНО ПОД КОРЕНЬ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ИСЧЕЗАЕТ и члены лопаются как мыльные пузыри бесконечный ПАРАД ТЕНЕЙ И ТОНУТ КОНТИНЕНТЫ И РУШАТСЯ НЕБОСКРЁБЫ И МАЛЬЧИКИ ВЫХОДЯТ В ОКНА ОБИДА НА МАТЬ ИТОГИ СВАДЕБНОЙ НОЧИ НА ОПЕРАЦИОННОМ СТОЛЕ ПАЦИЕНТЫ НАСИЛУЮТ МЕДСЕСТЁР МАЛЬЧИК ДАУН С ВЫБИТЫМИ ЗУБАМИ ГЕТЕРОСЕКСУАЛЬНОСТЬ ОБЪЯВЛЕНА ВНЕ ЗАКОНА И ВЛЮБЛЁННЫЕ В ЛУЖАХ КРОВИ ПРОЩАЮТСЯ И ПЕРЕРЕЗАЮТ ДРУГ ДРУГУ ГОРЛО ПОНОШЕННЫЕ СНЫ ПОХИЩЕННЫЕ ДЕТИ, КОГДА ВСЁ ЭТО ****Ь КОНЧИТСЯ?


Какие сны теперь тебе снятся, всё та же чёрная пантера бросается тебе на лицо,

и ты долго после этого палишь в пустоту ночи?

Решил ли ты свои новые эротические проблемы?

Ты по-прежнему дрожишь при звуках японских колокольчиков?

Страдаешь ли ты от нехватки мужского внимания или недостатка тихого семейного очага?
Так же самозабвенно ты бьёшь зеркала и режешь нежные губы в память о наших трепетных встречах?

Желал ли ты смерти своей сестре?
Наслаждаешься ли ты жизнью изгнанника?
Обрёл ли ты власть над языком?
Где ты прячешь свои маленькие преступные мысли?
Привык ли ты к войне как к разновидности совокупления?
Обрёл ли ты власть над языком?





утро приносит поражение

скрути рубани врежь рубани пари мигни вспыхни врежь скрути постучи мигни врежь рубани надави вспыхни надави постучи мигни скрути сожги мигни постучи вспыхни постучи пари сожги надави сожги вспыхни мигни рубани


старые ноябрьские простыни




и карлицы Суицида входят в открытые врата сновидений которые становятся кошмаром смертным приговором имени и судьбе


нарциссической мастурбацией перед обескровленными зеркалами


Во мраке одинокой комнты призрачные голоса, молящие о пощаде, хотя никто здесь не хотел бы сменить ни тело, ни душу.

Я должен был тебе обо всём рассказать, предупредить и сказать, что эта тьма даёт совершенное безопасное безумие, невозможность познать собственную сущность, дарит особую маску, которую никто и никогда больше не в силах сорвать.




девственниц вешают за их хрупкие телеса


Застывшие сны мясников оборачиваются объятиями зеркальных спрутов прах девственниц олюциферит нашу кровь роскошь астральной пустыни влечёт невидимых танцоров истекающих всеми цветами увечий внутренности распятий стекают по гениталиям свастик небесное дерьмо падает на конечности свиньи преследуют ангелов трупы коченеют под свежим ночным ветром на забинтованных телах проступают иероглифические раны распятий в сердце смерти хохочет молодая вдова оргия детских криков из ран проституток слышны песни и небо распухает как труп шестилетней девственницы забвение эмбриона оборачивается трещинами астральных рубежей и чрезмерная радость выворачивает ногти



внезапная бомбардировка вен

раскроит наши сны и прахом наших душ укроются цветы


мост мирабо в тумане твоего тела твои ноги здесь руки здесь а душа ещё не прилетела где остальные чсти тела


ты как кукла Белмера с отсутствующим взглядом
Любовь шрамирует сердца оставляет недосказанными слова и разбитые объятья это поцелуи с зашитыми губами члены наперевес переступи порог и улови аромат постельной бойни гостеприимство анонимных мыслей вгоняет в тоску оккупированную лживыми сердцами.


Роскошь тишины ласкает грудьи твои сны и



ночные ереси – коррумпированные псы бессмысленной игры тупые животные с проломленными хребтами лежат на восковой мостовой и скулят на великодушие капризной химеры жизни.



И душа ждёт суда она черна или смугла и в целом неопрятна твоё королевство в крови моё в сперме садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье новой зари смерть разлетается в стороны как осколки жертв и проклятые имена небесных светил твоя любовь питается шрамами она носит их как медали увечья как погоны сутенёры уничтожают притоны и слышнее становится музыка отражения призрачных эрекций фрикций экзекуций в утробах грустных поллюций.


это была хижина слепой монахини, крики которой становились жестами, разрушающими волю пространства к сопротивлению, и плевки песка в ладонях, и пощёчины ветра, и приливы побоев, она хотела говорить о своей тайне, которая притаилась у неё между ног, Кэти сказала: Моя тайна в моём храме это святилище в котором ваша богиня превращается в мышеловку для голодных вагин.

твой топор тошнит желаниями тошнит желаниями

отсосы смерти заполняют мир


В машине смерти полюбовно мы забиваем друг друга
Безвидимость видимости
на мясных крючьях марионетки разве это не мы
Без укоров,взглядов и глаз
Нежные слова откровенности
счастливые секунды в бездне
на машине времени врезатьс в катафалк судьбы
часы пробили полночь
ты свою войну проиграешь


Страдание, выражающее себя в тлении материи мне чуждо.

Я был рождён иначе.

Даже следы кисти не смогут передать критические границы нашего прагматичного распада.

Это поиски нового мира, более справедливого, чем наш собственный.

Что же именно толкает нас в эту чёрную грязь. Мы больше не одинокие путешественники.

МЫ ЖЕРТВЫ.

Наше пребывание здесь  подходит к концу.

Существуют ли другие варианты. Более лёгкое понимание истории, или более радикальная её интерпретация. Время останавливается, оно замирает, когда замирает свет. Наши тела бьются о лестницы. Кризис сексуальных аккумуляторов. Загрязнение трансгендерных систем. Паранойя мирского воспроизводства.


любовь с обугленными руками хватает меня за плечи и ведёт к заброшенному пляжу


священники в цирке ты слышишь как они наслаждаются пощёчинами твоего хлыста мёртвые служанки на крючьях их обнажённые тела посыпают мукой и пеплом связанные лолиты не могут кричать но зато ты можешь видеть их глаза ты можешь даже оставить их себе на память



звуки медных труб и поцелуи суккуба во сне разве не достаточно чтобы пробудиться?


Желания полностью меняют нас, а сексуальность делает неуловимыми.


Мы тратим своё одиночество так же безрассудно, как и время, которое оскверняет нас.


Если ты покажешь мне свои татуировки, я скажу тебе, когда ты умрёшь.


 скелеты ветхих ладоней отражают рельефы трёхмерных шрамов в экзальтирующих гримасах распятий отражаются реликвии проклятий и пронзительный синтаксис суицида желание собственной смерти не испепелит красоту ада, не переживёт жестокость объятий кровожадных зеркал.


окровавленные бритвы между ног бродяг превратили их ничтожества в лохмотья

твоя судьба вытатуирована у тебя на теле любоь моя давай взлетим вместе только ты и я

химеры небесного психоза не помешают нам наши поцелуи и объятья будут кромсать небеса и рвать все маски в клочья


подальше от человечества тепрь мы невидимы и неуловимы


больше не нужно украшать брилиантами свиные потроха

иначе мы зачахнем в этой вселенской летаргии


кромсай слова н части

забудь про голос стихий


дыхание музы её одиночество рассстояние между вами подвигнет тебя на творчество

дыхание сердец распятых в небесах
вчера ангелы открывали нам двери ключи висели на твоих сосках сегодня мы онемели от взглядов мёртвых звёзд

слова каменеют восходя на астральный погост

слова потеют и истекают кровью свиной обливаясь спермой как выстрелами или войной


потрошение Паганини в прямом эфире смычок сломан скрипку пропили


дауны бегают по хрустящим черепам

бред сон полумрак безумие стон


юбку задрав Дженни показала мне свои новые протезы гордясь
я выкрутил ей суставы и поджёг деревянные ноги и выставил вон

шлюха горит

но в воде не потонет

за окнами ночь







зов глубин

мат Люцифера


камни кровоточат ад как передвижное шапито


такое же ржавое корыто вот и веселится Ослепительный падший ангел а Вы не слышали как Люцифер матерится?