Серость, цыганщина

http://www.stihi.ru/2010/01/31/3630

"-- Посмотри-ка, Анисьюшка, что струны-то целы на гитаре, давно уж не трогал, бросил, чистое дело марш."
  …А взял один звучный, чистый аккорд и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать "По у-ли-и-ице мостов-ой... -- Обе двери загородили лица дворни. -- Шла девица за водой".
"...За холодной ключевой -- кричит, девица, постой", -- сделал опять забирающий перебор дядюшка, оторвал и сделал энергическое движение плечом.
…   -- Ну, племянница! -- видимо, совершенно забывшись, взмахнул он к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
   Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, выбежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала.
   Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, откуда взяла она эти приемы?... 
 Толстой Лев Николаевич «Война и мир».



Как ты, Высоцкий?

Как ты там тёзка
за  той, за чертой?
Там времени нет и пространства?
Как ты, Высоцкий,
Живой – неживой,
без песен, стихов, дружбы, пьянства?
Как ты без сцены,
гитары, жены?
Волнение в зал не привносишь.
Прошлым бесценным
мы поражены,
И вновь тебя просим, мы просим…
Нам слышится где-то
и удаль, и блажь,
и смелость стихов сумасшедших.
Нам видятся ветром
и смех, и блиндаж,
и боль, на Голгофу вошедших.
Где твои нервы,
и струны, и боль,
отданный всем, как павший в бою
Кто-то без веры
за передовой
препарирует душу твою.
Есть здесь ребята
на выстрел, на нож
пойдут, как и ты без остатка
И песни поют,
но как ты не споешь,
не скажешь, не крикнешь… Не сладко…
http://stihi.ru/2011/01/30/7716

     Как так вышло, что сегодня всё т.н. литературное общество признает существование поэта Владимира Высоцкого? Издаются книги стихов. Иногда их читают, а не поют песнями. Был ли такой литературный поэт? Где корни этой поэзии?

     Три музыкальных инструмента были у народа России: балалайка, гармонь и русская гитара. Нет сомнения, что балалайка была массовым инструментом для аккомпанирования частушкам, песням крестьянского люда. Гармонь – для тех же целей у людей побогаче: приказчиков, торгового люда, артельщиков. Русская же гитара от цыган. Сложным инструментом пользовались образованные и полуобразованные  люди – чиновники, мещане, интеллигенция из дворян.
 
   Уже в прошедшем веке послевоенная городская шпана не частушки пела под балалайку и не страдания под гармонь (инструменты деревни). Под гитару выводили:
«Вот Новый год пришел, порядки новые.
Колючей провлокой наш лагерь обнесен.
На нас глядят глаза всегда суровые
И смерть голодная повсюду стережет…»
Трудно представить этот текст в сопровождении балалайки…

    В послевоенных театрах шли пьесы с музыкальным сопровождением – песнями под аккомпанемент гитары. Песни Анчарова пела вся Москва:
"Парашюты рванулись
И приняли вес.
Земля колыхнулась едва.
А внизу - дивизии
"Эдельвейс"
И "Мертвая голова"..."
Русская семиструнная гитара звучала как во дворах, так и на сцене. Только классическая музыка  исполнялась на шестиструнной  испанской гитаре.

    Вернулись военные поэты с фронта.
Школьники еще пели сольфеджио «Сотня юных бойцов из Будёновских войск…»,  но зазвучала гитара словами Михаила Светлова: «Гренада, Гренада, Гренада моя…». И пронеслось песней по всей стране довоенное стихотворение Павла Когана:
«Надоело говорить и спорить
И любить усталые глаза,
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимет паруса…».
Только совсем безголосый не пел эту песню. Каждый хотел освоить пять аккордов на семиструнке, чтобы дать простейший ритм.


       В пятидесятые годы целыми курсами посылали студентов на «Целину» - убирать урожай.
Что делать вечерами, как не песни петь? И пели:
«Университет полночный замер
Весь этаж до странного опустел.
Завтра нас ждет лишь один экзамен –
В зубы чемодан и дорога в степь…»


      Кто-то должен был дать новые песни этой молодежи. Официальные поэты, печатавшиеся в толстых журналах? Нет же. Сами студенты создали песни для себя. Еще не барды и не КСП (Клубы студенческой песни). Зазвучали песни Юрия Кукина, сегодня можно сказать  - старейшего барда:
«Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак:
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак.
Люди сосланы делами,
Люди едут за деньгами,
Убегают от обиды, от тоски...
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.»


     Его тёзка Юрий Визбор свою первую песню сочинил в 1951-52 году студентом Московского пединститута:
«Чутко горы спят,
Южный Крест залез на небо,
Спустились вниз в долину облака.
Осторожней, друг, -
Ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар.»


      Когда поехали студенческие строительные отряды, запели студенты по всей стране. Это был песенный водопад. Песни искали, песни сочиняли. Их не хватало. Тексты и мелодии предавались из уст в уста на летних целинных встречах. Часто пройдя круг по стране, песня меняла мотив, сохраняя изначальный текст.
«Сигаретой опиши колечко.
Спичкой на снегу поставишь точку.
Что-то, что-то надо поберечь бы,
А не сбережёшь уж это точно…»


      К шестидесятым годам возникла туристская самодеятельная песня. Затем и клубы студенческой песни.  Как правило, эти тексты не отбирались литкомиссиями и не издавались журналами. Это была зона литературной свободы. Слабые, средние, серые и замечательные мощные стихи и мелодии были в единой массе, вываривая лучшее. 


     Первым ярчайшим поэтически-песенным блюдом стал профессионал Окуджава. Несомненно, он почувствовал эту струю свободы и воспользовался ею. Его песни пронеслись по стране в шестидесятых:
«Вот так и ведется на нашем веку
На каждый прилив по отливу,
На каждого умного по дураку
Всё поровну всё справедливо…» - от философских размышлений до рискованно-сексуальных тем:
«Всю ночь кричали петухи
И шеями мотали,
как будь-то новые стихи,
закрыв глаза читали.
И было что-то в крике том,
От едкой той кручины
Когда, согнувшись, входят в дом,
Стыдясь себя мужчины…
Когда ласкать уже невмочь
И отказаться трудно
И потому всю ночь, всю ночь
Не наступает утро…»


     Это потом большинство стихов было опубликовано. Песни Окуджавы ходили по народу ещё до распространения магнитофонов.  Булат Окуджава первый прокинул мост между официальной литературой и народным творчеством. В т.н. литературных кругах признавали его тексты, т.к. он был «свой», литератор, профессионал. Признание других авторов откладывалось на многие годы. Это сегодня многие из них известны как авторитетные поэты.


     Вот на эту, удобренную и вспаханную, почву и пало зерно Владимира Высоцкого. Не студент, не литератор, но относящийся к клану сочинителей-исполнителей, конечно, он не мог быть признан лидирующими литературными кругами, несмотря на то, что его песни звучали в известных кинофильмах. Его приглашали многие организации с выступлениями. Вспоминается выступление в МГУ на Ленинских (тогда) горах. Имея помещение актового зала, на худой конец театральное помещение клуба, была выделена аудитория 01. Хоть и самая большая, но все-таки аудитория! Конечно, был аншлаг. Самого автора с трудом пропустили, сомневаясь в его правдоподобности. Проник же во время выступления один студент через окно трёхметровой высоты!  Популярность была очевидна. Однако, без официального признания, даже если судить по выделенному залу.   


   А ведь начинал Владимир Высоцкий как «дворовый» поэт:
«Где мои семнадцать лет?
На Большом каретном.
Где мой чёрный пистолет?
На большом каретном…..»
«Мне кто-то на плечи повис.
Валюха крикнул берегись.
Валюха крикнул берегись…».
В воспоминаниях о нем есть случай о его встрече с  дворовой компанией, певшей его песни.
Пацаны признали Высоцкого только, когда он сам спел то же. Был он таким, как все. Да, и гитара его была семиструнная. (Малое «баррэ», большое «баррэ», «лесенка», обратная «лесенка»).


Прост, а оказался народным поэтом, ярчайшим талантом:
«Идет охота на волков, идет охота -
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу - и пятна красные флажков.»


      Да, никто из них не участвовал в литературных вечерах в Политехническом. Было бы странно видеть там  Высоцкого, Кукина, Клячкина, Городецкого, Никитина, ребят из МАИ,
основателей и участников «Грушинки» и многих, многих других. 


    Сегодня некое подобное круговерчение происходит на разных поэтических сайтах в Интернете. Вроде как бы тоже зона свободы. Но, «как бы»… Т.н. «литературные круги» пытаются набросить свою узду на этот необъезженный табун народного творчества.


     Найдется ли сегодня такой поэт, как Окуджава, кто прокинет мост между профессионалами и сочинителями? Быть может, и сетевая поэзия взрастит народного поэта?

Память о НЁМ 26 января

Ярмарка «Спортивная-Лужники», дрожь,
«Вась, ты идешь или не идешь?»
Народ у прилавков, яблоку негде упасть,
Рубашки с карманами – сигареты класть.

Пластинки Димитрова – модный писк.
Из подполы советуют – есть «Биттлз».
Киоск с газетами, майор в орденах,
Дымит папиросою, а лицо в слезах.

Киоскер прокручивает сорокапятку диск.
Шум толпы, воробьиный свист.
Но что-то там хрипло орало:
«Оттолкнулся ногой от Урала…»
http://www.stihi.ru/2008/01/26/142