Час волка

    Пьет народ мужской и женский,
    городской и деревенский,
    пьют глупцы и мудрецы,
    пьют транжиры и скупцы,
    пьют скопцы, и пьют гуляки,
    миротворцы и вояки,
    бедняки и богачи,
    пациенты и врачи.
    ...
    Пьют монахиня и шлюха,
    пьет столетняя старуха,
    пьет столетний старый дед, -
    словом, пьет весь белый свет!
    Все пропьем мы без остатка.
    Горек хмель, а пьется сладко.
    Сладко горькое питье!
    Горько постное житье...

    Это из Вагантов, т.е. о средневековой Европе. Не знаю, изменилось ли что-то там за прошедшие с тех пор столетия, но в России все остается так, как сказано. Сменялись цари и генсеки, приходили демократы, прокатывались войны, радикально изменялась жизнь, но всегда с завидным постоянством оставалось нетронутым всеобщее пьянство - вне зависимости от социального, культурного, экономического, возрастного или любого другого среза российского общества. Не буду рассуждать о причинах, приведу лишь несколько сюжетов, которые говорят о том, что пьянство было (и остается) здесь нормой жизни.

    1955 год. Воспитательница детского сада обратила внимание моей мамы на то, что ее сын часто изображает пьяницу. Увы, ребенок повторяет то, что видит. Как девочки, мечтая о будущем, играют в дочки-матери, так мальчики хотят быть похожими на взрослых мужчин.

    В 50-е пьянство было естественным и не удивляло. Обычный разговор:
    - Он пьет!
    - А кто сейчас не пьет?
    Проходя по улицам, нередко можно было видеть лежащего на тротуаре или на газоне пьяного человека. Милиция этим не занималась - сам отлежится, отойдет и дойдет до дома. К пьянству было снисходительное отношение. Даже в уголовном кодексе оно было смягчающим вину обстоятельством. Знаю это по разговорам, которые сопровождали изменение нормы. Водка была везде - в магазинах, в городских и заводских столовых, в многочисленных распивочных, которые тогда назывались шалманами. Один из таких шалманов в детстве мне был хорошо знаком. Лето я часто проводил в городе Сланцы, где жила моя тетя Шура. В то время она работала продавцом в питейном заведении на базаре. Когда не с кем было оставить детей, она брала меня и моего двоюродного брата Гену (своего сына) с собой на работу, где иногда мы проводили целый день. Дети занимались своими делами, не обращая внимания на взрослых, которые тоже занимались своим делом. Запомнилось пиво, оно отпускалось из деревянных бочек. В бочку ввинчивалось приспосбление с трубкой, насосом, ручкой и краном. Тетя Шура накачивала воздух, открывала кран, и пенистая жидкость заполняла полулитровые кружки, утоляя жажду посетителей.

    В Ленинграде были популярны уличные пивные ларьки, которых было великое множество. На небольшом Манежном переулке, например, их было два - на перекрестках с улицей Восстания и с улицей Маяковского. Зимой пиво подогревалось. Часто у ларьков выстраивалась очередь, человек 10 - 15. Но стоять в этой очереди не было утомительно, как это было в других многочисленных очередях. Здесь редко бывали женщины, это был мужской клуб, посетители которого проводили в нем немало времени. Здесь встречались завсегдатаи, разговаривали, пили водку, запивая ее пивом и долго не расходились. Кто-то приносил сушеную рыбу, делился с сотоварищами, разделывание такой рыбы было частью пивного ритуала.

    Конечно, пивные ларьки не красили город. Вокруг них всегда было много мусора, искаженных алкоголем лиц и нецензурных выражений. В конце 60-х власти начали бороться с пьянством, в тот раз еще очень мягко. Концепция была такая - пить можно, но надо пить красиво. Народ пьет по-свински, надо научить его пить хорошо, внедрить культуру пития в массы. В целях просвещения открываются дегустационные залы. Альтернативой пивным ларькам должны были стать пивные бары. Пивные бары открылись, но в них через какое-то время тоже стали пить "по свински".

    Пиво стоило (после денежной реформы 61-го) 48 копеек за литр (для сравнения: буханка хлеба - 14 коп., 1 кг мяса - 2 руб, 0.5л водки "Московская" - 2.87 руб, "Столичная" - 3.07, коньяк - 4.12). Хорошая зарплата в начале 60-х - 100-120 руб. Пивной ассортимент 70-ых: Жигулевское, Рижское, Мартовское. Однажды видел чудо - в столовой НИИ "Гранит", где я работал, продавали пиво Портер. Такой дефицит!

    Борьба с пьянством была безуспешной, но продолжалась. В 1972-ом году произошло событие, которое взбудоражило советское общество - были повышены цены на алкогольную продукцию. Водка вместо 2.87 стала стоить 4.12, коньяк вместо 4.12 - 8 рублей. Говорили об этом и возмущались много, но до выступлений дело не дошло.

    Анекдот того времени.
    Корреспондент некой газеты проводит опрос среди разных слоев населения Советского Союза на тему - как повышение цен на алкоголь отразилось на благосостоянии.
    Начальник: - Никак, как пил за госсчет, так и продолжаю пить.
    Интеллигент: - Никак, как пил за 4.12, так и подолжаю пить.
    Алкоголик: - Никак, как пил палитуру, так и продолжаю пить. Пострадал только рабочий класс, который как пил, так и продолжает пить водку по новой цене.

    Следующее повышение случилось в начале 80-х. Настроения пьющего большинства отражает популярный стишок, который появился по этому поводу:
    Водка стоит пять и восемь,
    Все равно мы пить не бросим,
    Передайте Ильичу,
    Нам и десять по плечу.
    Ну, а если будет больше,
    То получится, как в Польше,
    Если будет двадцать пять,
    Будем снова Зимний брать!
    (Ильич - Леонид Ильич Брежнев, в Польше в конце 70-х образовалось движение "Солидарность", оппозиционное власти).

    Сейчас затрудняюсь сказать, из какого источника было заимствовано название, но в начале 80-х все знали, что "Час волка" наступает в 11 часов. После очередной антиалкогольной кампании именно с этого времени разрешалось продавать спиртные напитки. К этому часу привязывались производственные ритмы. Где-то могли работать плодотворно только до одиннадцати, а в других местах наоборот, с этого часа работа только начиналась.

    Последним ударом по пьянству был полусухой закон при Горбачеве. Как и все предудущие, эти крутые меры тоже закончилось ничем.

    1971 год, Калининская обдасть.
    Мы приехали в деревню Свеклино к бабушке Поле. Как полагается, привезли бутылку водки. Немного выпили за встречу, полбутылки осталось. Проходит день, два.. На третий баба Поля осторожно спрашивает у Иры
    - А мужик-то что, больной совсем?
    - Нет, нет, но откуда такой вопрос?
    - Так водка недопитая стоит уже три дня, а он не спрашивает!

    1979 год, Сахалин.
    Я подрядился работать грузчиком на товарной станции. В один из дней после работы мы, пьянствуя с напарником, оказались у пивного ларька. Рядом, ко мне спиной, стоит какой-то человек и что-то громко объясняет своему товарищу. Слышу обычную речь пьяного мужика, какую в таких местах можно услышать в любом российском городе. Когда говорящий повернулся, я увидел восточное лицо с узкими глазами, в котором не было ничего русского. Однако мат, пьяные темы и интонации ничем не отличали его от русского собутыльника.

    На Сахалине много корейцев. После войны японская часть острова отошла Советскому Союзу. Японцы уехали, а корейцы, которых японцы привозили сюда как рабочую силу, остались. В России у них не было никакой автономии, и за прошедшие годы они совсем обрусели. Я мог наблюдать, до какой степени.

    Рассказ Сергея.
    Ленинград, 1989 год, школьная практика на заводе. Обучающий объясняет, как надо затачивать резцы.
    - Есть у нас непревзойденный мастер этого дела, сейчас приглашу. - Вася, покажи.
    Медленно подходит очень пьяный Вася. Берет резец, качаясь, целится в заточку. Поймав момент, резким движением тыкает им в станок, потом возвращает мастеру и тихо исчезает. Получив резец, мастер продолжает рассказ, показывая на нем правильные углы заточки...

    Русское пьяство непоколебимо. Кажется, сама природа с этим смирилась, признвков выздоровления не видно.

    17.09.2010