Детство

В детстве чего хотелось? Улыбаться и прыгать. Прыгать от счастья и смеяться от всей души – чтобы всем организмом целиком. Просто хохотать – и все. И чтобы все вокруг  улыбались.

Не вышло. Не дали. В угол – постоять, подумать. О чем там думать? Веселиться - хорошо! Неужели не понятно взрослым? Вечно все портят:

- Послушайте, как смешно! Сегодня в детском саду научили:

« Обезьяна Чичичи продавала кирпичи –
За веревку дернула и нечайно пернула!»  Х-и-и-й!

 - Что такое «пернула», знаешь?

- Не-а

- В угол. Постой, подумай.

«За что?» - единственная мысль, посещавшая в углу.  И недоуменный вывод: «Я – плохая?»

Я - хорошая! Неужели не видно? Я же всех люблю! Не совсем всех. Злых не люблю – они  глупые, шипят, как змеюки – фу, совсем не красиво!

Не люблю, когда дома повисает грозовая туча, взрослые мрачнеют как-то непреодолимо. Во рту появляется кошачий вкус, глотаю слюни, а вкус все тот же, даже сильнее. Тошнит. Наконец, на меня обращают внимание, когда хочется согнуться и выплюнуть эту гадость. Приводят в чувство, и домашние,  наконец, мирятся.

Такой  детский способ, чтобы все было хорошо. Но невозможно так-то всю жизнь крючиться! И кошки эти во рту – неприятная история. Хочется другого – смеяться вволю. И прыгать! Только с закадычной подружкой Катей из детского садика получалось хорошо повеселиться, больше ни с кем за всю жизнь так здорово не было.

 Еще хорошо кружиться на носочках, как в кино, куда  по вечерам после детского садика водит мама. Это называется кино- балет. Там такая балерина есть – Галина Уланова. Она все может. И кружиться, и летать. Так красиво! «Жизель», «Лебединое озеро», «Ромео и Джульетта» - по нескольку раз смотрели. Приходила домой – под грандиозным впечатлением. Кроме балета, казалось, ничего в жизни стоящего нет. Буду балериной.

Новые домашние тапочки мне покупали каждый месяц – успевала сносить до дыр на носках, ходила исключительно на цыпочках – как балерина. Обещали в балетную школу отдать.  Обманули – не было в Дубне балетной школы. Была согласна - в Москву, без родителей,  любые лишения снести!

Вот только болела так часто, что все откладывалось на потом. Пока всеми детскими болезнями отболеешь, пока хирурги сообразят, как тебя правильно починить – уйма времени уходит. Сначала рано – четыре года всего, потом  поздно – уже восемь!

Петь любила. Папа пел – и я с ним. В детском санатории после операции, где прожила четыре месяца, «зябликом» называли. Говорят, он  поет хорошо. У меня тогда было два состояния – или пою, или глаза на мокром месте. Родных так долго не видеть – не шуточное это  дело, даже для очень мужественного четырехлетнего дитя, каким  старалась казаться. Так что певицей уже была – пользовалась признанием публики.

Певицей быть просто, а хочется балериной! Неужели придется быть певицей? Или еще скучнее – художницей? Так до десяти лет никак поверить не могла, что мечта недостижима. В десять лет – осложнение после гриппа. Печеная картошка с черносливом и постельный режим – капилляры лопаются от малейшей нагрузки.  Не прыгать  больше – это уж точно.  Прощай, балет! Жизнь пропала.  Мне кажется, что все дальнейшие неудачи, по сравнению с той огромной детской неудачей – чепуха, плевое дело!

А жизнь продолжается! И программирование в конце концов  оказалось весьма приятным занятием.

Все равно хочется хохотать без удержу и прыгать. Видно, в детстве не досмеялась.  Потому и люблю каждого соседского двоечника, попадающего на мою кухню в надежде  подтянуть математику. С ним можно от души посмеяться.

Дети – это самые лучшие люди!