Заметка о двадцать втором эпизоде сериала Горец

Окончание первого сезона дарит нам еще одну открытую концовку, требующую непременного продолжения. Как и в случае с Ксавье, продолжение это будет иметь место во втором сезоне; более того, Ксавье и Хортон даже будут тянуть вместе одну упряжку.

В последнем же эпизоде сезона первого мы прощаемся с замечательным Бессмертным по имени Дарий, погибающем в начале серии (комментарий горца: «Я потерял столько друзей, что уже сбился со счета. Смерть – часть моей жизни»), и знакомимся с не менее славным персонажем, зовущимся Хью Фицкерном, еще одним старым товарищем Маклауда. Чем хорош Фицкерн, так это тем, что Маку в условиях грядущего Сбора (тема Сбора, кстати, еще не успела отойти на задний план, и Дуня в этой серии заявляет, что близится время оного) не приходится разочаровываться в его лучших качествах и рубить ему голову. Юмор же и любвеобилие Фица вполне способны войти в поговорку, и неслучайно, что в пятом и шестом сезонах, основное действие которых происходит после его смерти, мы увидим Хью в двух сериях – флэшбеках («Тронный камень» и «Необычные подозрения»).

Фицкерн, кстати, не особо хорош в бою – это очень хорошо заметно на фоне куда более молодого ДМ: Фиц старше на четыреста лет. Во флэшбеке Хью дерется менее уверенно, чем Мак; в реальном времени смертные и вовсе лупцуют Фица без особых проблем. Более того, развитие Фица явно проходило весьма неспешно – данный вывод можно сделать благодаря материалам из Хроник Наблюдателей. Там сказано, что его дружба с Маком началась в те времена, когда они были безграмотными наемниками, и продолжалась четыре столетия.

Следовательно, дружить они стали почти в самом начале жизненного пути Дуни; Фиц явно был одним из первых Бессмертных, которого повстречал наш герой на своем пути. Однако самому Хью к тому времени было уже за четыреста, а он все еще оставался безграмотным. Само собой, времена тогда были темные и курс на всеобщее образование еще не был взят, но все же данный факт вкупе с бросающейся в глаза слабостью Фица как бойца говорит о многом.

Занятно в этой связи, что Фиц, когда понимает, что люди Хортона намерены гильотинировать его, кричит именно о том, что в связи с отсутствием поблизости Бессмертного пропадут его знания. Вероятно, вторые четыреста лет жизни Хью были более успешными с точки зрения получения образования.

Сцена эта, кстати, видится мне очень важной для понимания концепции сериала (если, конечно, мы стоим на позиции, согласно которой у «Горца» есть более-менее выраженная единая концепция). Фицкерн, несмотря на некоторую комичность, несерьезность и даже долю нелепости, являемые им в этой серии, выглядит выразительно и трагично, когда кричит в горькой безысходности: «Здесь нет Бессмертных! Я погибну зря! Все мои знания исчезнут! Животворная Сила пропадет…».

Меня всегда занимал вопрос, какого рода запретом является недопущение убийств на Святой земле – моральным или же подкрепленным физической невозможностью такого деяния. В сериале мы видим большое количество Бессмертных с весьма специфическими представлениями о совести и чести, посему мне кажется, что запрет этот скорее является признанием данности, согласно которой Бессмертные не имеют физической возможности убивать друг друга на Священной земле (как, например, люди не умеют летать, бегемоты – танцевать, а лемминги и обезьяны - говорить). С другой стороны, в сериале неоднократно звучат фразы типа той, которую Мак произносит в этом эпизоде, – «Даже худший из нас не посмеет осквернить Священной земли». Такая формулировка подразумевает возможность выбора и оставляет вопрос открытым *возвращаясь к единой концепции сериала, хи-хи*.

Мы знакомимся с Хортоном. Нет-нет, не со слоном из одноименного мультфильма, хи-хи. Перед нами предстает Джеймс Хортон – Наблюдатель-отступник, нарушивший принцип невмешательства в жизнь Бессмертных с целью их уничтожения.

Большинством моих знакомых поклонников сериала (если ничего не изменилось за последние месяцы, в течение которых я с ними не особо активно общался) Хортон воспринимается как персонаж отрицательный. Ну и мне он не особо нравится. Если же мы имеем дело с отрицательным персом, то его поведение можно, как минимум, или оправдать, или объяснить.

Попробовать оправдать поведение Хортона можно следующим макаром: означенный Хортон, дескать, полагал человека венцом развития биологических форм жизни на Земле; между делом же выяснилось, что править миром и всеми людьми будет последний Бессмертный, что привело Хортона в состояние скорби и печали, выходом из коего показалась ему идея о необходимости уничтожения всех Бессмертных. Так-то оно так, но логика подобная содержит в себе известное противоречие, согласно которому убивая все больше Бессмертных, Хортон лишь приближает тот момент, когда останется только один – весь в белом и напевающий «Gimme the Prize». Следовательно, оправдать поведение Хортона тем, что он пытается путем убийств Бессмертных предотвратить воцарение последнего из них, нельзя. *тут, конечно, можно удариться в рассуждения о том, что для пресловутого воцарения последнему необходимо собрать Силу именно что всех Бессмертных, живших на Земле, но загвоздка получается и без всякого Хортона, едва мы только представим себе, что кому-нибудь из головастиков голову оторвало на войне или во время теракта, и Сила его исчезла по причине отсутствия рядом другого головастика*

Следовательно, для обобщения позиции будем полагать, что указанным способом действия Хортона оправдать нельзя ввиду неустранимых внутренних противоречий. Иных оправданий мне тоже не видится, посему мы приходим к возможности лишь объяснения поведения Хортона.

Объясняется же поведение Хортона довольно банально – ему просто не нравятся Бессмертные, причем настолько, что он готов их убивать. В этом нет ничего странного; разным людям могут не нравиться представители разных биологических видов и групп в рамках одного вида: профессий, религий, национальностей, клубных принадлежностей. Кто-то не любит мусульман, кто-то – армян, кто-то – обезьян, кто-то – бомжей, а кто-то их всех вместе. Нам неизвестно ничего об убийствах Хортоном мусульман, бомжей, обезьян или армян; более того, мы даже не можем утверждать, что он ненавидел кого-нибудь из них. То есть мы можем прийти к выводу, что был он весьма толерантен, однако, чтобы не вписываться совсем уж по-комформистски в серую массу скучных толерастов, он ненавидел и убивал Бессмертных. Бессмертные же ненавидели и убивали его (по крайней мере, один Бессмертный и много раз).

Что характерно, людьми Хортон Бессмертных, очевидно, не считал; по крайней мере, подчиненным своим он преподносил их в качестве нелюдей (о смерти Дария он скажет: «Мы уничтожили зло, две тысячи лет бродившее по земле в человеческом образе»).

Кстати, в образе Хортона в сериал явился смертный хоть и отрицательный, но способный долго и весьма успешно противостоять Бессмертным. Пусть он отступник (кстати, не вижу именно в этом чего-то вопиющего, Доусон ведь тоже частенько нарушал сомнительные правила совершенно неправдоподобного общества Наблюдателей), пусть убийца и чуть ли не фашист, зато у него есть идеи, он умен, бесстрашен, подчас добивается нужных ему результатов и за свою недолгую жизнь наверняка совершил зла меньше, чем большинство Бессмертных. И все же на месте Маклауда я хотя бы раз отрубил ему голову, вбил в сердце осиновый кол, сжег его на костре, а пепел зарядил в пушку и выстрелил из нее куда-нибудь, где много-много обезьян. Я тоже, знаете ли, не толераст.