Прекрасное далёко

мелодрама

Действующие лица (в порядке появления).

СЕРЕДА Елена Станиславовна – руководитель хора, 40 лет.
ДЕТИ – участники хора, 15-17 лет.
ЭЛЕКТРИК, 55 лет.
АКАДЬЕВ Анатолий Романович – директор дома культуры, 65 лет.
ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА, 15 лет.
ФОМИНА Татьяна Анатольевна – начальник областного управления культуры, дочь Акадьева, 40 лет.
АРТЁМ – помощник Фоминой, 25 лет.
ПОПОВА Зинаида – домохозяйка, 40 лет.
ЗВОНАРЁВА Наталья – звезда кино и эстрады, 40 лет.
МИЛИЦИОНЕР, 30 лет.
МАЙОР – комбат, 30 лет.

Действие происходит в хоровом классе районного дома культуры 1 октября любого года.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Занавес закрыт. Слышны голоса.

ГОЛОС СЕРЕДЫ. Ещё раз и домой, переодеваться.

ДЕТСКИЕ ГОЛОСА (поют). Слышен Голос из Прекрасного Далёка.
Голос утренний в серебряной росе.
Слышу Голос, и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель.

ГОЛОС ЭЛЕКТРИКА. Включай!

Открывается занавес. Комната хорового коллектива. На стенах старые плакаты, фотографии, афиши. На хоровых станках ДЕТИ. СЕРЕДА дирижирует. ЭЛЕКТРИК стоит у окна.

ДЕТИ (поют). Прекрасное Далёко, не будь ко мне жестоко.
Не будь ко мне жестко, жестоко не будь.

Люстры на мгновение загораются и тут же гаснут.

ЭЛЕКТРИК (кричит в окно). Опять выбило. Выхожу! (Середе). Коза, куда денешься.

СЕРЕДА. Кто коза?

ЭЛЕКТРИК. Короткое замыкание.

СЕРЕДА. А концерт?

ЭЛЕКТРИК. Ну, прям как маленькие. Сами всё на соплях делают, а теперь у них концерт.

ДЕТИ (поют). От чистого истока в Прекрасное Далёко,
В Прекрасное Далёко я начинаю путь.

СЕРЕДА. Юбилей хора.

ЭЛЕКТРИК. Слушайте, дамочка. Я, что ли, против? Приберём сопли и будет вам юбилей!

ДЕТИ (поют). Я клянусь, что стану чище и добрее,
И в беде не брошу друга никогда.
Слышу голос, и спешу на зов скорее,
По дороге, на которой нет следа.

Входит АКАДЬЕВ.

ЭЛЕКТРИК (Акадьеву нервно). И не надо на меня смотреть! (Выходит, толкая Акадьева плечом.)

Середа хлопает в ладоши, хор обрывает песню на полуслове.

АКАДЬЕВ (восторженно). Дорогие ребята. Сегодня в нашем доме… доме культуры большой праздник. Вашему… нашему хору двадцать пять лет. По этому торжественному случаю на вечернем концерте будут гости, участники хора разных лет, ваши родители и друзья. Я прошу вас подойти к мероприятию ответственно. Служенье муз не терпит халатности.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. А Звонарёва приедет?

АКАДЬЕВ. Народная артистка республики Наталья Звонарёва, бывшая моя… наша воспитанница получила официальное приглашение на юбилей.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Так она будет?

СЕРЕДА. Репетиция окончена. Встречаемся в шесть на сцене. И без опозданий!

ДЕТИ выходят.

АКАДЬЕВ. Ну, как назло. С этим светом…

СЕРЕДА. Так что там Звонарёва?

АКАДЬЕВ. Я не хотел говорить, думал, будет сюрприз.

СЕРЕДА. Она приезжает?

АКАДЬЕВ. Вроде да.

СЕРЕДА. Вроде или да?

АКАДЬЕВ. Это мечта моей жизни, чтобы вы встретились. Танечка, ты, Зинка и Наталья. Великолепная четвёрка. Как двадцать пять лет назад. Вы мои самые любимые солистки. Да мне увидеть вас снова вместе и умирать можно.

Входят ФОМИНА и АРТЁМ.

ФОМИНА. Кто тут в такой день умирать собрался?

АКАДЬЕВ. Танечка.

ФОМИНА (обнимает Акадьева). Здравствуй, папа. (Середе, холодно.) Здравствуйте, Елена Станиславовна.

СЕРЕДА. Здравствуйте, Татьяна Анатольевна.

ФОМИНА. Я специально приехала раньше времени, чтобы зайти в любимый класс. Вдохнуть воздух детства. Прикоснуться к живительным источникам вдохновения.

АКАДЬЕВ. Танечка, у нас проблемы.

ФОМИНА. Знаю я вас, культуру-мультуру. Как мероприятие, так проблемы. Чэпэ, как минимум. А то и целая катастрофа. (Берёт из рук Акадьева сценарий, читает.) Большой зал дома культуры празднично украшен. На сцене эмблема хора, цифры «два» и «пять» в обрамлении венка из золотых колосков. Вечер открывает… Не вижу никаких проблем.

АКАДЬЕВ. В ДК нет света!

ФОМИНА. И вы молчите! (Артёму.) Артём Александрович, я как чувствовала, что без вас тут мне не обойтись. Надеюсь, все понимают, что если я приезжаю, то всё должно сверкать. Тем более, что я от имени губернатора сегодня на сцене вручаю звания и грамоты.

АРТЁМ. (Акадьеву). Введите меня в курс дела.

АКАДЬЕВ и АРТЁМ выходят.

ФОМИНА. Это все ваши проблемы?

СЕРЕДА (читает сценарий). Сегодняшний праздник вернёт всех нас на четверть века назад и окунёт в атмосферу братской любви, молодости и надежд. В то время, когда мы мечтали о том, какая замечательная жизнь ждёт нас впереди…

ФОМИНА. Крепкие тексты. Видна рука мастера. А ты вообще-то как?

СЕРЕДА. Каком кверху.

ФОМИНА. Не меняешься.

СЕРЕДА. А тебя, наоборот, не узнать. Сколько лет мы с тобой не виделись?

ФОМИНА. Продолжай.

СЕРЕДА. Что?

ФОМИНА. Сколько лет мы с тобой не виделись и… не сильно то и хотелось.

Включается свет.

ФОМИНА. О, молодец. Как дети? Сколько их у тебя уже?

СЕРЕДА. Трое. Растут. Как Николай?

ФОМИНА. Тоже растёт. По партийной линии. И по линии талии.

СЕРЕДА. Как он?

ФОМИНА. Не знаю. Я его не вижу. У него совещания, у меня заседания, у обоих командировки. В этом году вместе из дому вышли два раза: на День Металлурга и на похороны мамы. Скажи, Коля часто к сыну приезжает?

СЕРЕДА. Почему только к сыну?

ФОМИНА. Не поняла.

СЕРЕДА. А ты пойми.

ФОМИНА. Сука.

СЕРЕДА. Кто?

ФОМИНА. Оба. Оба вы суки.

СЕРЕДА. Правильнее было бы сказать «сука и кобель».

ФОМИНА (натянуто смеётся). Кобель? Не смеши. Был кобель, да весь вышел отсель. Тычется, как кутёнок в мамкину сисю. Щекотит только.

СЕРЕДА. Балованные вы в городе. Мы и такому кобелю рады.

ФОМИНА. У тебя какой официальный муж по счёту? Четвёртый, пятый? А всех своих мужиков вспомнить сможешь? ****ь ты, Ленка.

СЕРЕДА. Сразу видно, начальник областного управления культуры. Я, наивная, думала, что так только в анекдотах бывает. Алло, это прачечная? (Смеётся.) Ну, ответь, Танька. Чё ты? Прачечная?


ФОМИНА хватает СЕРЕДУ за лацканы пиджака.


ФОМИНА. Ты на кого пасть разеваешь? Я тебя сейчас по стене размажу, шмакодявка.

СЕРЕДА. Какой высокий штиль!


Входят АКАДЬЕВ и АРТЁМ. ФОМИНА отпускает СЕРЕДУ.


АРТЁМ. Докладываю вам. Мы включились по временной схеме. К сожалению это не надёжно. Но Анатолий Романович сказал, что у нас есть шефы – местная воинская часть – и через полчаса нам будет генератор. 

ФОМИНА. Смотрите, какие кадры растут. Есть, кому за культуру грудью постоять. В обиду мы вас не дадим.

АРТЁМ. Татьяна Анатольевна, по плану осмотр дома культуры, обед, обмен памятными сувенирами.

АКАДЬЕВ. Не беспокойтесь. Танечка приехала к себе домой. На встречу с юностью и друзьями. Им есть что вспомнить, чем поделиться.

АРТЁМ. Мы нарушаем график.

ФОМИНА (Артёму). Идите в кабинет. Я буду через пять минут.

АРТЁМ. Командир части спросил меня, правда ли, что приезжает Звонарёва.

ФОМИНА (твёрдо). Артём, идите!

АКАДЬЕВ и АРТЁМ уходят

СЕРЕДА. Таня, он у тебя такой милый. Это оруженосец или ординарец? Ах да, у тебя не может быть ничего ординарного. Он, безусловно, неординарец!

ФОМИНА. Пошутила? Чисто Елена Воробей. И такая же красивая. (Пауза.) А я тебе подарок привезла, между прочим.

СЕРЕДА. Уже знаю. Сегодня весь посёлок увидит, как ты первой жене своего второго мужа звание вручать будешь. Заслуженный работник культуры. «Засракуль» - это звучит гордо! (Поёт.) Обменяла муженька на большое звание. Всё равно был не мужик, а одно название.

ФОМИНА. Ты только, пожалуйста, не запрещай Коле видеться с сыном. Ему это очень надо.

СЕРЕДА. Конечно, Танечка. Если очень надо. Почему нет? Коле очень надо, сыну очень надо. Даже тебе это зачем-то очень надо. А надо ли мне – это как раз никого не волнует.

ФОМИНА. Мы с тобой не чужие.

СЕРЕДА. О чём речь? Мы с тобой родные люди, молочные сёстры. Нас много лет трахает один и тот же мужик! Правда, не одновременно. А может на старости лет стоит попробовать втроём? Как думаешь? Годы проходят, а мы не прогрессируем в этом направлении.

ФОМИНА. Я знала, что встреча с прошлым будет непростой. Но не ожидала насколько. Хватит с меня на сегодня впечатлений от свидания с молодостью. Увидимся на сцене. Быть добру!

ФОМИНА быстрым шагом идёт к двери. Дверь широко распахивается и ударяет ФОМИНУ по лицу. Входит ПОПОВА. В обеих руках у неё большие сумки.

ПОПОВА. А что, никого нет?

ФОМИНА (из-за двери). ****ь!

ПОПОВА. Кто там? (закрывает дверь, видит Фомину.) А-а-а! Кровь! Танька! Кровь! Ленка, Танька!

ФОМИНА (закрывая лицо руками). Зинка! Дура! Тебя могила исправит.

СЕРЕДА. Зинка, привет!

ФОМИНА. Что с носом? Где у тебя зеркало?

СЕРЕДА. В туалете на первом этаже.

ПОПОВА. Я нечаянно. Покажи что там.

ФОМИНА убирает руки от лица.

ПОПОВА (испуганно.) А-а-а!

ФОМИНА. А-а-а! Срочно зеркало!

ПОПОВА. У меня нет. Ой, я сейчас, девочки!

СЕРЕДА. Что сейчас? Пойдёшь отдирать зеркало в общественном туалете? Таня, звони ординарцу.

ФОМИНА набирает номер, кривится от боли, не может говорить, передаёт трубку СЕРЕДЕ.

СЕРЕДА (в телефон). Нет, это не Татьяночка Анатольевна. Это её лучшая подруга Еленочка Станиславовна. Татьяночка Анатольевна сейчас не может говорить, она просит срочно принести зеркало. Какое-какое? Любое. Найдите, вы же талантливый. Ничего не случилось. Нет, никуда не пойдёт. Никаких мероприятий не будет. У нас неожиданно поменялись планы. Мы репетируем. Вечернее выступление. Мы готовим… сюрприз для зрителей. Мы будем петь.

ФОМИНА. Что?

ПОПОВА. Девочки, какие вы молодцы! Такое придумали, обалдеть!

СЕРЕДА (в телефон). Да, мы соберёмся старой гвардией и споём. Старики разбойники. Старухи. Нет, нет, все старухи кроме Татьяночки Анатольевны!

ФОМИНА. Что ты несёшь? Дай трубку.

СЕРЕДА выключает телефон.

ФОМИНА. И что теперь?

СЕРЕДА. Будем петь.

ПОПОВА. Девчонки, я так рада, что мы вместе! (Пытается обнять обеих одновременно.) А Наташка? Будет? Звонила?

Стук в дверь

ПОПОВА. Кто там?

ГОЛОС АРТЁМА. Татьяна Анатольевна, вы слышите меня? Что случилось?

ФОМИНА. Всё в порядке, найди зеркало.

ГОЛОС АРТЁМА. А встречи? Мэр ждёт.

ФОМИНА. Отмени. Извинись, скажи что-нибудь. Придумай. Сам, Артём, сам.

ГОЛОС АРТЁМА. Вы мне даёте полную свободу действий?

ФОМИНА. Да, мальчик мой.

ГОЛОС АРТЁМА (после паузы). Я вас правильно расслышал?

ФОМИНА. Да иди ты уже… за зеркалом!

ГОЛОС АРТЁМА. Бегу!

ПОПОВА. Девчонки, а что мы будем петь?

СЕРЕДА. Выбирай.

ПОПОВА. А помните, как мы давали концерт в санатории для престарелых? (Поёт). А годы летят, наши годы как птицы летят. И некогда нам обернуться назад. Старухи плачут, а я стою на сцене и думаю: тю, и чего это они? Мне вот, например, хочется, чтобы годы быстрее пролетели, чтоб скорее я стала взрослой и вышла замуж!

ФОМИНА. Как больно! Есть что-то болеутоляющее?

ПОПОВА. У меня же есть! (Открывает сумки.) Тут наши фотографии и программки концертов. (Вынимает альбом и пачку фотографий.) А тут «выпить-закусить». Болеутоляющее. А?

СЕРЕДА. Умница, Зинка. Ты в своём репертуаре.

ПОПОВА. А я что? Я так, подумала, вдруг нам захочется посидеть, старое вспомнить. А на сухую они как-то не идут, воспоминания-то. (Вынимает бутылку и рюмки.) Ну что, по писюрику?

Стук в дверь

СЕРЕДА. Кто там?

ГОЛОС АКАДЬЕВА. Девочки, что у вас происходит?

ПОПОВА. Анатолий Романович! Это я! Здравствуйте

ГОЛОС АКАДЬЕВА. Зинка? Ты уже там? Ну, молодец. Только Звонарёвой не хватает для полной гармонии. Ух, милые вы мои. А почему закрылись?

ПОПОВА. Мы репетируем. Вечером споём. Экспромтом.

ГОЛОС АКАДЬЕВА. Что? Отличная идея. Как я сам не догадался? Это пойдёт у нас после выхода спонсоров. Как подарок для них. Что будете петь? 

ФОМИНА. Да никто ничего не будет, Зина шутит.

ГОЛОС АКАДЬЕВА. Не понял. Что?

СЕРЕДА. Выбираем песню.

ГОЛОС АКАДЬЕВА. А я голову ломал, чем зрителя удивить. Вот это будет номер! Встреча старых подруг. От всей души. Не ждали. Давайте, девочки. Вот если ещё и Звонарёва подключится. (Уходит.)

ПОПОВА разливает по рюмкам водку, раскладывает бутерброды, соления.

ПОПОВА. К столу.

СЕРЕДА. А четвёртая кому?

ПОПОВА. Наташке. Она же приедет.

ФОМИНА. С ума вы посходили со своей Звонарёвой.

СЕРЕДА. Завидуешь, Танька!

ФОМИНА. Было бы чему завидовать. Ни семьи, ни детей.

ПОПОВА. Зачем ты так? Взяли рюмки! Ну, со свиданьицем. (Лихо выпивает, ставит рюмку на стол, замечает сценарий.) Сценарий. Какие замечательные стихи. (Декламирует.)
О, как волнительно мне что-то на встречу с прошлым приходить.
А вдруг увидевши кого-то не сможешь с ним заговорить?
О, как мы сильно изменились. Не в силах подобрать слова.
И от волнения такого кружится кругом голова.
Предательски забилось сердце и стало тяжело дышать.
А вывеска висит на дверце: сегодня хору двадцать пять.
Хотя чего разволновались, все хорошо у нас, мой друг…

Звонит мобильный телефон ФОМИНОЙ. Она делает знак замолчать.

ФОМИНА. Да, Пётр Емельянович. Я сегодня на юбилее народного коллектива. Вечером зачитываю от вас приветствие, вручаю звания, премии. Кто? Звонарёва? Да, она тоже пела со мной в этом хоре. Нет, не приехала. Ждём. Обязательно. Лично каждому. (Кладёт трубку.) Губернатор звонил. Привет вам передавал. Кланяться велел.

СЕРЕДА. И Звонарёвой?

ФОМИНА. Всем.

СЕРЕДА. Хочу посмотреть, как ты Наташке по поручению губернатора кланяться будешь. Можно я на мобильник запишу?

ФОМИНА медленно идёт в сторону СЕРЕДЫ. ПОПОВА становится между ними.

ПОПОВА. Девочки, не надо.

ФОМИНА (угрожающе). Почему не надо? Очень даже надо.

СЕРЕДА. Ну, давай, рискни здоровьем!

Стук в дверь.

ФОМИНА, ПОПОВА, СЕРЕДА (одновременно). Кто там?!

ГОЛОС ЗВОНАРЁВОЙ. Девочки, откройте, это я.

ФОМИНА, ПОПОВА, СЕРЕДА (одновременно). Звонарёва?!

СЕРЕДА лихорадочно ищет ключ. ПОПОВА дёргает дверь и заглядывает в замочную скважину. ФОМИНА подходит к столу, наливает рюмку и выпивает.



ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

В углу хорового класса большое зеркало в тяжелое раме. У зеркала ФОМИНА.
В дверь шумно входят ЗВОНАРЁВА, ПОПОВА и СЕРЕДА. В руках у них сумки, кофры, коробки с обувью.

ФОМИНА. Не пускайте никого.

ПОПОВА. Все свои, успокойся. Наташка, зачем тебе столько вещей на один день?

ЗВОНАРЁВА. Это всё для хора. Почти новые платья. А некоторые совсем не надёванные. Обувь вся новая. Будет во что одеть солисток.

СЕРЕДА. Королевский подарок. Девчонки с ума сойдут от таких моделей.

ФОМИНА. Ну-ну. Давайте, развращайте молодежь. Пусть сразу в бордель готовятся на работу.

СЕРЕДА. Дура ты, Танька. Это же – концертное. (Целует Звонарёву).

ПОПОВА (прикладывает к себе платье). Фигура как у девочки. Берёзка ты наша! Мне твоё платьице на одну ногу. И то в обтяжку. Как тебе это удаётся?

ЗВОНАРЁВА. Это мой секрет.

ФОМИНА. Делись со старыми подругами.

ЗВОНАРЁВА. Он вам не подойдёт.

ФОМИНА. Ой-ёй-ёй, какие мы особенные. Ей подошёл, а нам не подойдёт.

СЕРЕДА. Таня, прекрати.

ЗВОНАРЁВА. У меня есть тост. Я хочу выпить за вас. За моих лучших подруг. Да, мы с вами не виделись много лет. Такая жизнь. Но всё равно, лучше подруг у меня нет, не было и уже не будет. Я вас люблю и каждую по отдельности и всех вместе. Времени у нас немного, самолёт на Москву ночью, так что давайте немедленно общаться. Рассказывайте мне быстро как вы тут все живёте.

СЕРЕДА. Ты даже до утра не останешься?

Все молчат. ЗВОНАРЁВА обводит всех взглядом.

ПОПОВА. Наташка, как я тебя люблю. Ты такая умница и талантище.

ФОМИНА. Не то, что мы тут.

ПОПОВА. Вот что ты вечно ёрничаешь? Она же за всех нас звёздной жизнью живёт! Это была наша общая мечта, одна на всех. Помните, как тогда, в Москве, на фестивале? Я думала, что вся жизнь моя так и пройдёт на кремлёвской сцене, в лучах прожекторов, под аплодисменты зрителей. В тонких чулках на тонких ногах. А что у меня сейчас? Магазин-дом, школа-сад, рынок-поликлиника. Я толстая и некрасивая. Муж  называет меня «рыбка - толстопопик», а вместо секса по вечерам у нас скандалы. Если бы я двадцать пять лет назад знала, как я буду жить сегодня, я бы или уксусу напилась, или с башни прыгнула. Как Светка.

Выпивает не чокаясь. Глядя на неё выпивают все остальные.

ПОПОВА (вытирает глаза.) Нет, я своей жизнью довольна. У меня крепкая семья, умница дочь. Правда, Ленка, она замечательно поёт?

СЕРЕДА. Да.

ПОПОВА. Солистка. Как я… как мы были в своё время. Достойная смена маме. Ещё бы чуть здоровее была. Часто болеет. Простуды, ангины. Но мы с этим справимся, на то мы и родители. За уши вытянем в люди. А слава? Нет её, и ладно. Не всем же на сцене блистать. Там и без меня тесно. Да, Наташа?

ЗВОНАРЁВА. Что? Да. Тесно.

ПОПОВА. Мы и девочку свою на большую эстраду не нацеливаем. Уж лучше спокойная жизнь, чем вот эти нервотрёпки, гастроли, гостиницы. У человека должен быть дом, семья. А у женщины тем более. Это важнее всякой там мишуры.

ЗВОНАРЁВА. Ну да, может ты и права.

ПОПОВА. Сколько мы знаем таких примеров. Человек вроде и известный и богатый, а семьи нет, друзей нет, дома нет. В смысле уюта.

ФОМИНА. Ну, ты за ребёнка то не расписывайся. Подрастёт и имела она тебя в виду. Убежит, только ты и видела.

ПОПОВА. Нет, у нас такое не пройдёт. Мать я ей или не мать?

ЗВОНАРЁВА. А что там по концерту?

СЕРЕДА. Мы тут придумали спеть вместе, из нашего.

ЗВОНАРЁВА. Замечательно. Что будем петь?

ФОМИНА. Окститесь, барышни. Пошутили и будет. Я тут по служебным делам. Так что, эти глупости без меня.

ПОПОВА (поёт). Сегодня мы с песней веселой
Под знаменем красным войдем
В просторную новую школу,
В наш светлый и радостный дом.

ЗВОНАРЁВА тихонько подпевает, СЕРЕДА подхватывает, ФОМИНА тихо шевелит губами.

ВСЕ (поют). Мы дети заводов и пашен
И наша дорога ясна.
За детство счастливое наше
Спасибо, Родная Страна!

Стук в дверь.

СЕРЕДА. Кто? (Подходит к двери.) Милиция? Кто вызывал? Мы не вызывали.

ЗВОНАРЁВА. Я! Я вызывала.

СЕРЕДА открывает дверь. Входят АКАДЬЕВ и МИЛИЦИОНЕР. В руках МИЛИЦИОНЕРА полиэтиленовый пакет.

ЗВОНАРЁВА. Здравствуйте, Анатолий Романович. (Обнимает Акадьева.)

АКАДЬЕВ. Наташа! Девочки. Ну, вот и сбылась моя мечта. Я опять вижу вас вместе. Идите все ко мне.

МИЛИЦИОНЕР. Что тут у вас?

АКАДЬЕВ. У нас… у нас сбываются мечты. Не верил. До вот этого самого мгновенья не верил, что это возможно. Любимые вы мои. Нет слов.

МИЛИЦИОНЕР. Милицию кто вызывал?

ЗВОНАРЁВА. Я. У меня украли чемодан.

АКАДЬЕВ. Где? Здесь?

ЗВОНАРЁВА. В аэропорту. В Москве. Объявили рейс, вижу - нет большого  чемодана. Я подумала, что заявление писать не буду. Иначе я опоздаю на регистрацию.

МИЛИЦИОНЕР. Значит, получается, гражданочка, пропажу чемодана вы обнаружили в аэропорту столицы, молча сели в самолёт, пролетели три тысячи километров и только сейчас заявляете?

ЗВОНАРЁВА. А что?

МИЛИЦИОНЕР. В общем-то, ничего, если бы не одна мелочь. Как мы будем искать ваш чемодан, если мы находимся тут, а он пропал в Москве? Я доходчиво говорю? Мы – тут, а он – в Москве!

ЗВОНАРЁВА. Ну, я не знаю. Есть же разные методы.

АКАДЬЕВ (милиционеру, доверительно). Товарищ. Это известная актриса и певица Наталья Звонарёва. И вы должны ей помочь.

МИЛИЦИОНЕР. Я знаю, кто это. Согласен, звезда. Но мозги надо всё равно иметь.

ПОПОВА. А чего это вы тут хамите?

ЗВОНАРЁВА (милиционеру). Вы правы. Я действительно не подумала. Извините, у меня такое первый раз. Я больше не буду. Помогите мне, пожалуйста.

МИЛИЦИОНЕР. Ладно. Проехали.


МИЛИЦИОНЕР садится за стол, вынимает из пакета лист бумаги, ручку и начинает писать.


МИЛИЦИОНЕР. Я, Звонарёва Наталья…

ЗВОНАРЁВА. Дмитриевна.

МИЛИЦИОНЕР (пишет). Дмитриевна. Тысяча девятьсот… какого года рождения?

МИЛИЦИОНЕР вопросительно смотрит на ЗВОНАРЁВУ. ЗВОНАРЁВА молчит.

МИЛИЦИОНЕР. Ладно. (Пишет.) По сути произошедшего могу сообщить следующее. (Смотрит на Звонарёву.)

ЗВОНАРЁВА. Пришла на регистрацию, а его нет.

МИЛИЦИОНЕР.  А вы уверены, что не забыли его, например, дома?

ЗВОНАРЁВА. Конечно. Там были самые необходимые вещи и мальчик.

МИЛИЦИОНЕР. Какой мальчик?

ЗВОНАРЁВА. Мёртвый.


МИЛИЦИОНЕР смотрит на ЗВОНАРЁВУ. Она утвердительно кивает головой.


МИЛИЦИОНЕР. Попрошу всех выйти.


ПОПОВА, ФОМИНА, СЕРЕДА выходят, АКАДЬЕВ закрывает за ними дверь на ключ, оставаясь в комнате.
МИЛИЦИОНЕР проверяет пистолет, вынимает из пакета наручники, кладёт их на стол, берёт ручку.


ЗВОНАРЁВА. Пока он был жив, он был со мной везде. Я брала его на съемки, на концерты. Я пела, а он сидел за кулисами у кого-нибудь на руках. В одном фильме мы даже вместе снимались. Продюсер начислил ему гонорар. Понятное дело, я его получила, но в ведомости он шёл отдельной строкой и в титрах его написали.


МИЛИЦИОНЕР роняет наручники на пол, поднимает их.


ЗВОНАРЁВА. Вчера мы с ним были в Одессе на киностудии. Я пела на дне рождения директора. И ему стало плохо.

МИЛИЦИОНЕР. Директору?

ЗВОНАРЁВА. Мальчику! Сегодня утром прилетели в Москву и сразу в клинику. Я держала мальчика на руках, пока его смотрели. А потом он его усыпил. (Смотрит на милиционера.) Доктор. Мальчика.

МИЛИЦИОНЕР.  Усыпил?

ЗВОНАРЁВА. Доктор сказал, что он всё равно умрёт, только будет мучиться. И я согласилась. А потом пришла и забрала.

МИЛИЦИОНЕР. Зачем?

ЗВОНАРЁВА. Я хотела его в Москве похоронить. Но времени не было. Я его положила в чемодан, там думаю, на родине похороню. Возле мамы.

АКАДЬЕВ.  Наташа, у тебя нет детей. Ты же сама говорила всегда…

ЗВОНАРЁВА. У меня нет детей.

МИЛИЦИОНЕР.  А мальчик? Или он не ваш сын?

ЗВОНАРЁВА. Мальчик не мой сын, он вообще пудель!


МИЛИЦИОНЕР встаёт, собирает листы в пакет, прячет наручники, смотрит на ЗВОНАРЁВУ, что-то хочет ей сказать, потом машет на неё рукой и идёт к двери.
АКАДЬЕВ открывает дверь. Входят ФОМИНА, СЕРЕДА и ПОПОВА.


МИЛИЦИОНЕР. Мне жена всё время говорит, что на эстраде одни придурки. Я думал, что она преувеличивает. Послушайте. Эта… дура тащит в своём чемодане труп дохлой собаки. Из Москвы. В самолёте. Между её лифчиками и трусами лежит вонючая, разлагающаяся псина. А потом она эти трусы на себя напялит. И песни нам будет петь в этих трусах. Нормальные люди кладут в чемоданы домашние тапочки и зубные щётки. А она дохлое животное. И собирается везти его через всю страну своим грёбаным бизнес классом. Чтобы похоронить его возле мамы! Возле чьей мамы? Возле его мамы или возле своей мамы? … вашу маму!

МИЛИЦИОНЕР машет рукой, ругается беззвучно и выходит. АКАДЬЕВ выходит за ним.

ЗВОНАРЁВА. Зачем он так? Мама тут не причём. И трусы тоже. Я его хорошо завернула, в два пакета мусорных. Я всё равно собиралась на кладбище заехать.

ФОМИНА. Ну, ты даёшь, Наташка. Я думала, что ты повзрослела.

ПОПОВА. Мы петь будем?

СЕРЕДА. (Фоминой.) Будем петь?

ФОМИНА. Ну, я же тоже… это… певица. Хотя меня и загнали в кабинет. Культурой заниматься. Культурой? Щас! В сельской библиотеке крыша течёт – деньги выбивай из бюджета. В театре имени кукол худрук ест директора – разбирайся в этом гадюшнике. Министр приехал – культурную программу давай. В драмтеатр на балет, в ресторан на банкет, в баню на минет! Вот только в бане и вспоминают, что начальник управления певица. А что? Акустика там замечательная. Выхожу, в простыню завёрнутая, и даю им дополнительного жару. (Поёт на суржике.)
Ой, летилы дыки гусы. Ой, я, ой я.
Такы дыки, що нэ мона пэрэда-а-а-ть!
В них охотники стрилялы
Превращалы в фаршированных гусэй.

ЗВОНАРЁВА. А у меня история есть, про птичек! Этой весной снималась во Франции, в районе Ниццы. В выходной сбежала от всех на море.

ПОПОВА. Какая прелесть.

ЗВОНАРЁВА. Сижу в кафе. Чайки орут. (Подражает крику чаек.) А!А! Звоню друзьям говорю: сижу на берегу моря, слушаю крики птиц. И мобилку вот так… (Поднимает руку.) Пусть, думаю, послушают французских чаек. Одному звоню, второму. Все: «Ай-яй-яй, Наташа, как мы тебе завидуем». Звоню нашему французскому продюсеру «Шарль, экутэ сигал криэ!» (Подражает крику чаек.) «А! А!». А он мне: «Натали, у вуз этэ?» В смысле, ты где? «Я немедленно за тобой выезжаю. Это не чайки! Где ты находишься?» Я оборачиваюсь и вижу сзади бордель. Окна открыты и из них «А! А!».

ФОМИНА. Вся жизнь – бордель и мы в нём… чайки.

ПОПОВА. Не могу на вас наглядеться. Как будто в прошлое вернулась.

ФОМИНА. А у меня нет никакого желания возвращаться туда, где одна восемнадцатилетняя подруга отца моего совратила. Он чуть было семью не разбил из-за этой сучки. Как я могла после этого видеться с ней каждый день? Стоять рядом на сцене. Хорошо, что она уехала в другой город учиться, а то я бы её, в конце концов, с колосников столкнула.

ЗВОНАРЁВА. Никогда не поздно это сделать.

ФОМИНА. Поздно. Я так много об этом думала, что поняла её и простила. К сожалению.

Гаснет свет.

ФОМИНА. Опять?

ПОПОВА. А что происходит?

СЕРЕДА. Стойте на месте. Я сейчас свечи зажгу.

СЕРЕДА зажигает свечи. Входит АКАДЬЕВ с фонариком. За ним АРТЁМ.

АКАДЬЕВ. Спокойно, девочки! Это мы переключаемся на военный генератор. Через десять минут да будет свет!

СЕРЕДА. Может их как-то отблагодарить?

ФОМИНА. Я сейчас к ним выйду лично. Артём!

АРТЁМ. Я здесь, Татьяна Анатольевна.

ФОМИНА. Старший у них кто?

АРТЁМ. Тот комбат, что про Наталью Дмитриевну спрашивал.

ФОМИНА. Симпатичный?

АРТЁМ. Ну, как-то так….

ФОМИНА. Ладно, уже темнеет, мой разбитый нос никто не заметит. Будь рядом, Артём, ты мне понадобишься.

АРТЁМ. Есть.

АКАДЬЕВ (Середе). Елена Станиславовна, пройди по кабинетам, скажи, что свет сейчас будет.


ФОМИНА, АРТЁМ, СЕРЕДА и ДИРЕКТОР выходят.


ЗВОНАРЁВА. Почему ты не говорила, что Катя болеет?

ПОПОВА. Не хотела об этом по телефону.

ЗВОНАРЁВА. Что с ней?

ПОПОВА. Мы уже второе лето не ездим на море. А ребёнку солнце надо. Витамин дэ.

ЗВОНАРЁВА. Но я же… деньги… как договаривались…

ПОПОВА. Ребёнок растёт – и расходы. А цены? Ты, поди, их не замечаешь? А у нас каждая копейка на счету.


ЗВОНАРЁВА берёт сумочку, вынимает деньги. Не считая, даёт ЗИНАИДЕ.


ЗВОНАРЁВА. Возьми. Я, как в Москву вернусь, ещё пришлю.

ПОПОВА. Ты только не думай, деньги оно не главное. Девочка талантливая растёт. Поёт замечательно. Любят её. Мама есть, папа есть. Серёжка мой - святой человек. Воспитывает дочку, ни о чём не догадывается и счастлив во весь рост.

ЗВОНАРЁВА. Я могу увидеть её сегодня?

ПОПОВА. Даже не думай. Мы с тобой договорились.

ЗВОНАРЁВА. У меня изменились обстоятельства.

ПОПОВА. Плевать мне на твои обстоятельства. Я рисковать не собираюсь. Мало ли, вдруг там голос крови или ещё что. Ты приехала, уехала, а нам тут вместе жить. Забудь. Это не твоя дочка. И по документам и по жизни она моя, так что помогай. Но так чтобы никто и не знал.

ЗВОНАРЁВА. Мне очень надо.

ПОПОВА. Тебе всегда очень надо. Сначала очень надо делать аборты, потому что съемки. Потом очень надо родить, потому что доктор запретил делать аборты. Потом очень надо куда-то спихнуть ребёнка, потому что нет времени нянчиться.

ЗВОНАРЁВА. Я же умоляла тебя приехать в Москву ко мне и воспитывать Ксюшу. Я бы все обеспечила, я бы денег тебе платила, сколько сказала. Ты бы жила лучше, чем сейчас.

ПОПОВА. Нянькой меня звала? Приживалкой? Ты на эстраду песни петь, а я горшки убирать и подгузники менять? Хрен тебе. Я сама могла такой же звездой стать, но не захотела. А вот когда ты беременная надумала отказаться от ребёнка, я сразу всё решила. И девочка теперь моя. А ты выполняй договорённости.

ЗВОНАРЁВА. Конечно, Зина, как скажешь. (Вынимает бумагу из сумки, протягивает Поповой). Это вот возьми и спрячь. Потом Кате отдашь.

ПОПОВА (Читает). С ума сошла? Что это значит?

ЗВОНАРЁВА. Хочу и дарю. Имею право.

ПОПОВА. А как я это ей объясню? Тётя Наташа подарила тебе квартиру в Москве. Почему вдруг? За что? А Серёжке? А остальным что скажу?

ЗВОНАРЁВА. Придумаешь что-нибудь.

ПОПОВА. Что тут придумаешь?

ЗВОНАРЁВА. Не знаю. Это твои проблемы. А квартиру я ребёнку родному отдаю. Пусть имеет угол в столице. Надумает в Москве учиться, так и жить уже есть где.

ПОПОВА. Так говоришь, как будто умирать собралась.

ЗВОНАРЁВА. Может, и собралась.

ПОПОВА. Что такое болтаешь? Даже и слушать не хочу.

ЗВОНАРЁВА. А ты послушай. От тебя не отвалится. Мне и поделиться по жизни не с кем. Кто поверит, если скажу, что вся жизнь моя в страхе? Когда зовут, боюсь, что не справлюсь. Когда не зовут, боюсь, что забыли. Боюсь одиночества и людей боюсь. Я живу только когда выхожу на сцену. Этот час, полчаса, пять минут – вот и вся жизнь. Шагнула за кулисы и опять сплошной страх. Я не могу любить, я не могу ненавидеть. Я могу только бояться.

ПОПОВА. А помнишь, как мы ездили в летний лагерь? Домики деревянные на десять кроватей. Ночью гроза страшная началась, а окна открыты. Гром гремит, все боятся, что шаровая молния в комнату залетит. Но никто из-под одеяла не вылезает. Страшно. И тут Светка встаёт на кровати, и начинает петь. (Поёт.)
Усталость забыта, кровати скрипят
И снова над нами подушки летят.
И всё, и никакого страха. Все прыгают на кроватях и поют. (Поёт.)
  И нет нам покоя ни ночью, ни днём.
Погоня. Погоня. Погоня. Погоня. Вожатых с ремнём.
 Пока пели, гроза кончилась. Так что ты пой, страх и уйдёт.

Включается свет.

ЗВОНАРЁВА. Петь, говоришь, чтобы страх ушёл? Как там дальше по тексту? (Поёт.)
Есть паста в кармане и надо успеть
Мальчишек намазать и песню допеть.

Входят ФОМИНА и МАЙОР с огромным букетом цветов.

ЗВОНАРЁВА (поёт).
И нет нам покоя ни ночью, ни днём.
Погоня. Погоня. Погоня. Погоня. Вожатых с ремнём.

ЗВОНАРЁВА не замечая вошедших, скачет по станкам и размахивает над головой кофтой.

ФОМИНА. Разрешите вам представить: народная артистка России, Наталья Звонарёва. Сюрприз зрителям репетирует.

МАЙОР. Прошу прощения, что прервали творческий процесс. Майор Лукошкин, командир батальона. Комбат-батяня, так сказать. С почтением от благодарных солдат и офицеров… которые.. всегда за вашими ролями и прочими… песнями… следим… любим. (Вручает цветы и целует руку Звонарёвой.) Наша воинская часть всецело, чтобы вы выступили и порадовали так сказать земляков и вооруженные силы, прикомандированные к посёлку. Наше радушие в виде дизель-генератора переменного тока уже работает. И с топливом перебоев не будет. А мне, вот, товарищ из культуры вручила пригласительный билет на концерт. Так что я с вашим творчеством вечером буду знаком. А с вами лично вот сейчас.

ЗВОНАРЁВА. Спасибо. А нельзя ли, воспользовавшись столь лестным для меня знакомством, спросить, вы на колёсах?

МАЙОР. Не понял.

ЗВОНАРЁВА. Вы на машине?

МАЙОР. Как всегда на «козле».

ЗВОНАРЁВА. На ком?

МАЙОР. Виноват. УАЗ-469, он же «бобик», он же «козёл».

ЗВОНАРЁВА.  Мне надо до концерта осветить своим присутствием несколько исторических мест на малой родине.

МАЙОР. Не понял задачи.

ЗВОНАРЁВА. На кладбище мне надо съездить. А я свой «мерседес» в Москве оставила.

МАЙОР. А, это конечно.  Милости просим.

ЗВОНАРЁВА. Поступаю в полное ваше распоряжение. Девочки, не скучайте, я скоро.


ЗВОНАРЁВА и МАЙОР выходят.


ПОПОВА. Я домой. За платьем. Очень быстро. (Пытается уйти.)

ФОМИНА (Останавливает её.) Стоять! Зина. Я всё равно всё знаю.

ПОПОВА. Ты о чём?

ФОМИНА. Не понимаешь? Дурочку из меня делаешь? Все ваши тайны с Наташкой мне давно известны.

ПОПОВА. Какие такие тайны?

ФОМИНА. Я знаю, о чём вы только что говорили. Эта старая история. Да?

ПОПОВА. С ума, что ли, сошла?
 
ФОМИНА. Рассказать? Нет, я лучше вечером. Когда все соберутся за столом. Тогда и расскажу.

ПОПОВА. Сволочь ты, Танька. И откуда, только, про это узнала?

ФОМИНА. Всегда знала, что вы против меня.

ПОПОВА. Что? Ты-то ещё тут причём?

ФОМИНА. Не нравлюсь я вам. И никогда не нравилась. Кто мне на новогоднем концерте каблуки отломал? Все на сцену пошли, а мне не в чем. А я встала на цыпочки и пошла. Так на цырлах весь концерт и простояла. Теперь я знаю, вы это были с Наташкой. Больше некому.

ПОПОВА. А, ты об этом. Уф. Вспомнила. Меня ещё в тот день отец избил. Пьяный пришёл. Дай, говорит, дневник проверить. Как четверть закончила. А у меня одни тройки. И пятёрка одна по пению. Он завёлся. Сначала нудил, что если я буду так учиться, то стану дворником, как мать. Я не смолчала, слово за слово. Матери дома не было, папаня мне зуб выбил и синяк под глазом навесил. Хороший был новогодний концерт. А тебя мы не любили, это правда. Отец твой – руководитель хора, ты в каждой второй песне солируешь, а на репетиции опаздываешь. Поёшь мимо нот, а тебе всё прощается. За что тебя любить-то было?

ФОМИНА. Мимо нот значит? А я ведь могу и ещё кое-чего припомнить. Такого, что всем краснеть придётся.

ПОПОВА. Давай после концерта. Посидим, покраснеем. А сейчас я пойду. Мне борщ сварить надо успеть. Серёжа мой любит на ужин первого похлебать. С чесночком. На концерты не ходит, так пусть хоть какое культурное удовольствие у мужика будет. А ты пока навспоминай себе побольше. Вечером всё выложишь.  (Выходит.)


ФОМИНА подходит к столу, наливает и выпивает рюмку. Выбирает одно из платьев, подходит к зеркалу, примеряет, прикладывая к себе.



ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

Входят СЕРЕДА и АКАДЬЕВ.

СЕРЕДА. Анатолий Романович, я умоляю тебя, миленький, дай полчаса времени привести себя в порядок.

АКАДЬЕВ. Лена. Мы должны ещё раз пройтись по сценарию.

СЕРЕДА. Мне ещё к парикмахеру.

АКАДЬЕВ. Масса вопросов. Куча дырок. Такие гости. И все уже знают, что Звонарёва здесь. Пригласительные билеты кончились.

СЕРЕДА. Да не переживай ты. Все свои. Будет тепло, по-домашнему.

АКАДЬЕВ. Я волнуюсь так, как никогда не волновался.

СЕРЕДА. Перестань. Обычный концерт.

АКАДЬЕВ. Необычный. Для меня совсем необычный.

СЕРЕДА. Анатолий Романович, будь человеком. Дай женщине час на красоту.

АКАДЬЕВ. Я вот за Наташу переживаю.

СЕРЕДА. Она уже взрослая девочка. Ничего с ней не будет. Вернётся скоро. Не съест же её майор, в конце концов.

АКАДЬЕВ. Я о другом.

СЕРЕДА. Что ещё случилось?

АКАДЬЕВ. Худая она какая-то. Бледная.

СЕРЕДА. У богатых свои причуды. Диеты, фитнес. Так выглядеть в сорок лет, это надо сильно над собой поиздеваться.

АКАДЬЕВ. Думаешь? Ну, хорошо бы так. И где её носит? Уже два часа как уехала. Хоть бы к началу вернулась.

СЕРЕДА. Ты лучше не за неё, ты за себя поволнуйся. Тебе же не шестнадцать лет. Дрожишь как мальчишка. А ей хоть бы что. В её жизни было слишком много новых любовей, чтобы до сих пор жить старыми. Это у тебя после неё ничего яркого в жизни не было, а она всё забыла. Ты так инфаркт получишь на почве нахлынувших воспоминаний. Побереги себя, Толя.

АКАДЬЕВ. Может, давно надо было всё забыть?

СЕРЕДА. Ну, конечно.

АКАДЬЕВ. Как ты думаешь, у нас бы могла с Наташкой получиться семья? Ну, тогда еще. Она ведь забеременела от меня.

СЕРЕДА внимательно смотрит на АКАДЬЕВА. Тот отводит глаза.

СЕРЕДА. Откуда ты знаешь?

АКАДЬЕВ. Знаю и всё тут.

СЕРЕДА. А что ещё знаешь?

АКАДЬЕВ. Что аборт сделала, знаю.

СЕРЕДА отворачивается, отходит к окну.

АКАДЬЕВ. А что? Что? Не так?

СЕРЕДА. Всё так, Толя.

АКАДЬЕВ. Только не говори мне сейчас, что где-то живёт мой ребёнок, а я ничего об этом не знаю!

СЕРЕДА. Тихо, что ты расшумелся. Тебя сейчас кондратий хватит.

АКАДЬЕВ. Сволочи! Все вы сволочи! Что ты скрываешь от меня?

СЕРЕДА. Вот те на. Я-то тут при чём? Успокойся, нет никакого ребёнка. Аборт она сделала. Куда ей ещё дитём заниматься? Сцена у неё всё сожрала. И детей, и семью, и друзей.

АКАДЬЕВ. Да? Точно? Всё равно как-то не по-людски получилось. Аборт это ведь тоже удар по организму.

СЕРЕДА. Удар, удар. Только успокойся. Тебе ещё весь концерт выстоять надо. Потом фуршет. С каждым чокнись, каждому скажи, поблагодари, выпей. А то обида на всю жизнь. Работа наша такая, тонкая. Не на стройке, чай.

АКАДЬЕВ. Да, ты права, надо взять себя в руки. Я пойду, умоюсь. А ты тоже тут, не тяни кота за хвост. Быстренько переоделась, причесалась и на сцену. Нам ещё по тексту пройти надо.

СЕРЕДА. Да, да. Будет сделано Анатолий Романович. Пулей. Бегу уже.

АКАДЬЕВ выходит.

СЕРЕДА. Бегу. Чиркая копчиком по асфальту, впереди собственного визга. Бегу мой дорогой директор.

СЕРЕДА закрывает дверь на ключ. Подходит к куче платьев. Достаёт одно из них. Примеряет на себя, глядя в зеркало. Вешает на дверцу шкафа. Раздевается.
Стук в дверь.

СЕРЕДА. Кто?

ГОЛОС МАЙОРА. Па-апрошу открыть. Звезда ждать не может.

СЕРЕДА. Одну секундочку.

СЕРЕДА быстро собирает свои вещи. Поворачивает ключ в замке. Прячется с вещами за открытой дверцей шкафа, где быстро одевается.

СЕРЕДА (кричит). Можно! Входите!

Входят ЗВОНАРЁВА и МАЙОР. Он пьян.

МАЙОР. Пока тут никого нет, позвольте мне...

ЗВОНАРЁВА. Ну как никого нет? Тут и руководитель где-то…

МАЙОР (не обращает внимания). Между нами говоря. Так сказать антер ну!

ЗВОНАРЁВА. Майор, я одобряю ваш французский, но...

МАЙОР. Никаких но. Только ну. Антер ну.

ЗВОНАРЁВА. А вот и Елена Станиславовна! (Вытягивает за руку Середу.) Позвольте вам представить, руководитель коллектива, которому сегодня исполняется двадцать пять лет.

МАЙОР (Середе). Отличный возраст. Выглядите гораздо моложе. Разрешите нам с нашей звездой в честь вашего дня рождения побыть тет-а-тет.

ЗВОНАРЁВА. Елена Станиславовна никуда не пойдёт. Это её кабинет и мы в гостях.

МАЙОР. Милочка. Если в городе расположена моя часть, то я в каждой квартире как дома. (Подмигивает Середе, указывая на дверь.)

СЕРЕДА. Ой, мне же надо оркестру ноты передать. Увертюра. Прелюдия.

МАЙОР. Конечно же, как же без увертюры. И при людях тоже... как же без...

СЕРЕДА выходит.

МАЙОР. Разрешите доложить, Наталья, не побоюсь этого слова, батьковна. Для нас ваши песни как дым отечества. И горько и приятно. (Пытается обнять Звонарёву.)

ЗВОНАРЁВА (уходя от объятий). Для военного вы очень утончённая натура. Может, вы и на музыкальных инструментах играете?


МАЙОР подходит к роялю, придвигает стул, садится. Церемонно поднимает крышку, разминает пальцы, закрывает глаза, вскидывает голову вверх, поднимает руки над клавишами.


МАЙОР (с пафосом). Шопен. Фредерик Франсуа. Ноктюрн ми-бемоль мажор. Сочинение девять, номер два. Лирические ночные грёзы и романтические видения великого композитора. (Замирает на миг, после чего начинает громко смеяться). Поверила? Поверила! Шутка. Это я из военного училища запомнил. Приходили к нам на вечера девахи из консы, со своими… вот такими… шопенами. (Пытается обнять Звонарёву.)

ЗВОНАРЁВА. Не надо, майор.

МАЙОР. Понимаю. Тут как в армии. Звезду заслужить надо. Да я для вас всё что угодно. В рамках своей компетенции. То есть в границах округа. Пусть мы не в столице. Но зато тут у нас, кроме нас никого выше нас.


МАЙОР падает на колени. Тянется к ЗВОНАРЁВОЙ.


ЗВОНАРЁВА. Этого мне только не хватало.


Звонит мобильный МАЙОРА.


МАЙОР (в трубку).  Да. (Моментально трезвея.) Кто тебе сказал, что я не в части? А. Да, я в доме культуры. На репетиции. Концерт вечером. Обеспечиваю техническую поддержку подшефным товарищам. Ну, лапусик. Ну. Понял. Есть. Слушаюсь. Разрешите выполнять? (Выключает телефон.). Прошу прощения, вынужден удалиться.

ЗВОНАРЁВА. Как же так, майор? А кто обещал отвезти меня после концерта в аэропорт на бронетранспортёре с эскортом мотоциклистов?

МАЙОР. Виноват. Вероломное нападение противника. Форс-мажор, как говорится. Необходимо немедленно прибыть на место расквартирования. Иначе придётся искать зимние квартиры. Так что, планы на этот вечер прошу считать не действительными. Отметим, что разведка боем прошла удачно! Как-нибудь в другой раз проведём и остальные манёвры. Честь имею. (Целует руку, выходит.)

ЗВОНАРЁВА подходит к окну. Закуривает сигарету.
Входит АКАДЬЕВ.

АКАДЬЕВ. Лена сказала, что ты уже здесь.

ЗВОНАРЁВА. Ага.

АКАДЬЕВ. Все звонят. А пригласительных нет. Приставные даже разошлись.

ЗВОНАРЁВА. Ага.

АКАДЬЕВ. Это потому, что ты. Иначе кому бы этот концерт нужен был?

ЗВОНАРЁВА. Наверное.

АКАДЬЕВ. Я рад, что ты с нами сегодня.

ЗВОНАРЁВА. И я.

АКАДЬЕВ. Это были самые счастливые годы. Когда мы начинали. Настроение такое всё время. Поездки, опять же. Концерты. Общение…

ЗВОНАРЁВА. Продолжай, продолжай.

АКАДЬЕВ. Ну и то, что между нами было.

ЗВОНАРЁВА. А было ли?

АКАДЬЕВ. Было. Наверное.

ЗВОНАРЁВА. Теперь ты сомневаешься.

АКАДЬЕВ. Я из семьи ради тебя уйти хотел.

ЗВОНАРЁВА. Но ведь не ушёл.

АКАДЬЕВ. Испугался.

ЗВОНАРЁВА. Кто тебя напугал? Я была такая страшная?

АКАДЬЕВ. Ты была красивее всех на земле. Ровесница моей дочери. Лучшая ученица. А мне уже под сорок. Квартиру получил, полторы ставки, перспективу стать директором.

ЗВОНАРЁВА. Значит взвешивал! И перевесила не я.

АКАДЬЕВ. Думал.

ЗВОНАРЁВА. Если бы любил, то не думал. Когда ты меня бросил, я возненавидела тебя. И всех мужчин. В учёбу кинулась, в музыку. К поступлению я была в прекрасной форме. Окончила училище, и понеслось: консерватория, эстрада. Мне уже некогда было даже вспомнить о том, что в жизни есть что-то кроме музыки. И только сегодня я понимаю, как я благодарна тебе за то, что ты струсил. Иначе сидеть бы мне здесь замшелой каменюкою. Воспитывать детей, стирать твои носки и трусы. Боже мой. Спасибо тебе, Толенька, за мою счастливую и такую интересную жизнь.

АКАДЬЕВ. Ты всегда была особенной.

ЗВОНАРЁВА. Я просто всегда хотела жить. Зинка хотела замуж. Ленка петь. Танька всеми руководить. А я жить! Особенно после того, как Светка погибла. И до сих пор хочу. И бьюсь в стену лбом, пока не пробиваю. Потому что каждое препятствие для меня как маленькая смерть. Надо побеждать любой ценой. А вот с тобой тогда слабину дала.

АКАДЬЕВ. Не так сильно хотела?

ЗВОНАРЁВА. Пожалела тебя. В самый последний момент почувствовала, как тебе тяжело. Ты струсил, а я пожалела. Мы квиты. Но после, я таких подарков никому уже не делала. Что хочу, то моё. И плевать на всех.

АКАДЬЕВ. Тебя что-то беспокоит?

ЗВОНАРЁВА. Так небольшие неприятности.

АКАДЬЕВ. Со здоровьем?

ЗВОНАРЁВА. А что?

АКАДЬЕВ. Выглядишь неважно.

ЗВОНАРЁВА. Откуда тебе знать, как я должна выглядеть? Ты меня двадцать лет не видел. Я теперь всегда уже так выгляжу.

АКАДЬЕВ. Что с тобой?

ЗВОНАРЁВА. Да ничего. Отстань от меня, а!

ЗВОНАРЁВА отворачивается к окну, закуривает. АКАДЬЕВ подходит, обнимает за плечи.

ЗВОНАРЁВА. Я сюда вообще и не собиралась ехать. Ленка звонила, уговаривала. Я сказала, что подумаю, и тут же забыла. А вчера я забрала анализы. И поняла, что не будет мне в жизни другого шанса красиво приехать на родину. А домой надо приезжать красиво. Все должны завидовать. Мол, есть в Москве такая звезда из наших, и всё у неё зашибись. Просто сказка. Это у нас могут проблемы, болячки, а у неё – ни-ни. А если у звезды на самом деле плохие анализы? Значит, нет в жизни сказки. А мы с тобой, Толенька, не должны отбирать у людей веру в чудо. Для того мы и работаем, чтобы красиво их обманывать. И надежду дарить. Принцессы не какают и не болеют.

АКАДЬЕВ. Что делать будешь?

ЗВОНАРЁВА. Жить. И петь. В том числе и сегодня. Скажи мне.

АКАДЬЕВ. Прости меня за всё.

ЗВОНАРЁВА. Не то.

АКАДЬЕВ. Я люблю тебя.

ЗВОНАРЁВА. Не то.

АКАДЬЕВ. Добро пожаловать домой.

ЗВОНАРЁВА. Вот это другой разговор. Иди, я прошу тебя, и Ленку найди, а то бравый майор выгнал хозяйку из её же кабинета. Ей одеваться пора.

АКАДЬЕВ. Иду. Губернатор приезжает. Надо в сценарий изменения внести.


АКАДЬЕВ выходит.


ЗВОНАРЁВА. Мне тоже надо в свой сценарий изменения внести. Жизнь дарит мне новые обстоятельства. И я как актриса должна эти обстоятельства обживать. (В мобильный телефон.) Алло. Саша? Мне нужен Александр. Дайте ему трубочку. Ничего, ничего, разбудите. Скажите, Наташа звонит. Что значит какая Наташа? Вы кто, девушка? А хамить по телефону не надо. Хамить надо в реальной жизни, чтобы тут же получить за это по наглой рыжей морде. У меня видеотелефон, я вижу, что рыжая. Сашу, я сказала, разбуди. И трубку к его пьяной роже поднеси. Сашенька. Что же это ты так расслабился, милый? По какому поводу банкет? Ага. А кто эта длинноногая, пышногрудая ****ь? И что она делает в моей постели на моей даче? Помогает перенести? Что? Разлуку с любимой? Со мной, то есть? У меня для тебя, зайчик, три новости. Я вчера развелась с тобой и выписала тебя из своей квартиры. Сразу раз. Дачу я продала. Уже два. Завтра придут новые хозяева. Целую крепко, твоя репка. Что? Третья новость? Да. Тварь ты бессердечная и алкоголик, Саня. Хотя, это давно уже ни для кого не новость. (Выключает телефон.)



ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ

ЗВОНАРЁВА, СЕРЕДА, ФОМИНА и ПОПОВА.

СЕРЕДА. Ну и что это меняет?

ФОМИНА. А то, что я петь не буду.

ПОПОВА. То буду, то не буду. Что уже случилось, пока я за платьем ходила?

ФОМИНА. Непонятно кому-то? Объяснить? Губернатор приезжает на концерт. Мало того что у меня нос синий, так я ещё и самоделкой буду заниматься в рабочее время.

СЕРЕДА. Вот как? Самоделкой? А ты спой профессионально и не будет самоделка. Забыла, как это делается? Или слабо?

ФОМИНА. Ты меня на «слабо» не бери. Я таких как ты видела-перевидела. На три века хватит.

СЕРЕДА. Не много ли себе намерила?

ФОМИНА. Неблагодарная ты, Ленка. Другая бы на твоём месте сто раз спасибо сказала.

СЕРЕДА. За что? За звание?

ФОМИНА. Хотя бы.

СЕРЕДА. Да подавись ты этим засракулем. Отвези его обратно министру. В его прачечную. Я тут не за ваши цацки-пецки работаю.

ФОМИНА. Здесь, в провинции, я смотрю одни «голые энтузиазисты» работают. Чистейшие люди. Конечно, все подлецы и приспособленцы в столицы перебрались. Да, Наташа?

ЗВОНАРЁВА. Да, Таня. Карьера она творческого человека губит. Перестаёшь заниматься любимым делом, только и думаешь, как бы угодить. Начальству, спонсору, продюсеру, кому еще? А уж по трупам дефилировать, милое дело. И не смотри на меня так, я о себе говорю, если что. Я буду петь сегодня. В нашем, старом составе. Наши старые песни.

ФОМИНА. Ты что? Да это же просто Ленка ляпнула, когда я в нос от Зины получила и кровь вытирала. Никто не собирался ничего петь.

ЗВОНАРЁВА. Удачно ляпнула. Хорошая идея пришла вовремя.

ФОМИНА. Наташа, ты серьёзно? Народная артистка в дворовом хоре?

ЗВОНАРЁВА. Конечно.

ФОМИНА. Вы не понимаете, что это как минимум смешно? Поглядите на себя. Взрослые тётки. Под сраку лет. А туда же. В детство потянуло? Бантики-переднички вспомнили? Гольфы белые ещё напяльте. Юбки короткие, чтобы трусы было видно. И зрителям, которые будут наслаждаться вашим целлюлитом, крикните: «Кто не видел трикотаж – детский мир, второй этаж»! Взрослый человек так не делает. Не надо этой клоунады. Ты, Наташа – народная артистка. Скажи, спой, обними своего старого руководителя. Он в помаде, зрители в слезах. (Середе.) Лена, палочкой взмахнула, детские голоса спели про счастливое детство. Губернатор ручку тебе поцелует, на грудь (ой, и где та грудь?) медальку приколет. На фуршете сгребёт своими крепкими руками, дыхнёт коньяком в ухо: «поехали». Он сказал, ты поедь. Глядишь, через год заслуженный коллектив уже стал народным. На все слёты слетаетесь. Зарубежные гастроли на пару с ансамблем песни и пляски северного флота. (Поёт.) С кем тебе спится, Крейсер «Аврора», в час, когда утром встаёт над Невой. (Поповой.) Зина. А тебе скажу так: «старость надо встречать честно». Иди на кухню и корми мужа. Борщом, плюшками своими, пиццами, или что ты там ещё печёшь. Сиди с соседками на кухне и обсуждай сериалы. Поверь, сегодня это твой единственно возможный путь в искусство.

ПОПОВА. Я… это… за что? (Плачет.)

ЗВОНАРЁВА. Дура ты, Фомина. Злая дура.

СЕРЕДА. Ты как ворона с диареей. Прилетела и обосрала.

ФОМИНА. Я позориться не буду и вам не дам. Никаких песен от ветеранов хора не будет.

ЗВОНАРЁВА. То есть?

ФОМИНА. Как начальник областного управления культуры я вычёркиваю этот номер из праздничного концерта, посвященного юбилею любимого народного коллектива.

СЕРЕДА. На каком основании?

ФОМИНА. Не в формате мероприятия. Низкий исполнительский уровень. Не отвечает эстетическим канонам дня. Сырой. Продолжать дальше по списку?

СЕРЕДА. Слушай, Таня, по-моему, ты заигралась в начальника. Мы тут не твои подчинённые. Можем запросто и в жопу послать.

ФОМИНА. Елена Станиславовна, вы как раз моя подчинённая, так что если я вас пошлю в жопу, вы устанете туда ходить и разоритесь на дезодорантах.

ЗВОНАРЁВА. Девочки, брек.

ФОМИНА. Наташенька, побудь в окопе. А то взрывом заденет.

СЕРЕДА. Ну да, Таня взорвётся и дерьмом обрызгает. Мы же в культуре.

ЗВОНАРЁВА. Лена, не трогай её, она тебя провоцирует. Тебе ещё на сцену выходить. (Фоминой.) А ты прекрати в таком тоне с нами разговаривать. Не хочешь петь, не надо. Мы будем делать то, что считаем нужным. И обойдёмся без сопливых.

ФОМИНА. Ты тоже? Опять вы все против меня. Как и тогда. Ладно. Теперь я уже выросла и смогу за себя отомстить.

СЕРЕДА. Ты угрожаешь?

ФОМИНА. Нет, просто констатирую факт. (Выходит).

ПОПОВА. Зачем она так про меня? Я действительно старо выгляжу? Да, наверное. Я толще вас всех.

ЗВОНАРЁВА. Ну, причём тут вес? Не бери близко к сердцу. Мы же Таньку знаем. Она покричит и успокоится. Стукнет кулаком на своего Артёмку, проверит наградные списки и придёт к нам.

ПОПОВА. Я пойду, умоюсь. Зачем она так? (Выходит.)

СЕРЕДА. Ты замечательно выглядишь, Наташка.

ЗВОНАРЁВА. Ага.

СЕРЕДА. Я, наверное, дура?

ЗВОНАРЁВА. Я так не считаю.

СЕРЕДА. Если бы кто-то прочёл нашу переписку, он бы подумал, что у меня крыша поехала.

ЗВОНАРЁВА. А кто из нас нормальный.

СЕРЕДА. Конечно, так, но то, что я сейчас чувствую, меня пугает.

ЗВОНАРЁВА. Новые ощущения, новые переживания.

СЕРЕДА. Но мне не хочется новых. Я хочу того, что у меня было. Тогда, с тобой.

ЗВОНАРЁВА. Девочка моя, я бы рада тебе помочь, но это невозможно.

СЕРЕДА. Почему?

ЗВОНАРЁВА. Даже если мы с тобой сейчас повторим безумства нашей юности, мы не получим того, что ожидаем. Изменилось всё. Время, жизнь, мы.

СЕРЕДА. Неправда. Мы такие же молодые и красивые.

ЗВОНАРЁВА. Пойми, я люблю тебя. Как и прежде. Но уже не смогу как когда-то нырнуть с тобой под одно одеяло и сделать то, от чего потом долго-долго дрожит всё тело. Я теперь совсем другой человек. У меня те же черты лица, тот же голос, похожая фигура. И при этом я уже не та Наташа, которую помнишь ты. Ни снаружи, ни внутри. Ты мечтаешь о подруге своей юности, а её нет. Не могу сказать, что она умерла. Она растворилась. Её частички ещё живут во мне, но целиком уже никогда не собрать.

СЕРЕДА. Это плохо.

ЗВОНАРЁВА. Ну, милая моя.

СЕРЕДА. Плохо, что ты уезжаешь этой ночью. Если бы ты осталась, я заставила бы тебя сделать то, о чём я мечтала все эти годы. Да, я знаю, из этого не вышло бы ничего хорошего. И даже было бы лучше, чтобы всё это прошло как можно хуже. Но мне надо поставить точку. Ты виновница того, что со мной происходит много лет. Ты подарила мне чудо, которое мешает жить. Первый мужчина у меня появился через год после того как ты уехала. С тех пор их было много. Я искала в них тебя. И не находила. Я ныряла в самую глубину. Я натыкалась на другие сокровища. Но того, главного, там не было. И я шла дальше. И до сих пор не могу остановиться. Теперь я хочу избавиться от твоего подарка. Вернуть его тебе. Но ты опять перешагиваешь через меня.  И идёшь дальше сама. Помнишь, как мы должны были ехать в Артек на фестиваль? Ты поругалась с завучем и тебя вычеркнули из списка. Я заступилась. Сказала, что поведение это одно, а как солистка ты нужна коллективу. Мне сказали, чтобы я выбирала между тобой и поездкой. Или Звонарёва или Крым. А ты мне сказала: «Ну и наплюй на этот Артек. Сколько ещё в нашей жизни будет таких путешествий». Я осталась с тобой и не поехала в Крым. Прошло двадцать лет, ты объездила весь мир. А я дальше дачи никуда так и не выбралась.


Входят АКАДЬЕВ, МИЛИЦИОНЕР, ФОМИНА, АРТЁМ, ПОПОВА.


АКАДЬЕВ. Вы меня в гроб загоните, девочки. Что опять случилось?

ФОМИНА. Товарищ милиционер, составляйте протокол.

МИЛИЦИОНЕР. Подождите, гражданка. В чём собственно дело?

ФОМИНА. В присутствии свидетелей (потом всех внесите в список пофамильно!) заявляю, что в рабочее время, в общественном месте, в учреждении культуры, в комнате, где занимаются несовершеннолетние, руководитель хорового коллектива организовала распитие спиртных напитков с посторонними лицами.

АКАДЬЕВ. Я не пойму. Таня!

ФОМИНА. Не Таня, а Татьяна Анатольевна.

АКАДЬЕВ. Татьяна… Анатольевна. Объяснитесь немедленно. Я всё-таки тут директор.

ФОМИНА. Тем самым вышеупомянутая руководитель коллектива нарушила пункты административного и уголовного кодекса. Впишете потом, какие пункты она нарушила.

МИЛИЦИОНЕР. Да кто она?

ФОМИНА. Нарушительница. Вот она стоит. Если положено, арестуйте её.

МИЛИЦИОНЕР. Вы, простите, кто? Тоже звезда эстрады?

ФОМИНА. Я выше, я начальник областного управления культуры.

МИЛИЦИОНЕР. Это уже легче. Так что вы от меня хотите?

ФОМИНА. Я рассказала вам, что тут творится. Вы должны принять срочные меры.

ПОПОВА. Неправда всё это, никто тут ничего не распивал. (Прячет бутылку и рюмки.)

МИЛИЦИОНЕР. Уберите руки от вещественных доказательств.

ФОМИНА. Сейчас Елена Станиславовна последует за работником милиции, в отделение, а руководство дома культуры сделает выводы. Таким людям нельзя доверять воспитание наших детей.

АКАДЬЕВ. Вы меня разыгрываете.

СЕРЕДА. Нет, Анатолий Романович. Таня у нас человек серьёзный. И всё у неё серьёзно по жизни.

ФОМИНА. Губернатору я лично доложу. И позабочусь, чтобы в дальнейшем руководство дома культуры должным образом вело в своём учреждении воспитательную работу среди педагогического состава.

АКАДЬЕВ. Замечательная шутка. Правда мне кажется, что она не смешная. Но это ведь так всегда. Тому, над кем шутят, никогда не бывает смешно.

ЗВОНАРЁВА. Таня, чего ты добиваешься?

ФОМИНА. Справедливости.

ЗВОНАРЁВА. Значит так, справедливая ты наша. Сейчас я позвоню твоему министру, и эта глупая история вмиг закончится.

ФОМИНА. Телефон подсказать? Вот только будет ли он с тобой разговаривать после того, что произошло на фестивале в Праге?

ЗВОНАРЁВА. Что?

ФОМИНА. Я в газете прочитала.

ЗВОНАРЁВА. Неправда, в газетах этого не было.

ФОМИНА. Да, я соврала. Он мне сам рассказал. С интимными подробностями. Не хочешь поделиться ими со своими лучшими подругами?

АКАДЬЕВ. Таня, прекрати. Ты переходишь все границы.

ФОМИНА. Это вы перешли все границы. Вы, все тут. Что вы делаете? Чем занимаетесь?  Что создаёте? Ничего! Вы живёте «вчера». Вы только тем  занимаетесь, что вспоминаете прошлое. Вместо того, чтобы делать что-то. Вы перепеваете старые песни, пересматриваете старые фильмы, часами листаете старые фотографии, афиши. Вы некрофилы.

МИЛИЦИОНЕР. Это тоже в протокол?

ФОМИНА. Вам хочется вернуться назад. В то время, когда вы все были юными, красивыми, талантливыми. Когда у всех впереди было это прекрасное далёко, о котором мы пели. Как хорошо тогда мечталось. Буду, будет, будем. Вы только мечтали, но ничего при этом не делали. Жизнь пролетела, а мечты не сбылись. Времени остаётся всё меньше, синяков и шишек больше. И вы с ужасом понимаете, что ничего не сбудется. Не успеется. И тогда вы начинаете бурно ностальгировать.

МИЛИЦИОНЕР. Я не успеваю записывать.

ФОМИНА. И вот вы вновь мечтаете, только теперь не о том, что будет, а о том, что было. Мечтать о том, чтобы опять мечтать. И вы эту заразу передаёте по наследству. Кем вырастут ваши дети, если они видят, как их родители живут лицом назад.

СЕРЕДА. Тебя прошлое не интересует, потому что там у тебя ничего важного не осталось. А, может, и не было. Скачешь по жизни как лошадь. Остановиться не можешь, всё вперёд и вперёд. После тебя только столб пыли остаётся. Дышать невозможно.

ФОМИНА. Запишите, она меня обозвала кобылой. И оштрафуйте её за это. А лучше арестуйте.

МИЛИЦИОНЕР. Не понял.

ФОМИНА. Я приказываю вам арестовать эту женщину.

МИЛИЦИОНЕР. Гражданочка. Я сам знаю, что и когда мне делать.

АКАДЬЕВ. Вы извините, пожалуйста. У нас сегодня очень ответственное мероприятие. Артисты народ тонкий. Нервный. Всякое бывает.

МИЛИЦИОНЕР. Да, что, я разве, не понимаю? Потому только и терплю. Люблю вот так вот запросто пообщаться с культурными людьми.

СЕРЕДА. Извините, но мне надо готовиться. Не одета, не причёсана. Не знаю как у вас, а у меня праздник сегодня. Меня сегодня награждать будут.

ФОМИНА. Не будет тебе никакого праздника. (Вынимает бумагу, рвёт её). Никакого заслуженного работника.

АРТЁМ. Татьяна Анатольевна! (Собирает обрывки указа). Президентский указ.

ФОМИНА. Был указ и уже не указ.

СЕРЕДА. Тебе легче стало? Пусть будет так. Это ничего не меняет. Даже моего отношения к тебе. Мне всё равно жаль тебя. Как и раньше. Помнишь, как мы в лесу заблудились? Ты, я и Светка. Не могли найти дорогу домой. Ты такая умная, руководила. Мы всё по твоим словам делали. И мох на северной стороне деревьев искали, и зарубки рубили, и тропы нужные выбирали. А всё равно кружили на одном месте. Но ты не сдавалась, командовала: «вперёд, за мной». И только когда стемнело, и стало по-настоящему страшно, ты разрешила, чтобы Светка повела. А она просто сказала: «идём туда, дом там». И через полчаса мы были уже в посёлке. Как ты плакала. Все думали, что от испуга, а я знала: от зависти к Светке. Что она вывела нас, а ты не смогла.

МИЛИЦИОНЕР. А откуда эта девочка знала куда идти?

ЗВОНАРЁВА. Она не знала, она чувствовала. Знания иногда могут подвести человека, но чувства никогда.

АКАДЬЕВ. Товарищ милиционер. Я прошу вас, пройдёмте ко мне в кабинет. Мы там эти протоколы дооформим. В рабочей обстановке.

МИЛИЦИОНЕР. Ну, я даже не знаю, тут гражданка, которая вызывала. Если она не возражает, то, стало быть, заканчиваем процедуру опроса. Если нет других заявлений, то я, пожалуй. Давайте в кабинет, что ли.

АРТЁМ вопросительно смотрит на ФОМИНУ, она обреченно кивает головой. МИЛИЦИОНЕР и АРТЁМ выходят.

АКАДЬЕВ. Ох, девочки, а ведь вы нисколько не изменились. Такие же, как и были. Раз в двадцать лет собрались вместе и то, без шума не обошлось. С одной стороны это плохо, а с другой, это как посмотреть. Спорите, доказываете что-то друг другу, выясняете, кто прав, кто виноват, кто главнее, кто умнее. Значит молодые ещё. Значит, всё у вас ещё спереди.

Выключается свет.

АКАДЬЕВ. Да что же это, в самом деле, такое происходит? За полчаса до концерта! И опять! (Выходит.)

ПОПОВА. Правильно Романыч сказал, я молодая. Я не только о прошлом, но и о будущем могу думать. Вон дочка подрастает, буду её успехам радоваться, планы строить. Нам с ней много чего намечтать надо. И Ленка молодая. Заслуженную получила…

СЕРЕДА. Не получила.

ПОПОВА. Получишь, куда денешься. И народную получишь. Какие наши годы. И Наташка молодая у нас. Глядишь, ребёночка родит себе, самое время решиться.

ЗВОНАРЁВА. Типун тебе на язык, Зинка.

ПОПОВА. А Танька, то она вона какая молодая. Вижу её в нашем Прекрасном Далёко министром культуры, не меньше.

Входит ЭЛЕКТРИК с фонариком, идёт к окну.

ЭЛЕКТРИК. Есть тут кто из начальства? Я электрик…

ФОМИНА (кричит). Сколько это может продолжаться?! Вы понимаете, что у нас праздник срывается?

ЭЛЕКТРИК. А чего вы на меня орёте? В генераторе соляра кончилась. Военные говорят, что исчерпали лимит. Лимит а ля комедия. А вы, дамочка, из руководящих будете? Что-то надо делать.

ЗВОНАРЁВА. Таня, у них лимит.

ФОМИНА. Ну и ладно. Мне что, больше всех надо? В конце концов, есть директор клуба, губернатор. Вот пусть мужчины и разбираются.

ЭЛЕКТРИК. Пойду директора искать. (Выходит.)


СЕРЕДА зажигает свечи. ФОМИНА прикуривает от свечи. Стук в дверь.


СЕРЕДА. Кто?

ГОЛОС ДЕВОЧКИ ИЗ ХОРА. Елена Станиславовна, можно?

СЕРЕДА. Заходи.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Все на сцене. А света нет. Делать что?

СЕРЕДА. Я сейчас приду. Ждите.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. А Звонарёва приехала?

ПОПОВА. Светка, ты что ли?

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Да, мама, я.

ПОПОВА. А ну марш отсюда.

ЗВОНАРЁВА. Зина, я прошу тебя. Что ты хотела, милая?

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Ой, это вы? А можно?

ЗВОНАРЁВА. Конечно можно.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Я спросить.

ЗВОНАРЁВА. Конечно.

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Я о любви.

ЗВОНАРЁВА. Вот оно что. Света… Светочка. Ну, что там у тебя с любовью-то?

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Вы как-то по телику говорили, что не надо бояться любить. А я очень боюсь. Вдруг я полюблю, а это не тот случай, ну, не серьёзно как бы. И моя любовь сгорит зря. А мне жалко любовь по пустякам расходовать.

ЗВОНАРЁВА. Когда я была такая как ты, у нас… у меня умер дядя. Он всегда бедно одевался, хотя зарабатывал хорошо. На поминках его жена вынесла чемодан с красивыми вещами. Их дядя покупал, но никогда не носил. Он говорил, что для того чтобы их надеть, нужен особый повод. Дядина жена хотела раздать вещи, но они так долго лежали взаперти, что сгнили и рассыпались. Так вот, как только ты в себе почувствуешь любовь, так сразу же начинай любить в полную силу. Не жалей, не экономь, не жди никакого особого случая. Потому что, если любовь хранить взаперти, то через много лет от неё останутся одни лохмотья. 

ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА. Поняла. Спасибо. Я пойду. (Выходит.)

СЕРЕДА. Ну, всё. Мне пора на сцену.

ЗВОНАРЁВА. Я каким номером? Минут десять у меня ещё есть?

ФОМИНА. А мне уже. Губернатора встретить, за кулисы провести.

ПОПОВА. Петь, я так понимаю, мы не будем. Я в зрительный зал, радоваться на вас со стороны.

ФОМИНА. Да, как-то не аккуратненько вышло. Простите меня, если что. Вы же знаете, что я вас всё равно люблю.

СЕРЕДА. И я тебя, Танька, люблю. Рада, что ты приехала.

ПОПОВА. Мы с Ленкой о тебе всегда вспоминаем. И о Наташке тоже.

ФОМИНА. А о ком чаще?

ЗВОНАРЁВА. Не начинай.

ФОМИНА. Прям таки. И слова уже сказать нельзя.

СЕРЕДА. Ой, бедная ты у нас, бедная. Все тебе рот затыкают.

ФОМИНА. Только попробуйте заткнуть. Ща как… спою.

СЕРЕДА. Ой! А ну, рискни здоровьем.

ЗВОНАРЁВА. Слабо-би-бо!


ФОМИНА откашливается, готовясь петь.


ПОПОВА. Опаньки. Что это за новая звезда на нашем провинциальном небосклоне? Как вас представить, девушка?

ФОМИНА. Представьте меня юной и красивой. (Поёт, во время песни выходит на авансцену).
Слышу голос из Прекрасного Далёка,
Голос утренний в серебряной росе.

 ПОПОВА (выходит на авансцену, поёт).
Слышу голос - и манящая дорога.
Кружит голову, как в детстве карусель.

ЗВОНАРЁВА и СЕРЕДА (выходят на авансцену и поют вместе с Фоминой и Поповой).
Прекрасное Далёко! Не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!


Фонари на авансцене зажигаются вполнакала, некоторое время горят и гаснут, потом опять загораются и гаснут. И так до самого конца действия.


ВСЕ (поют). От чистого истока в Прекрасное Далёко!
В Прекрасное Далёко я начинаю путь.


ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА выходит на авансцену.


ДЕВОЧКА ИЗ ХОРА (поёт.)Слышу голос из Прекрасного Далёка,
Он зовет меня в чудесные края.
Слышу голос - голос спрашивает строго:
    А сегодня что для завтра сделал я?


Выходят ЭЛЕКТРИК и АКАДЬЕВ. Они беззвучно ругаются между собой. АКАДЬЕВ требует, чтобы немедленно включили свет, ЭЛЕКТРИК объясняет, что это сделать невозможно.


ВСЕ (поют). Прекрасное Далёко! Не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!
От чистого истока в Прекрасное Далёко!
В Прекрасное Далёко я начинаю путь.


ЭЛЕКТРИК и АКАДЬЕВ нервно выясняют отношения. Выходит МИЛИЦИОНЕР и пытается их разборонить. Вместе с АКАДЬЕВЫМ МИЛИЦИОНЕР сначала беззвучно кричит на ЭЛЕКТРИКА, затем вместе с ЭЛЕКТРИКОМ беззвучно оправдывается перед АКАДЬЕВЫМ.


ЗВОНАРЁВА (поёт). Я клянусь, что стану чище и добрее

ФОМИНА (поёт). И в беде не брошу друга никогда.


Из зала выходит МАЙОР с букетом цветов. Жестами пытается привлечь внимание ЗВОНАРЁВОЙ.


ПОПОВА (поёт). Слышу голос - и спешу на зов скорее

СЕРЕДА (поёт).   По дороге, на которой нет следа.


Включаются все фонари на сцене. На хоровых станках стоят ДЕТИ. Лицом к ДЕТЯМ стоит АРТЁМ. Он дирижирует.


ДЕТИ (поют). Прекрасное Далёко! Не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!

ВСЕ ВМЕСТЕ (поют). От чистого истока в Прекрасное Далёко!
В Прекрасное Далёко я начинаю путь.

КОНЕЦ

© Йосич (Юрий Любаров), октябрь-ноябрь 2010 г.

В пьесе использованы цитаты из песен:
«Прекрасное далёко», музыка Е.Крылатова, стихи Ю. Энтина;
«Песня советских школьников», музыка Д. Салиман-Владимирского, стихи В.Гусева;
«Ой летіли дикі гуси», музыка И.Поклада, стихи Ю.Рыбчинского;
«Крейсер Аврора», музыка В.Шаинского, стихи М.Матусовского;
«Погоня», музыка Я.Френкеля, стихи Р.Рождественского.