В глухих коридорах жизни

            Все на свете позабудется,
            Все - но только не любовь...
                (Л. Щипахина)

- Чем я могу быть вам полезен? - услыхала она за спиной чей-то голос и недовольно обернулась. Кто это так к ней по старомодному обращается?
Возле нее стоял, услужливо наклонившись вперед, незнакомый мужчина с саквояжем в руках.
Откуда-то сбоку дунул сердитый ветер и она обеими руками схватилась за шляпку, чтобы он не унес ее с собой. Чемодан, стоявший возле рыжего баула не удержался на месте и упал, увлекая за собой трость.
- Спасибо, не надо! - вся вспыхнув, отрезала она, наклоняясь к чемодану. Но незнакомец ее опередил. Он первым поднял упавшие чемодан и трость и она увидела рядом с собой добрые, близорукие глаза его, смотревшие на нее с жалостью и пониманием. От этого она еще больше вышла из себя и, почти вырвав из рук мужчины чемодан и трость и подхватив баул и хромая пуще прежнего, ринулась к вагону, у которого уже толпились пассажиры.
Поезд был пригородный, вагоны - общие и потому надо было спешить занять свободное место. Стараясь не отстать от быстро вливающейся в пространство вагона толпы, она, цепко держа в руках баул с чемоданом, пробилась вперед и села на ближайшее свободное кресло, облегченно вздохнув, что не придется теперь стоять всю дорогу в тамбуре. Не любила, когда ей начинали услужливо бросаться уступать место.
Рассовав свои вещи, она посмотрела в окно. На перроне сновал в разные стороны возбужденный народ, спеша все успеть до отправления поезда.
Возле вагона стоял тот, незнакомец, время от времени посматривая по сторонам. "Жену выглядывает. Кого же еще!" - подумала она, отворачиваясь и доставая книгу. Ехать предстояло часа два с небольшим.
Впереди свистнул паровоз, потом осторожно дернулся вагон, заскрипев рессорами, еще раз и медленно-медленно отправился в путь. Она снова выглянула в окно, но того, с саквояжем, уже не было видно.
Из репродуктора, затерявшегося под самым потолком вагона, бодро доносился голос артиста, читавшего басню Сергея Михалкова. Досадливо поморщившись, голос мешал читать, она отложила книгу и увидела, как по проходу медленно шел тот, незнакомец, ища свободное место. Отвернувшись стала глядеть в окно. Там, сменяясь, летели, наплывая друг на друга, картины чужой жизни. Вот зеленый грузовик медленно подъезжает к переезду... вдруг вынырнула откуда-то подвода и тут же пропала, запряженная двумя серыми лошадьми, на ней парень с большой копной рыжих волос, за его спиной весело ржущие три девки...
- Простите, что надоедаю вам, но позвольте возле вас присесть! - вновь прозвучал, обращаясь к ней, мягкий голос незнакомца и на пустое место напротив осторожно присел тот, с саквояжем.
- Да мне какое дело! - досадливо двинула она плечом. - Сидите раз сели.
- Видите ли, вокруг все занято, - продолжал тот, удобнее размещая на коленях свой видавший виды коричневый саквояж, - а то бы я ... Она оглянулась. Действительно, в вагоне свободных мест нигде не было. "Вот назойливый субъект, и чего это он все время лезет в глаза?" - подумала недовольно, вновь открывая книгу и отгораживаясь ею от остального мира.
Мерно накатывались со страниц на нее картины давно угасшей жизни.
... Он, губы дрожат, взор устремлен в сторону, еле выдавливает из себя:
- Они хотят меня увезти отсюда...
А та, к кому обращены эти слова, медленно поворачивает к нему голову, бледнея.
... А вот они уже вдвоем стоят перед человеком, затянутым в кожаные ремни, на широком поясе у него сбоку висит кобура с маузером.
- Слюшайте, гаспадин комиссар, я поеду с ним вместе! - лицо ее выражает непреклонную решимость и презрение одновременно.
- Как вам будет угодно, Александра Федоровна! - галантно раскланиваясь, отвечает комиссар, придерживая рукой тяжелый маузер, которым он вскоре убьет их обоих.
И она, раскрасневшись и не отрывая взгляда от книги, не замечает, как незаметно любуется ею ее невольный и такой надоедливый сосед. ... Они бредут вдвоем по аллее старинного парка. Слышно, как где-то рядом в кустах весело посвистывает какая-то птица. Он смотрит в ее большие, как озеро глаза, и медленно-медленно тонет в них:
- Боже мой, Аликс, вы... вы очаровательны!
В ответ раздается ее чистый, как серебряный колокольчик, счастливый смех.
Она прижимает книгу к груди и задумчиво смотрит в окно. Странно, не правда ли, ведь уже знает, что будет с ними через много лет, а все равно каждый раз радуется их встрече.
- Вы меня не узнали? - улыбается ей со своего места назойливый незнакомец.
- Нет! - сухо ответила она, - Мы с вами не знакомы.
Эти случайные попутчики бывают такими надоедливыми!
- Забыли! Жаль... - незнакомец помолчал, разглаживая рукой саквояж, и видя ее недоуменный взгляд, продолжил: - Мы должны были с вами встретиться у Анны Васильевны. А вы не пришли...
Она с изумлением смотрела на своего попутчика.
- А я вас сразу узнал как только увидел на перроне, - долетал до ее сознания его тихий голос.
- Может быть, вы с кем-то спутали меня? - скорее по инерции спросила она, погружаясь в далекое-далекое зимнее утро, отшумевшее лет десять назад в ее жизни.
Мать попросила сходить в магазин сделать покупки и она, осторожно налегая на палку, чтобы не упасть, шла по засыпанной снегом тропинке.
Уже около самого магазина ей навстречу попался незнакомый молодой человек. Он вышел со двора соседки и сошел в снег, пропуская ее. Отойдя немного, она оглянулась, он по-прежнему стоял в снегу и смотрел ей вслед.
- Не пойду, все равно я ему не понравлюсь.
Мать пробовала было настоять, но увидев, что дочь близка к истерике, отступилась. А он оказывается, ждал.
Просидела тогда весь вечер у окна, наблюдая, как сеется с неба снег, постепенно заметая протоптанную тропинку к воротам, как будто отрезал от всего света...
Почему-то вспомнились те, двое, их первая встреча. У окна. И впереди - полная неизвестность, известная теперь всем.
Из репродуктора доносилась тихая музыка, не то Гендель, не то Бах. А может быть наши Ведель или Березовский.
За окном мелькнул переезд с застывшей машиной у шлагбаума.
От него оставалось минут пять езды и надо было собираться. Стоянка всего три минуты. А там, если не встретят, домой еще целых три километра. Пока дойдет...
Она положила книгу в баул и поднялась.
- Я вам помогу! - сказал он, с готовностью наклоняясь к чемодану.
- Не надо, я сама, - ответила тихо, но музыка из репродуктора помешала ему услыхать и он направился в тамбур.
Удивленно постояла, поправляя шляпку и пошла за ним следом.