Шум погони

Когда Малишенко в обеденный перерыв пришел на квартиру, то там его ожидал сюрприз.
В комнате, которую он снимал у хозяев, сидела мать.
- Сынок, - сказала она и перекрестилась в угол, где должны были быть иконы, - вчера отца арестовали, приехали из района и забрали с собой.
Мать, худенькая, в залатанном кожушке, заплаканными глазами смотрела на сына.
Малишенко почувствовал, как руки стали липкими и противными.
- Тебя никто не видел? - вырвалось у него и он тут же извиняюще обнял мать: - Ой, мама, извини!
- Ничего, ничего, сынок, - ответила та, - никто... я с кумом... ему надо в МТС...
Мать засобиралась уходить. Но Малишенко остановил ее, подошел к столу, взял буханку, отрезал от нее кусок, положил назад, а остальной хлеб отдал матери.
- Возьми, мама. И прости, что не могу тебя проводить.
- Что ты, сынок, я сама . - и добавила, перекрестив Малишенко, - береги себя.
Он попытался вспомнить, когда ближайший поезд приходит на станцию, но так и не вспомнил.
Выглянул в окно,   мать по дорожке, протоптанной в снегу, семенила на улицу, Там, за забором, виднелись сани, на них восседал, обмотанный  повстью, дядько Захарко, ждал мать.
Проследил, как сани, скользя по наезженной дороге, скрылись за углом. Улица была пустынной, в такой мороз на ней никто не задерживался.
Присел за столом, через силу поел. Пропал аппетит.
Завернул хлеб в холщовый мешочек, сунул в карман пальто, оделся, вышел из комнаты и в сенях наткнулся на хозяина.
- Был сейчас в центре, - вздохнул тот, - видел как вели арестованного Лозинского...
И внимательно посмотрел на своего квартиранта. Лозинский был главным механиком МТС, его начальником.
Вспотел от напряжения, Но виду не подал.
- Иду на работу, - сказал ровным голосом, - сегодня задержусь.
- Хорошо, - кивнул хозяин. Пусть не сразу за ним кинутся.
Вспомнил, как утром в МТС встретился Ткаченко, парторг. Стоял и насмешливо смотрел на Малишенко. Значит знал.
Когда Малишенко появился в МТС, то именно Ткаченко, единственный из всех, встретил его враждебно:
- Ты, кулацкая морда, что собираешься здесь делать?
- Сын за отца не ответчик, - выдавил тогда из себя через силу. И сейчас не по себе, что сказал эти слова.
На улице по-прежнему ни души. Свернул в переулок, что вел к вокзалу, водонапорная башня, за ней ворота, в глубине сарай на замке, здесь хранится уголь для работников станции. А за ним виднелось уже и само двухэтажное, приземистое, здание вокзала.
На перрон решил не выходить, заметят. Но как узнать, когда будет ближайший поезд?
За спиной заскрипел снег, кто-то шел. Он, не оглядываясь, свернул к сараю. Втянув голову в плечи, спешил завернуть за него.
Вот и облупленная стена рядом, миновал ее, остановился. Замер. Никто за ним не шел. Подождал и выглянул.
Чья-то женская фигура удалялась в сторону вокзала.
Если сейчас подойдет поезд, то добежать  к нему не успеет. Он здесь стоит всего минуту. Надо идти на перрон. Вышел из-за сарая и пошел по дорожке назад.
На перроне было пустынно, только возле дверей в зал ожидания мерз на ветру какой-то незнакомый парень в выцветшей шинели и большой черной шапке, надвинутой на самые глаза. Они, иссиня черные, грустно смотрели на Малишенка, хотели есть.
- Когда поезд? - спросил Малишенко.
- Через пять минут . - ответил парень и облизал сухие губы.
Малишенко достал холщовый мешочек, отломил кусок хлеба:
- На, возьми!
Парень недоверчиво протянул руку, не шутят ли с ним ?, взял, и стал есть, стыдливо отворачиваясь.
Но Малишенко уже не смотрел на парня, у того за спиной в другом конце перрона появились двое солдат с винтовками за плечами.
Где-то на подходе засвистел паровоз и ему навстречу из здания станции ринулся люд.
Мимо прошел озабоченный дежурный по станции с флажками в руках, крестьянки с детьми, семья цыган, офицер с коричневым кожаным чемоданом и хрустящими, крест-накрест, ремнями поверх шинели...
Медленно выполз на пути паровоз, с натугой протащил к водокачке свое натруженное тело-вагоны, и остановился, пыхтя паром, через минуту - другую вновь готовый уйти в морозный день, навстречу ветру.
Кто-то тронул Малишенко сзади за рукав и он, не оглядываясь, обмер.
- Иван Григорьевич! - произнес за спиной знакомый хрипловатый голос, и он узнал односельчанина Васыля Тарадая, их соседа.
Малишенко молчал, не был рад неожиданной встрече, ведь наверняка знает. Так и есть.
Тарадай оглянулся и шепнул:
- Батька вашего взяли. Поехали за вами, - и тут же ушел в сторону.
И Малишенко устремился к спасительному поезду, вот и открытые двери ближайшего вагона, рядом молодая проводница, возле нее тот, в шинели и черной шапке, а он мимо, мимо, по ступенькам в тамбур, подальше от враждебных глаз, хоть бы не заметили.
Прошел в вагон и выглянул в окно, солдаты стояли возле дежурного и смотрели в сторону поезда.
А поезд удовлетворенно вздрогнул и отправился в путь. Мимо медленно проползли стоявшие на перроне двое с винтовками, дежурный по станции, в поднятой руке у него светился желтый флажок... невесть откуда взявшаяся рыжая собака лаяла вслед поезду...
Ближайшая узловая станция, Вапнярка, будет часа в два ночи, хорошо, никто не заметит.
А может поехать дальше, до самой Раздельной? Там уж наверняка не найдут.