Великий принцип Колобка

  Эту историю про Колобка поведал мне мой старший брат, которого у меня никогда не было.
- Ведь, что такое, в сущности, Колобок? - говаривал он, бывало, сидя в кресле и мерно покачивая ногой. - Нечто, появляющееся вдруг неизвестно откуда и исчезающее внезапно, невесть куда.
- Не таков ли, например, вот и я сам, дорогой мой братишка? - спрашивал он меня пытливо. - Вроде бы и есть, но как бы и нет. Сижу вот перед тобой в кресле. Откуда я здесь взялся, зачем рассказываю тебе всё это, и куда исчезну затем - неизвестно. Да и неважно.
Или взять вот хоть эту историю про Колобка, которую я всё рассказываю тебе и никак не могу рассказать. Она, несомненно, есть, но её, очевидно, и нет здесь.
 Главный принцип этой истории, как и Колобка - быть круглыми, когда всё становится одинаково неважным, приходящим и уходящим, существующим и несуществующим. Все мы, по сути, колобки в этом мире, который сам есть такой же колобок. Хотя это уже совсем другая история. Про Матрешку.
- Велик принцип Колобка, заключенного в Матрешке - так рассуждал мой несуществующий брат, продолжая покачивать ногой.
Когда я смеялся над его рассуждениями, он важно говорил:
- Нехорошо смеяться над великими принципами.
- Но матрешка, проглотившая колобка, это смешно! - продолжал я веселиться. - И колобок в матрешке - это уже не совсем колобок, хотя и состоит из самого себя, как и матрешка, которая состоит из других матрешек - вовсе не колобок.
- Только Матрешка на это и способна - поглотить Колобка. - задумчиво отвечал старший брат, не обращая внимания на мой смех. - Ведь посуди сам, будучи и полной, и полой одновременно, разве она не перетекает постоянно из меньшего в большее, и обратно? Разве это не тот же самый принцип вечно бегущего, всюду ускользающего, нигде не задерживающегося Колобка? Но внутри! - убеждённо восклицал он и снова погружался в свои непростые думы. Погружался в них глубже и глубже, до такой степени, что полностью сливался с вечерней тенью и становился уже вовсе не отличим от массивного резного деревянного кресла с высокой спинкой, стоявшего возле таких же деревянных резных напольных часов с большим круглым, как колобок, маятником.
- Так-так-так, - приговаривал мой любимый старший брат, которого у меня никогда не было. Таков уж был его способ существовать.