Тайна великого писателя

               


Паша Брехунов, а согласно псевдониму - Поль Брехт, был писателем и специализировался на триллерах. Он был плодовит, и мог сочинять легко и быстро. 
      - И откуда только вы всё это берёте, такие хитросплетения сюжета, такие захватывающие повествования? - спрашивали его восхищённые читатели.
        Гонорары росли, толпы поклонников ширились. Тайна успешного творчества у Паши Брехунова имелась. И этой тайной была тихая пенсионерка баба Маня, простая деревенская женщина, на старости лет переехавшая жить в город, к внукам. Сюжетами успешных триллеров писателя были ночные кошмары пенсионерки.
 - Тут мучаешься, мучаешься, выдумываешь, себя изводишь, а эта глаза закрыла и хоп, вот вам и сюжет! Везёт же некоторым, - рассуждал Паша, поджидая бабу Маню на скамеечке около дома.
      Чу! А вот и она, его долгожданная муза! Подошла, поздоровалась, присела, вздохнула, а Брехунов затаил дыхание и ласково так говорит:
- Как здоровьице ваше, Маланья Дмитриевна, что ночами снится, не мучают ли кошмары?
 – Ой, милок, отвечает старушка,- мучают, ещё как мучают! Вот давеча сон мне приснился, не приведи господи такого. Приснилось мне, что откусила я себе язык.
 -  Да как же так, баба Маня,- говорит писатель с сочувствием, а сам "щёлк" – диктофон включает и поближе к ней подсаживается.
- А вот так. Получила я у стоматолога свои зубы, вставные, значит, челюсти. Ждала их поди пять лет, в очереди стояла и наконец получила. Острые такие, не моим чета. Ну вот, пришла домой, всё ими кусать пробовала, радовалась очень, целый день что-то грызла, то орешки, то яблоки. Вот и ночь пришла, спать пора. Ну вот, я сняла их и в стаканчик положила, как мне доктор советовал, гляжу, а в коробочке, из-под челюсти, ещё и пакетик какой-то лежит, маленький, а в нём зелёный порошок и листок бумажки с буковками. Надела я очки, читаю: «Новейшая разработка для выращивания зубов». И дальше: « Этот порошок - плод многолетних исследований учёных. Испытывался на кроликах, в Калифорнии. Позволяет быстро и без проблем вырастить свои новые зубы».
    Ну,  думаю, дурят народ! Так я им и поверила, ишь ты, дураков нашли… Походила по квартире, походила, вижу - лежит моя расчёска старая, зубья отломаны. Ну, думаю, сейчас я вашу инновацию на расчёску намажу. Помазала. Отойти от тумбочки хотела. А они, эти зубья, просто на глазах так в рост и пошли. Сама бы не видела, не поверила бы. Хотела сразу Лиде, подруге моей, позвонить, рассказать, да время было позднее, первый час ночи. Напугаю, думаю, уж до утра дотерплю с новостью-то. Разволновалась, корвалолу себе накапала. Хожу по квартире, места себе не нахожу, на чём бы испробовать ещё думаю. Иду в ванную, там у меня немного  эмаль сколота…  Помазала я этим порошком по краю, оглянуться не успела, а ванная уже как новая. Вот, думаю, дела…Ах, была не была! Взяла я зубную щётку, подцепила ихнюю инновацию и провела этим порошком по дёснам. И в зеркало смотрю. А ничего не происходит! Ну, думаю, обманули, ясно дело. Ну, спать-то и легла. Заснула. А в пять утра от боли во рту проснулась. Анальгин проглотила, не помогает. Звоню в скорою. А им правду не скажешь, не приедут. Я говорю: с сердцем плохо.Ждите, говорят, доктор будет. Ну, приехала скорая. Измерили давление, кардиограмму сняли. Всё в норме. Я и говорю:
- А ты посмотри, милая, что у меня во рту. Девушка врач поглядела и так растерянно говорит:
- У вас, бабушка, зубки режутся.
- А, говорю, тогда понятно.
 – Понятно? - спрашивает, а сама красными пятнами от волнения пошла.- И давно это с вами?
- Недавно,- отвечаю. А самой-то, вижу, ей плохо. Ну, налила я ей валерьяночки. Она посидела, очухалась и говорит:
 - Завтра идите в поликлинику, бабуля, к участковому терапевту, он разберётся. - Ладно, отвечаю, доченька, вы только не переживайте так. А она:
 - Всего хорошего,- хлоп, свой чемоданчик закрыла и к выходу.- Обязательно завтра в поликлинику!- с порога кричит.
- Хорошо, хорошо,- говорю и выпроваживаю врачиху, а сама быстрей к зеркалу. Гляжу, а у меня уже зубы-то подросли, да ровные такие. Обрадовалась. Легла спать. Заснуть не могу, всё о счастье своём думаю. А ну-ка, для верности, ещё немного порошком помажу. Провела по дёснам, снотворное приняла и спать.
                Утром сразу к зеркалу. Зубы ровные, один к одному.  Лязгнула я зубами, язык-то свой и откусила. И как только это произошло не пойму, а только откусила я его под корень. Смотрю, упал мой язычок на коврик, я его хвать и в салфеточку завернула. Хотела в скорую звонить, а говорить-то не могу. Ну и бежать в поликлинику.  Там в регистратуру. Тычу пальцем в рот свой, показываю. Не понимают. Я салфетку развернула, регистраторша язык увидела и бах в обморок. Тут врачи набежали. Одна, у которой нервы покрепче, кричит:" Вам срочно к хирургу надо! И, если вам в течение часа его не пришьют, то – всё, поздно будет. Так немой и останетесь. Давайте, говорит, мы его в холодильник положим до прихода специалиста." Я головой качаю, нет,мол.
     А сама думаю: "Нет уж, у меня в салфеточке сохранней будет." У них в поликлинике чёрте что твориться, мою карточку в регистратуре сколько раз теряли, а тут язык. Потеряешь, не найдёшь.
 – Правильно, баба Маня, omnia mea mecum portо…
- Что?
- «Всё своё ношу с собой», как говорили древние.
 – Вот именно! Правильно твои древние говорили. А то отдай им, потом и не найдёшь никогда.
 – Ну и что дальше?
- Дальше сижу, жду. Хирурга всё нет, время идёт. Смотрю, до немоты пятнадцать минут осталось. И тут появляется женщина моего возраста в халате, со шваброй в руке и говорит:
- Зря ждёте, он раньше одиннадцати и не придёт. У зав.отделением  вчера юбилей был, так все врачи напились, а наш хирург больше всех, так что пока не оклемается и не появится. Я их порядки знаю, не первый день работаю. И сама уже в медицине понимаю. А что тут понимать-то? Язык твой пришить надо и поскорее, а то будет отторжение, уж поверь мне. Вот тебе мой сказ.
     Баба Маня перевела дыхание и продолжила свой рассказ.
 – Ну вот. Я вижу дело безвыходное. Взмолилась я, как могу знаками показываю, согласна мол. Она кабинет открыла, вошли мы. А меня уж от страха трясёт. Ну налила она для храбрости мне и себе по мензурке спирта… Да ловко так, быстро, язык-то мне и пришила. А то жди его, хирурга ихнего.
      Вот такой, милок, сон мне сегодня приснился.
- Так это сон? – воскликнул, завороженный рассказом писатель.
 – Сон, конечно, сон, а ты думал?
- И вот так всегда кошмары и снятся?
 – Да нет. Бывают и весёлые сны. Насмотрюсь на ночь фильмов разных про красивую жизнь, и ночью летаю. И снится мне, что я молодая, да красивая, да наглая. Летаю, голая, над презентациями над ихними, то фужер шампанского с подноса у официанта подхвачу, то бутерброд с икоркой, и опять ввысь. И так нагло хохочу, и всё мне нипочём. Один меня за ногу ухватить пытался. Да куда там! Я руками как крыльями ещё шибче замахала, и вверх. Вот так. А иногда устану  и на доску какую-нибудь животом лягу и руками, как вёслами, гребу. Тихо так. Отдыхаю, значит. А потом опять доску отброшу и ястребом вниз, на презентацию. То курочки жареной кусочек подхвачу, то колбаски.  Полетаю так во сне, утром встану и сыта вроде. Чайку с сахаром похлебаю, сушку погрызу и за хозяйство принимаюсь. А уж ночью!- и баба Маня по-молодому сверкнула глазами.- Налетаюсь! А сейчас устала я. Пойду, вздремну.
- Идите, идите, - заботливо прошептал Брехунов и помог старушке встать со скамейки.
 – Поспите и приходите, на свежем воздухе посидеть, поговорить.
 -- Приду, Пашенька, приду,- кряхтя, ответила баба Маня и подумала: « Какой приятный молодой человек, обходительный, а говорят, что нынче молодёжь  грубая».
Старушка  встала и, прихрамывая, поковыляла к дому. – Ну, бывай, милок, бывай!               
      Они расстались, но ненадолго. Баба Маня пошла подремать, а Поль Брехт строчить свои потрясающие триллеры. «Первая премия обеспечена!- шептал Брехунов, потирая руки. -  Какие сюжеты! Ай да баба Маня! Дай ей бог здоровья и долгих лет. Самородок! Кладезь!»