Особенные дни

Бывают вот такие дни, которые там вверху отмечены специальной галочкой. Галочка и в скобочках для особо непонимающих написано — «через жопу!» Эти отмеченные дни начинаются специально хорошо или, как минимум — очень обычно, но слава богу, что нечасто. И в душе даже ничего не ёкает, что затишье там перед бурей, что слишком все как-то так подозрительно я аж на три часа вперед придумала, что…

Утром просыпаешься под будильник, берешь в руки телефон, а там написано (сама написала!) «Все будет хорошо!». И я ведь даже в ус не дую, что у меня на этом дне уже стоит галочка и подпись. Дочку в школу, сама в тренажёрку еду, песни в машине ору, руки по переменки под попой грею — как обычно. А потом лежишь уже в зале, над тобой весу столько, сколько я сама вешу и телефонный звонок раздается. А я телефон всегда рядом с собой кладу на всякий случай. И звенит-то он как то уже настораживающе. И так от себя гонишь эту мысль — неее..ну, не нааааадо! А там на том конце провода такое отчаянье заказчика.

Отчаяние же бывает разное. А есть определенное. Оно так и называется — ОТЧАЯНЬЕ ЗАКАЗЧИКА. Это — если все отчаянья разом взять и переумножить друг с дружкой. Это когда он, заказчик, стоит на другом конце провода, волосы на себе рвет и понимает, что пропустил такууууую, ну ТАКУЮ ошибку, а главное ж сам, собственноручно подписал и поставил предательское «одобрено». И кричит, сопли-слюни-слёзы из трубки брызжут: «Ааа!!! АААА — там ошибка!» А я вытираюсь, ноги задраны и говорю: «Я ж пленки уже вывела, и уже, наверное, все печатается» А отчаянье заказчика — оно без горизонтов. Потому что там тираж большой, деньги, а потом из-за этой ошибки ему голову вышестоящие товарищи снесут, но он уже сам готов сделать себе харакири. И вся его судьба теперь зависит от того — пошел тираж в печать или нет. Меня тоже начинает подтрясывать, потому что у меня натура отзывчивая.

«Ладно, без паники, через 5 минут позвоню». И начинаю звонить в типографию. А там заказчик уже достал кинжал, к животу его своему приставил, и для него эти 5 минут - целая вечность. И уже вся жизнь перед глазами, и уже мысленно со всеми попрощался, завещание написал. А в типографии всё хорошо. Пленки выведены, печать НЕ начата. И это на самом деле хорошо, потому как хорошие заказчики для меня сейчас в собственную Красную книгу занесены, я их холю и лелею и всячески стараюсь предотвратить их вымирание. Была б моя воля — я б их поскрещивала между собой и их потомство бы выращивала, с ложечки кормила, чтобы они меня «мамой» называли.

Ну, ладно, вприпрыжку из тренажерки на выход, прыгаю в машину, на фотовывод, ошибку исправляем, заново все запускаем. Повезло — ура, наши победили!

Сижу в машине, а тут звонок опять: «А ты в курсе, что наши дети сегодня всего лишь до 11ти учатся? Я вот тоже только что узнала!». Это звонит моя удивленная подруга, мама подруги моей дочки — они у нас вместе учатся. А где мой ребенок в этот момент я не знаю, потому как телефон ей выдается только для того, чтобы она звонила именно тогда, когда заканчиваются уроки. А теперь случается у меня разрыв мозга, потому что понимаю, что полтора часа назад у нее закончились уроки, а звонка почему то нет!!! Пожар, маньяки-педофилы, землятресение в районе виза…все это по отдельности или сразу все вместе непременно случилось в моей голове за эти чертовы полтора часа. А я далеко от дома. И она мне не звонила! Потому что там - вулкан взорвался на месте школы как минимум и лава растеклась — просто мир пока об этом не знает! Завожу машину и несусь домой, параллельно звоню сама. И теперь из трубки на меня обрушивается просто ураган её щебетания. Нууу…там: «У меня Маша попросила ту красивую ручичку, а потом сама же ее сломала. А ещё у меня опять упали все (ВОТ ВСЕ РАЗОМ) карандаши их нужно подточить, все 25 штук, причем к завтрашнему утру, а потом у меня сломался замок на курточке, а потом — а можно я запишусь в кружок бисероплетения, мне срочно, вот просто срочно нужен бисер и проволока, а потом..» Она говорит быстро-быстро и становится все понятно. И это означает только одно — она просто получила плохую оценку. «Но я её исправлю!» — выстреливается заранее приготовленное, ни секунды не думав, на моё «ррр».

Лечу домой. Во дворе практически из сугроба вылезает ЭТО. Всё в снегу, шапка набекрень, курточка распахнута, перчаток нет, на шее и за шивотором снег, улыбка от уха до уха: «Бисер купила? А перчатки случайно закинулись на козырек над подъездом. Над каким, над каким? Над Юлиным — поняяятное дело! Юля? Ты что, мама, она уже целых три дня моя подружка! А ещё там кошка, которую срочно нужно снять с дерева. Потому что она уже два дня там сидит! И ты мама должна мне в этом помочь!!!»

А потом ОНО плетется за мной и такое ощущение, что после нее остается просто ниагарский водопад, а впереди нее идет тысяча всяких эх по подъезду, а попросить ребенка помолчать — это не педагогично.

А в ящике квитанция на квартплату. И я понимаю, что я счастливица, потому что я живу как минимум во дворце. В нем тринадцать... нет, даже четырнадцать комнат, и везде, вот везде включен свет, в каждой стоит холодильник, компьютер, стирает стиральная машина, работает микроволновка и посудомойка с утра до вечера моет посуду, а ночью отчищает противни и сковородки. Во всех четырнадцати комнатах разом! Потому что та сумма, которая выставлена за электричество не может быть суммой за электричество простой двухкомнатной брежневки!

А потом, после проверки школьных черновиков я еду в магазин автозапчастей. И, мало того, что всё моё нутро против того, чтобы я ездила по таким магазинам, так это же просто тот волшебный день, который отмечен галочкой! Я выхожу из машины и подсказываюсь на льду. Выпадываю практически из машины — одним словом. И понимаю: «Всё! Я сломала руку!». Поднимаюсь поскуливая, захожу в магазин и красиво брякаюсь в обморок. Либо от боли, либо от той самой мысли, что что-то внутри меня любимой сломалось! «Машите на меня, машите!»

А знаете — сколько вокруг хороших людей? И все предлагают помощь. А я гордая. Гордая в данном случае приравнивается к слову глупая. Я почти ночью везу себя совершенно обессиленную в травмпункт делать рентген. А там очередь. Сижу и жалею себя. Параллельно с ужасом понимаю, что я ЗАБЫЛА! Я забыла проверить переписаное дочкой в чистовик. Нет мне прощения. Да-да-да! Можно назвать меня плохой мамой, но я хорошая мама — я это знаю.

А мимо идёт народ. И вот не совсем уж такой ужас-ужас, кровища хлещет — нет, но это бедные старушечки со сломанными ножками и ручками. Сегодня день сломанных ручек-ножек у старушек — решаю я и это меня почему-то чуть-чуть успокаивает. Их тащат на себе родственники в кабинет врача, потом так же на рентген, потом опять в кабинет врача, а потом уже все понятно и есть весомая причина подключать медсестру, чтобы их дотащить в кабинет, где гипсуют. И я понимаю — да нее…ну нее, ну не может у меня быть перелома! Да фигня какая, я просто упала и сильно ушиблась! И я уже готова тоже потащить кого-нибудь, потому что — ну нет у меня перелома, у меня просто рука не шевелится и сильно болит. И я готова уже согнуть руку и уехать из этого заведения, весело руля двумя руками, прихватив с собой пару тройку несчастных, довезя их до дома. А рука, черт подери, не сгибается! И тут звонит мама. И мне по идее бы надо сказать ей, что все хорошо, все обычно, но я в какую-то секунду из вроде бы взрослой женщины превращаюсь в маленького ребенка и почти плачу в трубку: «Я в травмпункте, я потом тебе перезвоню».

Я внутренне сжимаюсь от одной мысли, что сейчас нужно сдаваться врачу. А он такой большой весь, высоченный и я его заранее боюсь. Я всегда испытываю какой-то ступор перед врачами и мне хочется громко упасть на спину, поджать все лапки, зажмуриться, не шевелиться и притвориться мертвой. А — ну, при этом предупредить, конечно: «Я вас тааак боюсь», а то доктор скажет в морг — значит в морг. А он оказывается хорошим таким дядькой. А в кабинете рентгена - хорошая такая тётя! И сам рентген - хороший такой хороший, показал нам всем, что всё внутри меня целое! И мне сразу стало легче — даже рука стала болеть как-то по-другому. Не как перелом, а как ушиб. И я позвонила встревоженной мамуле и радостно закричала: «Всё, мама, спи, все хорошо!» И поехала в круглосуточный магазин парфюмерии и купила себе помаду. Потому что я не могу не купить себе помаду, потому что только что, вот только что — 5 минут назад закончился этот день, отмеченный кем-то галочкой. И я понимаю, что теперь опять будет перерыв и можно немножечко расслабиться. И я всех люблю! И даже эти карандаши люблю, которые я пытаюсь ночью подточить рукой, которая все-таки болит и становится красивого такого синего цвета. Интересно — а как там кошка на дереве?

Всё! Занавес, теперь все будет через другое место! (какое-то время)