От начала и до конца бесконечности. глава 1

ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА БЕСКОНЕЧНОСТИ
INFINITY: BEGINNING TO END

КНИГА ПЕРВАЯ

СОТВОРЕНИЕ МИРА


День и ночь размышлял я над жизнью земной,
Непонятного нет для меня под луной,
Мне известно, что мне ничего неизвестно,
Вот последняя тайна открытая мной!

Омар Хайам



Глава 1. Земля

- Папа, а что это за яркие точки на небе?   

- Это звезды, сынок.

- Папа, а что такое звезды?

- Это такие огромные, очень горячие и яркие шары, которые излучают свет, сынок.

- Папа, а какие они огромные?

- Многие из них гораздо больше, чем Солнце, сынок.

- Папа, а Солнце разве огромное? Оно как колесо от велосипеда, даже меньше.

- Оно таким кажется, потому что оно очень далеко от нас, а на самом деле оно очень большое, намного больше чем Земля, сынок.

- Папа, а Земля большая?

- Да, сынок. Она большая и круглая.

- Папа, она не круглая, а ровная!

- Ровной она кажется потому, что она очень большая.

- Больше, чем звезда?

- Нет, намного меньше.

- Папа, а что такое Земля?

- Земля огромный шар, который сам крутится вокруг Солнца и обогревается им. Такие шары называются планетами.

- Что ты говоришь, папа! Это даже дети знают, что Солнце двигается, а Земля стоит!

- Это только кажется, сынок, а на самом деле все наоборот.

-Папа, а откуда взялись звезды и планеты?
……….
………

Разговор этот состоялся между мною и моим шестилетним сыном много лет назад, когда мы жили в огромном промышленном Городе. Воздух в Городе почти всегда  был насыщен всеми возможными отравляющими веществами, которые в изобилии выбрасывались в атмосферу заводами черной и цветной металлургии, шахтами, коксохимическими и химическими комбинатами, и великим множеством прочих полезных для народного хозяйства страны предприятиями. Поэтому небо над Городом обычно грязно-серого цвета, сквозь которое не только звезды, но и Солнце не всегда можно увидеть. А нам выпала честь жить в самом центре этого замечательного Города.

Из наших окон на седьмом этаже стандартной многоэтажки виднелись серые силикатно-кирпичные корпуса Физико-Технического Института и крупнопанельный, но тоже серый, корпус Института Прикладной Математики, между которыми хило зеленел огромный и неухоженный Сад. К его несчастью, Сад этот был фруктовым, и уже к концу весны ни на одном дереве невозможно было увидеть ни фрукта, ни ягоды – их полностью, зачастую вместе с ветками, обрывали мальчишки из соседних дворов, а также физики и математики, которые частенько по весне с удовольствием заедали лабораторный спирт кислыми, почти несъедобными плодами. Ученые люди любили заниматься этим важным делом в Саду не только в перерывах или после работы, но научные споры под каким нибудь фруктовым деревом, с обязательной бутылкой спирта, были весьма популярны и в рабочее время.

Эти неформальные научные семинары имели специальное название «У Пифагора» и считались чрезвычайно плодотворными  в ученой среде, так как под какой ни будь одичавшей и безжалостно ободранной яблоней «У Пифагора» дружно сидели физики и математики, спорили до хрипоты, пели песни самодеятельных авторов и помогали друг другу открывать все новые и новые тайны природы. Ветераны утверждали, что это название придумал Академик, основатель Физико-Технического Института, сам любивший принимать в этом, замечательном по результатам, деле участие.

 И в этом саду не звучали экзотикой великие имена Эйнштейна и Римана, Планка и Лобачевского, Гейзенберга и Гильберта. Очень здесь уважали Хокинга. Для местного ученого бомонда он был как бы гуру. И очень все переживали, что гуру не посещает эти посиделки. Неоднократно, в конце семинара, разгоряченные то ли спором, то ли спиртом ученые люди хватались за ручки, чтобы написать ему пригласительное письмо. Удерживало их только то, что Хокингу на траве будет сидеть не очень комфортно, а может быть и даже вредно. И на коляске не везде проедешь. А из напитков только лабораторный спирт, который не совсем английское виски. Да и печать на такое письмо получить будет проблематично. А без печати, как известно, к нам не пускали. Короче, приглашение так и осталось ненаписанным.

И уже давно никак не вспугивали местных воробьев, стаями скачущих вокруг участников диспутов в надежде полакомиться остатками незамысловатого пиршества, ласкающие слух ученого человека волшебные слова вроде «Теория Калузы-Клейна», «Пространство Калаби-Ю», «квантовая геометрия», «горизонт событий», «глюоны», «М-Теория», «длина Планка», «скрытая энергия» и еще множество таких же замечательных выражений. Но неоднократно было отмечено, что хлесткое, как выстрел стартового пистолета, слово «стринг» на мгновение заставляло замолкать все вокруг, даже воробьев. Из подслушанных мною обрывков споров я начал догадываться, что с помощью этих вот стрингов наконец-то удастся разобраться откуда все взялось.

Иногда в Городе случалась гроза, после которой воздух становился чистым и прозрачным, сад наполнялся ароматом расцветших яблонь, вишен, черешен, абрикосов, персиков и еще черт его знает такого, от чего даже самые заядлые сидельцы «У Пифагора» в недоумении отставляли стаканы, срывали с деревца веточку или былинку какую, подносили к всклокоченным бородам и вдыхали полной грудью давно забытый аромат живой природы. Выражение лица у них при этом становилось по детски глуповато-счастливым, и на какое то мгновение пропадало желание говорить и спорить. Наступала удивительная тишина. Такие вот необыкновенные дни случались в нашем Городе на стыке апреля и мая.

И вот в совершено безлунный вечер такого замечательного дня, когда после страшной грозы на Город опрокинулся  угольно-черный, усыпанный мириадами ярко мерцающих звезд небосвод, мы с сыном тоже вышли погулять в Сад. И видно было по всему, что в порожней посуде, оставшейся после ученых посиделок, на раскисших клочках исписанной бумаги, во множестве разбросанных вокруг, на коре, цветах и листьях деревьев и примятой, но свежей еще весенней свежестью траве, да и просто в воздухе крепко сохранились отголоски яростных научных споров. И эти отголоски отразились на нашей с сыном беседе. Беседа эта носила явно научный, с космологическим уклоном, характер. И естественно, что, в конце концов, мне был задан испокон веков мучавший человечество вопрос:

- Папа, а откуда взялись звезды и планеты?

Наконец  наступил мой звездный час! Моей студенческой научной работой по философии был реферат по теории Канта-Лапласа, которая, как известно, как раз на этот вопрос и отвечает!

Голос мой зазвучал громко и уверено. Во всю размахивая руками, время от времени пытаясь начертить пальцем на траве что-то невидимое в темноте, я живописал потерявшему дар речи от восхищения моими знаниями сыну (так мне это в тот момент казалось. Очень скоро выяснилось, что я был не прав.) картину образования из мрачного безжизненного, быстро вращающегося облака космической пыли первых сгустков материи, их драматического разогревания, образования  из этих сгустков звезд и планет, слегка затронул темы взрывов сверхновых, образования черных дыр, белых и коричневых карликов и прочих других, способных заинтересовать шестилетнего мальчика, грандиозных явлений природы. В конце своей замечательной речи, окончательно потеряв всякую бдительность, я легкомысленно, в качестве аналогии процессу мироздания по Канту-Лапласу, привел пример размешивания бабушкой манной каши в процессе ее приготовления.

Переполненный полученными сведениями, сын надолго замолчал и мы, к моему огромному удовольствию, в молчании закончили свою прогулку. Дома он также молча прошел в ванную, беспрекословно совершил омовение, скушал ненавистный кефир и, не глядя на телевизор, с отрешенным взглядом,  прошел в свою комнату, лег в кровать, укрылся с головой одеялом и затих.

Потрясенные таким ходом событий жена, и  особенно теща, кровожадно посмотрели на меня, ожидая разъяснений. Чтобы избежать повторного изложения теории Канта-Лапласа, я загадочно приложил палец ко рту, призывая тем самым всех к молчанию, взял в руки первый попавшийся детектив и погрузился в чтение. К своему удивлению, несмотря на лихо закрученный сюжет, я через несколько минут уснул прямо в кресле, и чем закончился этот вечер, я мог только догадываться по последствиям.