Обрезание

+V+С

                ОБРЕЗАНИЕ      Николай  ЕРЁМИН
                Рассказ

Жизнь – жестокая штука, и её жестокость не знает предела.
В этом я убедился ещё раз, когда начались крутые сибирские морозы.
Именно в эти дни,  после праздника 7 ноября, когда термометр показывал сорок градусов, в деревеньке нашей появились контролёры-электрики Иван Петров и Пётр Иванов и стали обрезать электрические провода, ведущие к домам задолжников.
Задолжники – в основном древние старушки, доживающие свой век в развалюхах за счёт пенсии да овощей, собранных на огородах, которые сейчас стали именовать приусадебными участками.  Надо заметить, что стариков в деревне совсем не осталось.
Несколько дней ходили по деревне Иван и Пётр пьяные, потому что старушки откупались от них самогоном собственного приготовления.
И вот пришли они к так называемой усадьбе инвалида первой группы Геннадия Семёновича Сидорова, контуженного в Афганистане и жившего в полном одиночестве на краю деревни, у поворота на железнодорожную станцию.
Домик почти до окон снегом занесён. За калиткой – ни кошки, ни собаки.
Постучали Иван и Пётр в заледенелое окошко и закричали, от мороза рукавицами прихлопывая и  валенками притопывая:
- Хозяин, выходи!
Вышел к ним Геннадий – в телогрейке, в резиновых калошах на босу ногу и спрашивает:
- Какое сегодня число?
- Десятое!
- А месяц какой?
- Ноябрь, какой ещё? – смеются контролёры-электрики.
- А год какой?
- Ну, ты даёшь, Геннадий, две тысячи десятый кончается, скоро две тысячи двенадцатый, конец света по гороскопу!
- А зачем вы пришли?
- Как зачем? Обрезание тебе делать, электричество от тебя отключать за неуплату!
- Так у меня пенсия пятнадцатого. Вот я и заплачу.
- Ну, нет, мы сейчас обрежем, а когда заплатишь, опять подключим! -
Смеются контролёры-электрики. – А хочешь – ставь бутылку, подождём до пятнадцатого.
- Нету у меня бутылки, - Геннадий отвечает, - Сам не пью и вам не советую.
Побойтесь Бога! Я же без электричества замёрзну. Дров нету. Угля нету. Печку топить нечем.
- Наше дело маленькое. Значит, не хочешь по- хорошему? Так будет по-плохому. А чтобы не замёрзнуть, ты костерок в горнице разведи, вот и согреешься! – сказали контролёры-электрики. Сделали своё  маленькое тёмное дело и ушли, на станцию, посмеиваясь.

Вернулся Геннадий Семенович Сидоров к себе в избушку и стал замерзать. В сон потянуло. Мысли в голове зазвучали.
Голоса наперебой стали повторять:
- Дров нету! Угля нету! Бутылки нету! -
Один голос даже запел:
- Свету нету! Счастья нету! Посреди чужих людей… Даже птице не годится жить без родины своей…
- А ты костерок разведи, вот и согреешься!

- Хорошо, будет вам костерок! – сказал Геннадий Семенович.

И принёс он из сарая охапку собранных летом в окрестном лесочке сучьев. И сложил их шалашиком посреди горницы, подложил колечко бересты, чиркнул спичкой – и костёр запылал.
Стало тепло  и светло.
Через некоторое время огонь перекинулся на скатерть, на занавески, на половицы…
Дым повалил из окон…

Когда наши балобановцы заметили пожар, было уже поздно.
Сгорел домик афганца Геннадия Семёновича Сидорова, и он в нём, инвалид первой группы по психическому заболеванию, сгорел…
Заживо.
Приехала пожарная машина.
Однако, тушить было уже практически нечего.
                Ноябрь 2010


                ДЖАЗ над АБАКАНСКОМ               
               
                Веронике Махотиной
                с пожеланием счастья

Боже мой, наконец-то я беременна!
Как я счастлива, что осенил ты меня своей благодатью!
Это был мой последний шанс. Ведь мне уже тридцать восемь лет! Ещё немного – и момент был бы упущен.
Но ты помог мне. И я скоро стану матерью. И мой мальчик будет музыкантом, так же как и я.
Я уже чувствую, как становлюсь совершенно другой. Лучше, чем была. Моя грудь растёт. Скоро я буду кормить грудью! Никто из моих продвинутых подруг пока что об этом не знает и восхищаются моей якобы силиконовой грудью. Силикон сейчас в моде.
А я – беременная, выхожу на сцену и пою!

- Ты очень похожа на бабочку. – сказал мне Гарри Гудмен, отец моего будущего ребёнка. – А бабочки – это, как заметил один поэт,  цветы, которые умеют летать.
 Летим со мной в Америку!

И вот я в раздумье – лететь или не лететь.

Кто я  такая? Откуда?
Никому не известная девчонка из военного городка под Абаканском..
 Мама учительница. Отец офицер советской, по тем временам, армии. А я – Анжелика Березина, смуглая, похожая на негритёнка, не в мать, не в отца, а в проезжего молодца, как говорили обо мне соседки, офицерские жёны, любительницы почесать языки.
И совершенно напрасно!
Недавно я заказала специалисту  мою родословную. Он графически изобразил, основываясь на достоверных архивных документах, всю историю нашей фамилии.
И оказалось, что я – пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-правнучка  великого нашего русского поэта Александра Сергеевича Пушкина! И не кто-нибудь, а сам Ганнибал, арап Петра Великого, придал моей коже негритянский оттенок.
Вот почему с  детства я прекрасно танцую, у меня удивительная пластика. Я пишу стихи, играю на всех доступных мне музыкальных инструментах. Но главное – я отлично пою! У меня абсолютный слух. И голос  редчайший, -  контральто.
 Когда я, ещё школьницей, начала петь на клубной сцене военного городка, все были в полном восторге.
Да, сначала я подражала, подражала, но не кому-нибудь, а самой Алле Пугачёвой, и не в том смысле, как подражает пародист Галкин, а в том, чтобы спеть так, как она, и даже лучше.
И у меня получалось.
Боже, только ты знаешь, как мне это было легко.
Трудности начались потом, когда я решила выйти за привычные певческие рамки и стать джазовой певицей.
К тому времени я окончила школу, и папа перевёлся из военного городка в Абаканск, в центр Сибири, лучший город земли, как настойчиво твердили во всех местных газетах  И вдруг какая-то креативная  девчонка, похожая на негритёнка, запела в центре Сибири джаз…Уму непостижимо.
 Конечно, уму абаканского обывателя.

Папа безумно любил меня и всячески поддерживал, потакая во всём. По существу, он самоотверженно содержал нашу семью, посвятив свою жизнь армейской службе.
 Благодаря ему я поняла, что нужно учиться дальше, хотя мня все и называли золотым самородком.
«Знания и только знания делают  человека человеком! – не раз повторял он. – Стыдно – петь и не знать нот. А ведь многое самородки этим гордятся».
И я с отличием окончила музыкальное училище. А потом и институт искусств.
Я овладела всеми приёмами вокала, то есть стала профессионалом. И мой голос теперь полностью подчиняется мне. Я могу спеть любую арию в любой опере…
Но джаз победил.Моими богами стали Гершвин, Холидей, Воэн, Жобим, Косма…
Ниша была не занята.
И я заняла её!

К великому сожалению, папа простудился на военных учениях, заболел и умер. И мы с мамой остались совершенно без средств к существованию.
В стране – перестройка. Демократические реформы. Рыночные отношения. Инфляция, деноминация, дефолт.
Боже, вот когда я поняла нищих, стоящих у паперти и просящих подаяния Христа ради.
Но ты не дал мне стать  нищей.
И  меня, безработную джазовую певицу, пригласил на гастроли в свой танцевальный коллектив руководитель ансамбля «Абаканские зори». И мы объездили всю область, все позабытые тобою, Боже, городишки и полуразрушенные деревеньки….
 Вот когда я осмотрелась вокруг и поняла, что такое жизнь.
Ансамбль танцевал, а я в паузах, пока танцоры переодевались, пела джаз.
Пела на английском языке, которого здесь никто отродясь не слышал. И меня понимали! Эти деревенские бабы, бабочки, летать не умеющие, эти спившиеся, изборождённые морщинами, похожие друг на друга мужики, они долго хлопали в ладоши и со слезами на глазах не отпускали меня, чувствовали, значит, что я к ним – с открытой душой…

Но закончились гастроли, и опять осталась я без работы, никому не нужной, брошенной на произвол судьбы.
Оперный театр не берёт. Музкомедия не берёт. Филармония не берёт. Хвалят, а не берут, штаты, мол, переполнены.
И поняла я, что, как говорится, альтернативы нет.
Какая-нибудь тургеневская барышня на моём месте спасовала бы, но только не я, дочь кадрового офицера!

Разозлилась я – и пошла на приём к губернатору, бывшему военному генералу.
Боже! Если бы не он, так бы я и осталась одна-одинёшенька, сама по себе.
Но он оказался внимательным мужиком, что надо. Харизма – во! Энергетика – на несколько метров. Я всегда это чувствую.
- А ну-ка, - говорит он, - спой, что можешь!
- Как, прямо сейчас, в кабинете?
- А что, в кабинете слабо? Тебе сразу сцену подавай и тысячу зрителей в зале?
- Да нет, не слабо, - сказала я и как запою: «Бесаме… Бесаме  мучо!..» - сначала по- испански,  потом по-английски, а потом и по-русски, чтобы понятнее было, а капелла, да так, что через несколько мгновений со всех этажей Абаканской областной администрации сбежались чиновники в кабинет генерал-губернатора…
А когда петь закончила – содрогнулись стены администрации от аплодисментов и овации.

Так всё и решилось.
И приняли меня в филармонию, и концерты пошли – открытые всем, на двух её сценах. И закрытые -  на губернаторских и корпоративных вечеринках.
И стала я популярной не только в Абаканске, но и в других городах.
 Звездой джаза стала, многих престижных конкурсов и фестивалей лауреатом.
 Где ни спою – «Гран-при»!
Статью обо мне во «Всемирной энциклопедии джаза» с фотографией напечатали!
Все знаменитые джазовые музыканты – Игорь Дадаян, Ив Корнелиус, Даниил Крамер, Игорь Бриль, Владимир Толкачёв – стали почитать за честь со мною вместе выступить.
А Гарри Гудмен даже вычислил меня по Интернету, влюбился заочно и специально прилетел из Нью-Йорка, чтобы засветиться со мной, а потом, на вершине успеха, сделать мне ребёночка.
Слава тебе, Господи, попытка его увенчалась успехом.
И вот спросила я у мамы совета – лететь или не лететь  в Америку?
- Лети, - говорит моя мама, - родишь там себе на радость гражданина Соединённых Штатов Америки. Гарри тебя любит, души  не чает.
Там тебя и оценят по заслугам настоящие любители джаза. А сюда, в Сибирь, никогда вернуться не поздно. Как была она местом ссылки, так и осталась, к сожалению.
Лети, а я повременю пока, буду на могилку отца твоего ходить, обихаживать,  да тебя вспоминать. А может, и прилечу, когда позовёшь…

Вот и обращаюсь  к тебе я, Господи- Боже, прости ты душу мою грешную, как я всем грехи их простила. Спаси и сохрани!
Пусть будет так, как мама сказала.
                Г Красноярск