Между Светом и Тьмой. Слово прощения

Столица оделась в траур.
С утра перед главным храмом стоял гроб, накрытый от палящего солнца легким навесом, и мимо него тянулась череда горожан: богатых и бедных, больных и здоровых - каждый пришел проститься с повелителем и сказать последнее слово. Согласно учению жрецов всевидящего Солнца, отходящая душа могла спокойно покинуть тело, если хоть один человек скажет умирающему: "Спасибо, что ты жил среди нас".
Император умирал и никак не мог умереть, потому что каждый проходящий вскидывал на него взгляд, менялся в лице и торопливо шел дальше - молча, так и не сказав заветного слова. В надежде, что кто-то другой, идущий за ним, найдет за что поблагодарить умирающего.
Быстрые на суд и расправу приспешники на сей раз не вмешивались: плети наготове, только руку протянуть, да что толку? Благодарность должна быть искренней, Солнце не обманешь вынужденной милостью. Да и им самим немота сковала уста: за что благодарить? За вечный, неизбывный страх, что сегодня гнев владыки падет именно на тебя? За пьянящий призрак власти карать и миловать, за безнаказанность, которая по малейшей прихоти господина может обернуться наилютейшей казнью? За ломящиеся от кровавого золота подвалы, которые разметает чернь, как только новый повелитель взойдет на престол, и первым делом прикажет вздернуть шакалов павшего льва?
Череда проходящих мимо все не кончалась, умирающий жадно вглядывался в бледные, испуганные лица стекленеющими глазами: кто отпустит его на покой?! Повелевавший целым миром, он сейчас готов был просить милостыни, подобно последнему нищему: подайте! Одно слово, только одно, но от всей души! Неужели я никому из вас не сделал за всю свою жизнь ни одного доброго дела?! И холодеющим сердцем понимал: не сделал...
Жрецы озабоченно переглядывались. Если дух не уйдет до заката, до того момента, как слепящий диск Всевидящего скроется за горизонтом, быть ему блуждающим порождением ночи, губить живые души, пока не найдут, не загонят в священный круг, не сожгут - навеки. Для простолюдинов хватало обычного домового храма, восточного угла с изображением Солнца, да искреннего "спасибо" своей семьи. Для жертвы разбоя или несчастного случая и обряд был не нужен - Солнце само забирало их к себе, когда тела рассыпались пеплом в пламени священного костра.
Но повелитель, правивший со столь беспримерной жестокостью, мог доставить немало хлопот: сила его духа была непомерна. Много принесет беды его блуждающая тень истерзанному государству...
Солнце клонилось к закату, когда очередь горожан кончилась, так и не подарив своему владыке желанного слова. В самом хвосте плелся, опираясь на костыль, хромой нищий. Жрецы знали его, он часто просил милостыню у ступеней храма, никогда не поднимаясь по ним к Вратам, даже в самые большие праздники. Чему жрецы были только рады - уж очень был грязен...
У гроба хромец остановился, вгляделся подслеповатыми глазами в лицо умирающего, усмехнулся. Усмешка вышла неожиданно жесткой и хищной: словно гриф-стервятник разинул клюв на обреченную добычу.
- Ты помнишь меня, повелитель? - каркнул он, подперев костылем костлявый подбородок. - Не помнишь... А мне тебя не забыть до последнего часа. Я был твоим полководцем, и ты страшился даже моей тени, потому что я мог отобрать у тебя корону. Так ты думал. Ты отнял у меня армию и отдал другому, и благодаря тебе я остался жив, а армия полегла вместе с бездарным полководцем в пустыне, куда ее заманил враг. Ты отнял у меня жену и отдал ее своему союзнику, и благодаря этому подарку народ получил десять лет мира. Ты отнял моих дочерей и раздал своим приближенным, и теперь мои внуки станут помогать твоему преемнику править империей. А кровь разбавить трудней, чем вино, и разрушенное тобой поднимется и заблещет. Ты отнял у меня дом, и я получил в имение целый мир, ты отдал меня на пытку палачу, чтобы я потерял даже свое здоровое, сильное тело воина, и подарил мне спасение. Потому что только лишившись заботы обо всем насущном смог я в должной мере заняться спасением своей души. Никто никогда не оказывал мне столь неоценимой услуги, повелитель. Поэтому я говорю тебе: спасибо за все то, что ты сделал со мной, иди с миром.
Солнце коснулось краем пылающего диска лиловой черты горизонта, и освобожденный дух императора покинул тело. Жрецы, обладающие двойным зрением, видели, как он помедлил немного у бездыханного тела, потом поклонился нищему - и исчез, рассеявшись с порывом вечернего ветра.