Менделеев 666

Порш зашел за мной в полвосьмого, когда я должен был быть в полном сборе: портфель напичкан книжками, голова знаниями, задница в трусах. Но, как обычно это у меня бывает, я не успел еще толком проснуться, что там говорить о портфеле. Звук звонка, правда, отрезвил меня вмиг.

Зззззззззззззззззззззззззззззззззз!!!!
Грубый, как хам, и острый, как гильотина. Слух мой был нарезан мелкой окрошкой и тонул в кипящем супе бодрствования. С трудом оторвавшись от дивана, где несколько минут назад меня посетили сладкие грёзы о том, как я снимаю трусики с Вики Дорофеевой, я потопал к двери. Кто за ней стоял, я знал, поскольку только один знакомый мне человек мог звонить так нагло и в такую рань - Порш. Это, разумеется, кличка. Имя, которым его окрестили родители при рождении, было Александр, но я его так не называл, да и никто не называл. Кличку он получил из-за чрезмерного увлечения автомобилями и в какой-то мере даже гордился ней. Спросите у него что-нибудь о какой-то машине, и он тут же выдаст вам всю подноготную, где, когда, зачем и какой фирмой выпускался автомобиль, что лучше, что хуже, и сколько это счастье будет стоить, если у вас вдруг возникнет срочная необходимость его купить. Может быть, в будущем Порш намеревался работать в автосалоне - он меня в свои планы не посвящал, - но сейчас я старался не заводиться с ним на эту тему, ибо насколько я его знаю, даже ядерная война не препятствие, если он говорит об автомобилях.

- Та хватит уже! - гавкнул я севшим и охрипшим голосом. Утром он почему-то другим не бывает. - Иду я! сколько можно трезвонить?!

Почухав зад, я открыл.
Предо мной стояла долговязая, худощавая детинка с огромными негритянскими губами и улыбкой до ушей. Длинный, любопытный шнопак, брежневские брови, узкие карие глазёнки, уши, как у Чебурашки, и две черные родинки на левой щеке. Над всем этим карикатурным портретом возвышалась густая, черная и вьющаяся чупра.

- Ты что там, дрочишь? - спросил Порш, пританцовывая.
- Почти, - ответил я.

Оставив дверь открытой, я направился на кухню.

- Сколько раз тебе говорю: не трезвонь так. Нажми легонько - и достаточно. Я от твоих визитов инфаркт заработаю. Хотя кому я это говорю?
- Не ****и, - сказал Порш из туалета. Входную дверь он, как всегда, не закрыл и свет в прихожей не выключил. Про то, что еще и обувь желательно было бы оставлять там же, он вообще наотрез отказывался слушать.

Сожалея о том, что мне теперь не узнать, какое сокровище прячет Вика Дорофеева у себя в трусах, я зажег плиту и поставил воду на чай. Порш облегчился и вышел из туалета счастливый, как мать после тяжелых родов. Зная еще одну его чудесную привычку, я сказал:
- Порш, ты ничего не забыл?

Порш напряг мозг. На лице отобразилась работа мысли, затем я увидел широкую улыбку мамочки, которой дали на руки её чадо.
- Нет, - пролепетал он и вернулся в туалет. Через мгновенье я услышал звук сливающейся воды.
- Ну, как дела? - спросил я. - Рассказывай.
- Ты собираешься? - Обожаю эти его ответы...
- Сейчас. Чаю хоть с бутербродом выпью.
- Опоздаем! Ниночка сделает мне вырванные годы.
- Да пошла она... я что, голодный должен идти? Пускай вообще скажут спасибо за то, что хожу в их сраную школу. Ты чай будешь?
- Школа не сраная, это ты...
- Что "ты"?
- Ходишь раз в полгода, не учишь ни хрена, опаздываешь, и еще что-то там варнякаешь. Это ТЫ должен сказать им спасибо, что тебя еще терпят.
- Во-первых, я никого не вынуждаю меня терпеть, во-вторых, я ничего не учу, потому что учить там нечего, то, что там преподают, мне не интересно ни под каким предлогом. И, наконец, в-третьих, я скажу им "спасибо" не раньше, чем Ниночка сделает мне минет. Разговор окончен. Чай будешь, или я делаю только себе?
- Конечно.

От чего угодно, а от чая Порш не отказывался никогда. Он заходил за мной каждое утро, чтобы я не проспал поход в мою "любимую" школу, или, говоря точнее, не прогулял. Но я всё равно не очень-то туда спешил, видимо, не в последнюю очередь благодаря взаимной "любви", которой школа мне отвечала.

Вода закипела, я снял, приготовил две чашки чая. Достал из-за окна сыр, подвинул Поршу его чашку. Порш не шевелился.
- Ты чего?
Проследив направление его взгляда, я понял.
- Мы же опоздаем, - ехидно сказал я.
- Да пошла она! Мы что, голодные должны идти?

Я слепил два бутерброда с сыром и колбасой и уселся за стол. Ням-ням. Мы принялись уминать их, соревнуясь в конкурсе "кто громче чавкнет". Порш на некоторое время занял лидирующую позицию, но я не отставал, и вскоре нагнал и перегнал его, став безусловным победителем в этом экзотическом виде спорта. Закончив завтрак, мы перешли ко второму туру - "кто громче пукнет". И тут я снова побеждал.

- Блин, Порш, у меня яйца воняют! - сказал я, и выпустил из-под ляжки шумного "голубка". Звук отбился от табуретки, которая создала некий любопытный акустический эффект: усилила его мощность и придала какой-то необыкновенный тембр.
- У меня тоже! - подхватил Порш, и дрыснул так, что я подумал, у него штаны по швам разойдутся.
- Порш, давай насрём под стол и засунем туда ноги! - предложил я, бзданув так, что зеркало в прихожей затряслось.
- Давай! - согласился Порш и опустошил своё "газохранилище".
- Вместе у нас куча большая выйдет!
Когда мы закончили, вонь в кухне могла сшибить с ног динозавра. Сопровождалось это всё надрывным хохотом. Порш допил чай и закинул в рот последний кусок бутерброда. Я последовал его примеру, потом спросил:
- Кто будет считать?
- Сегодня - я.
- Хорошо.
- Раз, два, ТРИ!
Мы отрыгнули в унисон и встали из-за стола, хохоча, будто выкурили коробку первоклассной "травы".
- Сколько время? - спросил Порш.
Я взглянул на часы: 8.01.
- 7:35, - сказал я. - Успеем. Какой у нас первый урок?
- Химия.
- Оооо! Моя эротическая фантазия всей жизни Ариадна Николаевна!
- Да. И ты сам прекрасно знаешь, как она нас "похвалит", если мы опоздаем.
- Ничего, подождёт. не думаю, что Менделеев за мной соскучился.
- За мной так тем более.
- Много задала?
- Много. Восемь номеров и еще что-то - не помню.
Я присвистнул:
- Не дурно. Это человек в трезвом уме и здравом рассудке, не скажешь? На что она надеется?
- Не знаю. Наверно, что все выполнят задание.
- Ага. Что меня бесит, так это то, что учителя, вопреки своей якобы интеллектуальной работе, сами башкой-то не варят ни черта. Ведь другие задают столько же, если не больше. Если включить мозги и немного подумать, то откроется одно интересное обстоятельство: такой объем домашнего задания физически просто невозможно выполнить, даже если сидеть весь вечер, всю ночь и еще немного на других уроках. Так какого ж хера тогда орать, ставить неуды и что-то требовать от ученика, если ты сама, извините за мой французский, тупорылая ****а?
- Иногда ты говоришь поразительно умные вещи, - заметил Порш.
- Бывает, - сказал я. - Особенно после пердежа.
Мы поржали немного, и я пошел одеваться.
- Я буду в трусиках - смотри не подглядывай!
- Уже достаю микроскоп.
- Во гад! - В комнате был невероятный беспорядок. - Что там на улице?
- Холодно. Слякоть. В общем, посмотри в окно - сам поймёшь.

Я посмотрел. Да-м. Горы тающего серого снега, лужи, болото. Небо свинцового цвета, как и дома. Деревья, словно торчащие из земли когтистые лапы чудовищ, тянутся к заиндевевшим, будто котлеты в морозилке, прохожим, чтобы схватить и съесть. Мрачное место, наш район. Три школы, три больницы, одно кладбище. Поучился, полечился, и на отдых, дядя, так сказать.
- В такую погоду, - сказал я, - не помешал бы обогреватель. Пойдём по девкам?
- А?
- В жопе нога!

Я напялил штаны с начесом и свитер. Портфеля у меня не было, но был кулёк, который я самолично расписал маркером. "Ария", "Кипелов", "КиШ", "Эпидемия", "Легион" и "Коррозия Металла". Я думал, это трушно, но на самом деле это было дешевым выпендрёжем тупой малолетки. На меня из-за этого кулька таращились, как на сумасшедшего, подозревая тайного сатаниста. Когда я отпустил волосы (ну, немножечко так, совсем до ушка, ну что, нельзя что ли?), вообще сочли самим Антихристом. Классная руководительница (Ниночка) даже угрожала какими-то там мерами, если я не постригусь и не куплю "нормальную сумку", на что я ей мысленно пожелал сдохнуть в пустыне  от жажды за два метра до воображаемого крана. На следующий день я не пришел в школу. Потом, примерно через неделю, заявился в футболке с черепами и шипастыми браслетами на запястьях. Пошла ты на!.. Что хочу, то и кручу.

Я набрал стопку учебников и тетрадей, не потрудившись уточнить, всё ли там, что мне сегодня понадобится. Как по мне, мне ничего не понадобится и я бы с удовольствием выкинул всю эту макулатуру в унитаз. Кроме главы в биологии, где рассказывается о женских половых органах, там все равно ничего интересного нет. Загрузив книжки в кулёк, я пошел в коридор и повесил его на дверную ручку. Рядом с дверью у нас стоял холодильник и, как можно было догадываться, он тоже пострадал от моего невинного "творчества".
- Так быстро? - удивился Порш. Обычно я собираюсь не меньше минут сорока. - Что-то ты сегодня веселенький.
- Приснилось, что снимаю с Дорофеевой трусики, вот и веселенький. Жаль только, что во сне. Хотелось бы наяву.
- Помечтай и забудь! - Это была любимая фраза Порша. Он произносил её, если я начинал вслух фантазировать о бабах.
- Хрен ты моржовый! Нет чтоб подбодрить! - Я тем часом натягивал ботинки. - Кстати, я однажды видел её соски. Не рассказывал?
Порш оживился. Вика, хоть он и не говорил, тоже ему нравилась. Но она была девушкой земной и училась с нами в одном классе, а Порш всегда грезил сиськатыми профурсетками из журнала "PLAYBOY".
- Н-нет. И какие у неё?
- Тёмненькие такие, и острые. Я бы сказал, коричневые.
- Врёшь.
- Член на отсечение даю! Она пришла в белом полупрозрачном гольфике в тот день и, видать, забыла про бюстгальтер. А, ты знаешь, она сидит параллельно со мной, только в другом ряду. Пока она вертелась, я все обстоятельно рассмотрел.
Порш кивнул:
- Ладно. Верю.
- А я не рассказывал, как она стала рядом со мной раком и её попка была так близка, что я мог её укусить?
- Не увлекайся, - отрезал Порш, и снял куртку, в которой пришел, с вешалки. - У нас мало времени.

Натянув ботинки, я надел дутую куртку, в которой я походил на медведя, здорового, косолапого и перекачивающего с боку на бок. Она была и впрямь так тяжела, что я еле передвигался. К тому же, комплекции я не хилой, а росту меньше, чем у Порша головы на две, так что со стороны мы производили впечатление чеховской парочки: толстый и тонкий. Порш вечно подкалывал, что я жирный волосатый боров, на что я отвечал, что "зато у меня не зубочистка между ног, как у некоторых". Вот такая у нас дружба.

Нахлобучив тёмно-синюю шапку и скрыв под ней длинные волосы, я взял кулёк и открыл дверь.
- Кормящим матерям без очереди, - жестом руки я пригласил Порша пройти в парадную. Он пошел. Я погасил свет, взял ключи и последовал за ним, заперев дверь.
Мы спустились по лестнице этажом ниже, и тут путь нам преградила моя соседка, баба Дуся. Ей было давно за восемьдесят, и самой большой удачей в жизни она теперь считала не победу русских во второй мировой, а вовремя вспомнить квартиру, в которой живет.
- Мальчики, вы не знаете, где я живу? - спросила она.
- На Марсе, - тихо хохотнул я. Порш, естественно, знал, что я знаю, поэтому бросил на меня предупреждающий взгляд: "Не смей - время!"
- Конечно, знаю! - сказал я. - Вас провести?
- Хлопчики, я прямо не знаю, как вас благодарить. Спасибо! А вы не видите дыма?
- Дыма?
- Да. Вроде как что-то горит, или накурено. Дым.
- Нет, мы не видим дыма, - проскрипел Порш из-за моей спины.
- Наверное, это у меня в глазах дым, - сказала старушка и я провел ее к двери.
- Мы в школу когда-нибудь попадём? - взвыл Порш. - Опоздаем же! Ариадночка будет орать. Двойку влепит. Тебе-то по фиг, а меня мамка потом на горох поставит.
- На что?
- На горох, глухомань!
- А я подумал, типа на счетчик, только горохом расплачиваться будешь.
- Ха-ха, очень смешно! Постоял бы ты разок коленями на горохе пару часов -  я бы посмотрел, как бы ты тогда пошутил!
- Спокойно, дружище, - сказал я, имитируя голос дона Карлеоне, - всё под контролем. Ничего тебе Ариадночка не поставит, а если поставит, мы вырежем всю её семью.
- Ловлю тебя на слове, - сказал Порш.
- Лови.

Мы вышли из парадной на холодную и неприветливую улицу. Моросил дождь, но ливня вроде не предвиделось. Я накинул капюшон, - люблю дождь, но когда он за окном, а не на голове. У Порша капюшона не имелось, однако он извлёк из портфеля припасённую на такой случай шапку. Нахлобучив её, он спросил, повернувшись ко мне лицом:
- Ну как?
Я посмотрел и соврал:
- Нормально.

На самом деле вид у него был, как у неудавшегося рэпера, решившего стать трансвеститом. Впрочем, кто бы говорил? Я сам старался реже смотреть на себя в зеркало, чтобы не портить аппетит. Так что издеваться над Поршем не стоило.

Мы перешли дорогу, миновали ДМШ №4, направились вдоль по асфальтированной дорожке к 76 школе. Я и Порш учились в 61-ой, но она была дальше. Похоже, уроки уже начались: возле дверей не толпились ученики, никто не кричал, не смеялся, и не курил сигареты. Мы встретили несколько таких же "запоздальцев" возле булочной, однако на этом было всё.
- Что-то никого не видно, - сказал Порш.
- Не видно, - констатировал я.
- У тебя часы есть?
- Нет.
- А те, что дома, точно идут?
- Точнее не бывает.
- Хм. Странно.
По-моему, Порш начинал догадываться о моей маленькой шуточке, но, к счастью, до него пока не дошло. Порш думал.
- Ну что, приходит что-то на ум?
- Нет. - Серьезен, как сфинкс.
- Может, сегодня выходной?
- С чего бы это?
- Откуда я знаю. Праздник. Месяц-то какой?
- Март.
- О - сегодня ж 8 марта! Ну да!
Порш сурово зыркнул на меня:
- Сегодня тринадцатое.
- Ну да! Пятница, тринадцатое! Все спрятались от Джейсона.
- Кого?
- Никого. Книги надо больше читать. Может, ты путаешь?
- Ничего я не путаю! Сдается мне, тут что-то не то.
- Разве?
- Угу. Кое-кто, похоже, наврал мне. Нагло наврал.
- Не может быть! И кто же этот нахал?
- ТЫ!
- Я?
- Ты.
Я не мог сдержать улыбку, она выскочила из-под непроницаемой маски, как чертик из табакерки.
- Вот гад! - сказал Порш, заулыбавшись в ответ. - Что ты сделал?
- Ничего, - сказал я как ни в чем не бывало.
- Перевёл часы?
- Зачем? Ты же на них даже не смотрел.
Порша осенило.
- Обдурил меня, паскуда! Вот же гадина! Сколько там было действительно? Только не врать!
- 7:50 - солгал я снова.
- Говнюк! Мы же опаздываем!
- Да успокойся ты. Ну. опоздаешь чуть-чуть, подумаешь. Что тут такого? Что нам будет?
- Будет. Еще как будет. Я из-за тебя буду иметь неприятности.
- Не будешь. Мы вырежем семью...
- Да пошел ты!..
Порш ускорил шаг, и очень скоро оторвался от меня на метров десять вперед.
- Учиться никогда не поздно! - орал я ему вдогонку. - Да куда ты сорвался! Я же за тобой не поспеваю!
Я начал бежать.
- Ну чего ты сразу обижаешься? Ну, пошутил, так что теперь?
Порш не слушал.
- Остановишься ты или нет?! Я не умею так быстро ходить!
Я быстро выдохся, но таки догнал его. Это стоило мне немалых усилий, и теперь, запыхавшись, я хватал ртом воздух.
- Хорошо, - сказал я, - что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Ты знаешь.
- Извини.
- Этого мало.
- О Господи, что еще?!
Мимо нас прошла благоухающая девица. На вид - очень даже. Нет. Суперовая! Лет ей было от силы семнадцать.
- Подойди к ней и скажи, что хочешь заняться с ней грубым, животным сексом.
- Чтооо?! Порш, не наглей.
- Пока не скажешь, не прощу. И смотри: она сейчас уйдёт.
- И кто после этого говнюк?
Я догнал девушку и похлопал по плечу. Казалось, она была не удивлена.
- Извините, - сказал я, - я... эм... я хотел бы совокупиться с вами.
Я ожидал пощечину, а она улыбнулась:
- Что, прямо тут?
Я растерялся, мне было не до смеха.
- Почему же? Можем пройти ко мне. Хотя я не прочь и тут.
- А вы не отморозите своего... ну, петушка?.. Хи-хи.
- Что вы, он у меня железный!
- Знаете, сейчас я занята, но мы могли бы найти какой-то компромисс. Хотите потрогать мою грудь?
Я нервно рассмеялся. Девушка, по-моему, не шутила, в отличие от меня.
- Если честно, я передумал, - промямлил я, и потопал к Поршу.
- Куда же вы?! Я подумала и решила, что могу отменить все встречи. Пожалуйста, не уходите! Я разрешу вам делать со мной всё, что захочется! Стойте!
- Порш, бежим! - крякнул я.
Порш потупился:
- Почему? Вроде милая девушка.
- Она - нимфоманка!

Мы с Поршем дали драпу, но девушка за нами не погналась. Видимо, все-таки шутила. Либо находила Порша непривлекательным. Думаю, второй вариант ближе к истине.

Впереди замаячила спортплощадка, где обычно занимались физкультурой учащиеся 61-ой общеобразовательной. Мы обошли её и уткнулись в саму школу. Она безмолвно высилась над нами, наблюдая прозрачными глазницами окон. Двери были распахнуты, как рот в ожидании пищи. Эта серая трёхэтажная тварь хотела сожрать нас на завтрак, испустить длинную-предлинную отрыжку, какой мы с Поршем можем лишь позавидовать, и ничего не оставить официанту на чай. В этом я не сомневался. Не ясно одно: почему в школе царит мёртвая тишина? Как на кладбище. Обычно, несмотря на занятия, тут довольно шумно, а сегодня как будто объявили карантин и все разбежались по домам смотреть новые серии "Том и Джерри".

Кулак Порша, прерывая мои размышления, впился мне в плечо.
- Чего встал? Пошли. Шнеля! Шнеля!
Мы пошли.
- Тихо как-то, - заметил я.
- А это что, ипподром по-твоему? Если тихо, это не значит, что там никого нет.
- Откуда знаешь?
- От верблюда. Шевели батонами!
Мы переступили порог. В нос ударил запах хлорки - приветствие от туалета на первом этаже у входа. В проёме двери у меня впервые возникло неприятное давление на виски, давление тревоги. Почему-то мне снова подумалось, что школа - живое существо, принявшее нас в свое недружелюбное лоно.

- Смотри: дежурной училки нет за столом. - Я огляделся. - Да и вообще никого, кроме нас, по-моему, нет.
- Не выдумывай, - отрезал Порш.
- Я и не выдумываю. Сам взгляни.
- Что тут глядеть? Ну, нет... и что?
- Тебе это не кажется странным?
- Нет.
- Совсем?
Порш задумался.
- Ну ладно. Чуть-чуть.
- Чуть-чуть, - вторил я, - а мне это сдается чертовски странным! Как в тупых американских фильмах ужасов. Все исчезли, тишина, пустота, и...
- Хватит! Заговариваешь мне зубы. Не хочешь идти - дело твоё, у меня-то зачем время отнимать? Достал уже со своими фокусами.
Порш замаршировал к лестнице.
- Порш!
- Что еще?
- Чего ты такой упёртый?
Порш обернулся. Красный.
- Я?!
- Ну не я же! Да ты вспомни, когда в последний раз такое было, а?
Он пробурчал что-то невразумительное себе под нос и скрылся из виду. Оставшись без его бдительного надзора, я решил пойти отлить. День складывался паршиво, надо же чем-то улучшить настроение. Черт с ним, пускай Его Величество дуется. Туалет, как уже говорилось, располагался на первом этаже. Еще был учительский на втором, но тот не в счет, ибо ключи от замка имелись только у педагогов. Как по мне, это было непроходимой тупостью. Большая часть учеников и преподавателей занимались на втором и третьем этажах. Пока добежишь с самой верхушки, уже не надо будет. Всё в штаны сделаешь и еще спасибо скажешь, если в этот миг никого рядом не будет, чтобы запечатлеть для истории школы твой позор на камеру мобильного телефона. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

Внутри туалет обустраивали те же идиоты, что придумали расположить его в этом помещении. Кабинок не было. Их заменяли перегородки, облицованные кафельной плиткой. Любой желающий мог беспрепятственно понаблюдать, какого цвета дерьмо из вас прёт. К тому же, в окне была брешь, сквозь которую зимой вам в анус задувал штормовой ветер, превращая гениталии в сосульки за считанные секунды. В общем, если вы являетесь любителем экстремальных ощущений, не стоит тратить деньги и время на прыжки с парашютом, скалолазание и встречу в пьяном виде с родной милицией, - просто посетите наш туалет, и вы не забудете это до конца вашей жизни.

Слава Богу, меня прижало по-маленькому. По-большому я старался ходить дома, дабы не подвергать риску своё здоровье и жизнь. Я расстегнул ширинку, вытащил "пипеньчик", прицелился. Воняло тут, как в морге с неработающими холодильными камерами, отчего я почти задыхался. Струя не шла. Случалось это повсеместно, что дома, что в общественных нужниках, так что ничего не оставалось, как обождать. Ускорить процесс могли лишь две вещи: мамины напевы из далёкого детства, эти её заманчивые "пись-пись-пись", либо звук льющейся воды. "Пись-пись-пись" я мог обеспечить себе сам, но почему-то сие заклинание действовало эффективнее в исполнении мамы. Звук льющейся воды можно было создать струей из открытого крана, но идти к нему со спущенными штанами мне было лень. Зато в разбитое окно доносились матюки со спортивной площадки, и их я слышал хорошо.

Стоп.

Матюки?

Со спортивной площадки?

Когда мы с Поршем проходили мимо спортивной площадки, там никого не было. Кто же тогда кричал сейчас?

"Бог мой - да кто угодно!" - подсказал мозг.

Нет. Такой ответ меня не устраивал. Конечно, я допускал, что во время нашего отсутствия туда пришла погонять мяч местная ребятня. Но, черт возьми, ТАМ НИКОГО НЕ БЫЛО!!!

Окно было большое, почти во всю стену, стекло толстое и матовое. Люди сквозь него выглядели, как в тумане. Снаружи его защищала металлическая решетка, однако кто-то все равно ухитрился выбить в стекле толщиной с кирпич дырку.

Я взобрался на подоконник. Чтобы заглянуть в отверстие хоть краешком глаза, мне пришлось встать на кончики пальцев, как балерина. Вышло неплохо, скажу я вам. Я даже подумал, а не податься ли мне в оперный театр, когда услышал: "Саня, бля, скорее!" Это было всё, что я услышал, поскольку ровно в тот момент, когда мой глаз уловил визуальный образ спортивной площадки, голоса исчезли.

Площадка была пуста.

Лёгкий укол адреналина в сердце заставил пошатнуться. Блин! Как говорила моя бабушка, плохие мальчики плохо кончают. Раньше слово "кончают" в этой присказке вызывало у меня смущение, но теперь до меня дошел глубинный смысл её, и я более не смущался. Судя по многочисленным отзывам учителей и одноклассников, я таки был этим "плохим мальчиком", и вот доигрался до галлюцинаций. Этого мне только не хватало.

"Галлюцинации не бывают такими реальными", - подумал я.

И правда. Я четко слышал чьи-то голоса. Кто-то там был, и этот кто-то считал, что "Саня", хотя он и "бля", должен поторопиться. И потом, собственно говоря, с чего бы они у меня возникли, галлюцинации? На какой почве? Так не бывает. Я прав?

Я дёрнулся и чуть не упал с подоконника. По спине пробежал неприятный холодок, словно кто-то провел по коже лезвием бритвы. Я спрыгнул, ибо дальнейшее пребывание в позе балерины было чревато последствиями: я либо упал бы и поломал позвоночник, либо купил пуанты и записался в балетный кружок. И первое, и второе мне было не нужно.
Надо найти Порша и рассказать ему обо всём. Поджарьте мою задницу на сковородке, если тут не происходит нечто странное. Я чуял это, как запах потных носков.

Я сделал шаг и понял, что так и не справил нужду. Более того, я забыл засунуть обратно свой аппарат. Я рассмеялся. Тихо. Как псих. Чтобы никто не услышал, несмотря на тот факт, что я знал: тут нет ни одной живой души. Я засунул орган обратно, обреченно вздохнув. Вышел в коридор и поднялся по лестнице на второй этаж. Ботинки мои громко топали по паркету, словно в школе завелся великан. Эхо разносилось по всему коридору, и мне представилось, что коридор этот бесконечен, и я никогда уже не покину его мрачные стены. Тишина стояла такая, что малейший шорох становился грохотом сталелитейного завода. Она давила на уши, как пресс. Мне хотелось скорее отыскать Порша и уйти отсюда. Плевать на всё. Ниночка, Ариадночка, директриса, кого-то волнует, что они скажут? Меня - нет. Кончики пальцев рук и ног обмёрзли, желудок превратился в морозильную камеру, а изо рта, казалось, вырывались облачка пара. Меня знобило. К черту Ниночку! На хрен Ариадночку! В задницу ВСЮ ШКОЛУ! Я ухожу!

- Порш? - позвал я. Знаю, что тупо, но звук собственного голоса успокаивал и не давал думать. Не давал впустить в голову дурацкие, бредовые идеи. - Порш? Нам надо валить отсюда. Чем раньше, тем лучше. Ты, конечно, думаешь, что опять шучу, но сейчас я серьёзен, как никогда. Валить! Немедленно! - Кому я это всё говорю? - Если ты до сих пор не заметил, тут что-то происходит. - Это было не совсем верно: в том-то и дело, что не происходило НИЧЕГО. Я шел по коридору, зажав сморщенный кулёк. Я видел, что в коридоре пусто, но надеялся, что он меня слышит. Может, прячется где-нибудь за углом, собираясь разыграть меня в отместку за мои шуточки. Или зашел в один из классов. - Порш, мать твою! Где ты есть? Я сейчас свалю отсюда сам, и можешь дуться, пока не лопнет прямая кишка!

Никто не отозвался.

"Химические элементы..."

Я аж подпрыгнул. Слова эти прозвучали лишь у меня в голове, но ощущение было такое, словно кто-то тихонько подкрался сзади и гаркнул это в ухо. Я даже легко определил, кому принадлежит голос. Ариадна Николаевна - наш "горячеобожаемый" преподаватель химии. Во всём классе ее любили два человека: Наташа Крыско и Таня Пархоменко. Обе были отличницами, обе активно лизали зады всем педагогам, в надежде окончить школу с гребаным красным дипломом, который они потом смогут повесить на стенку и любоваться им до конца жизни, а, когда надоест, отлично подтереть свою ухоженную задницу. Против Крыско я ничего не имел. Ну, разве что её чрезмерное желание отличиться малость раздражало, в остальном она была куда получше многих моих одноклассников. А вот Пархоменко я без всяких зазрений совести могу назвать отменной сукой, в чем со мной согласится даже Порш. Но о чем это я? Ах да, Ариадна Николаевна. Что до неё, то эта сладкая парочка "Твикс" и рядом не стояла. В плане говнистости с ней могли сравниться лишь Ниночка и директриса Виолета Осиповна Мерзашвилли. Отрежьте мне копчик, если это не так.

Химические элементы. И что? Что это значит?

Словно отвечая на мой вопрос, в мозгу зазвучало продолжение монолога: "Химические элементы, - повторила миниатюрная Ариадна Николаевна, встроенная в мою голову, - мы все из них состоим. Каждый из нас - это своего рода химический элемент. В сумме все элементы составляют одно целое. Это как собирать пазлы. - Когда это она несла такую чушь? Не помню. На прошлом уроке? Нет. На позапрошлом? Тоже нет. Тогда когда? - Если не хватает одного пазла, то что выходит? - Класс молчит. - Правильно. Выходит, что картина неполная. Недостаёт элементов. ДВУХ химических элементов".

Речь оборвалась, точно сигнал радиостанции. Я еще раз прокрутил в мозгу последние предложения. "Недостает элементов. ДВУХ химических элементов". Вот этого я не понял вообще. Почему двух? Кому недостаёт? Она сказала двух, или мне послышалось? Нет, сказала. Ошибки быть не может. Но я недоумевал, почему именно двух? Откуда этот бред, как он попал в мою голову, и что это значит?
Ладно. Оставим это на потом. Сейчас все равно некогда вникать в сигналы из параллельных миров, или что там это было.

Кабинет химии находился на третьем этаже. Туда я и направился. Порш, наверное, уже там, подумал я и поднялся по лестнице в новый коридор. Когда я обогнул стенку и зашагал в левое крыло, он стоял напротив кабинета, то ли слушая, что происходит за дверью, то ли просто изучаю свежую окраску.

- Порш!
Он подпрыгнул на месте, как я минутой раньше, и затравлено зыркнул на меня. Потом приложил указательный палец к губам и цыкнул.
- Ты чего? - не понял я.
- Тихо ты, - шепнул Порш.
- Что там такое?
- Ничего.
Я подошел к нему. Прислушался. И в самом деле - ничего. Тишина.
- По-моему, там никого нет, - сказал Порш.
- По-моему, в этой школе вообще никого нет, - сказал я. - Так и будем стоять?
- А что ты предлагаешь?
- Давай войдём.
- Мы? Туда?
- Да, а что? Наконец узнаем, в чем тут дело.
- А если...
- Что?
- Ничего.
- Тогда пошли.
- Пошли. Ты первый.
- Ты чего? Боишься?
- Ничего я не боюсь. Просто, если Ариадночка будет орать, то пускай на тебя первого. Все-таки ты виноват.
- Ой-ой-ой. - Когда надо, Порш умел съезжать с темы. Хитрюга. Я дёрнул дверь на себя и та со скрипом открылась. Я вошел сразу, без лишних раздумий. Внутри было холодно. Словно это не класс, где парилось как минимум двадцать пять человек, а огромный рефрижератор. Окутавший меня холод я запомнил лучше всего. Остальное казалось нереальным, иллюзией, оптическим обманом. Это была очередная галлюцинация, и на сей раз действительно ужасная. Все сидели на своих местах. Ученики за партами, разложив книги и письменные принадлежности, Ариадна Николаевна за учительским столом. Они сидели неподвижно, выпрямив спины и закрыв глаза. Класс словно погрузился в массовый сон. Но запах - едкий, тяжелый, удушливый смрад тлеющей плоти, вонь покинутых жизнью тел - выдавал в них мертвецов. Безусловно, они были мертвы. Они гнили изнутри, как червивое яблоко, и я не мог не заметить еще одну деталь, которая заставляла усомниться в здравости собственного рассудка: все до единого были обнажены. Вместо обычного урока химии мы попали на жуткий и в одночасье скучный спектакль трупов, усаженных за парты. Режиссер-извращенец счел, что его постановка будет иметь больший успех и скандальную известность, если он оголит мертвецов. И он не прогадал: у меня едва не подкосились ноги. Хотелось кричать, бежать прочь, но ужас от увиденного парализовал. Я не мог и слова вымолвить, не то что двигаться. Порш, похоже, тоже.

Глаза Ариадны Николаевны, скованные смертью, распахнулись. В них забрезжила жизнь. Белые, как рыбье брюшко, они безумно завращались в глазницах, отыскивая нас. В них была пустота, но пустота разумная. Пустота хотела знать, жаждала понимать, где мы стоим. И она нашла нас. Когда её взгляд уткнулся в меня, сердце моё пронзила ледяная иголка. Ариадна Николаевна и раньше походила на ведьму из сказок, но сейчас трансформация закончилась, и сходство было абсолютным. Сухая, выжатая, как тряпка, старушка с копной крашеных каштановых кудряшек. Лицо серое, сморщенное, покрытое коричневыми струпьями, под глазами синяки. Тонкие, извилистые губы намазаны алой помадой, растянуты в ухмылке, оголяющей черные зубы. Некоторые из них золотые, однако, блеск их померк. Кожа дряблая и исполосована морщинами. Груди обвисли, как сдутые воздушные шарики, под мышками разрослись настоящие джунгли, в которых одному Богу известно, что водилось. Впрочем, джунгли эти выглядели ничтожно по сравнению с тем островом волос, что вился на её древней, ни кем не тронутой "киске".

- Если не хватает пазлов, то что выходит? - спросила она неживым, лишенным интонаций голосом.
- Выходит, что картина неполная! - хором ответил класс, который тоже словно очнулся ото сна.
- Верно, - одобрила Ариадна Николаевна. - Недостаёт элементов. ДВУХ химических элементов.
Весь класс, как по команде, уставился на меня и Порша пустыми глазами. Глазами мертвецов. Внезапно я всё понял. Возможно, Порш тоже слышал обрывок воспоминаний о том, чего никогда не было. И, возможно, он также не мог взять в толк, о чем талдычит Ариадна Николаевна, почему не достаёт именно ДВУХ химических элементов. Однако это в прошлом. Теперь всё встало на свои места: химические элементы, которых им недостаёт, это мы. Мы - пазлы, которые надо добавить в картину, чтобы она была завершенной.

- Но если элементы есть, - продолжила Ариадна Николаевна, вставая, - то почему бы нам не произвести некую химическую реакцию, благодаря которой отдельные частицы станут частью единого, большого организма? Я думаю, это нам под силу.

Класс встал из-за парт. Сергей Иваненко... Игорь Дружко... Рома Дивкин... Гриша Невчинский... Татьяна Пархоменко и Наташа Крыско... Братья Перинские (дебилы в последней стадии)... Маша Минькова (о ней шутили, что она "всем катает миньки")... Лена Ивашевская (она была классным изгоем, над ней издевались все кому не лень)...

Список можно продолжать и продолжать. Боже, и это всё ребята, с которыми я учился. Вместе мы писали диктанты, сдавали контрольные и зубрили идиотские стихи. Конечно, я считал их всех стадом недоразвитых приматов, но сейчас был готов расцеловать в задницу каждого, если бы он стал таким придурком, как прежде. Обиднее всего было видеть Вику Дорофееву. Её нагота не вызывала никаких желаний сексуального характера, зато тупой, алчный взгляд зомби вселял страх. Такое вспоминать и рассказывать внукам не захочется.
- Порш, бежим, - промямлил я. Неожиданно у меня прорезался голос: - БЕЖИМ ОТСЮДА ЁБ ТВОЮ МАТЬ К ГРЕБАНОЙ ТЁТЕ В АД!!!

Не без удивления я обнаружил, что вновь владею своим телом. Я снова могу двигать конечностями! Так, наверное, чувствует себя человек, много лет просидевший в инвалидной коляске и внезапно обнаруживший, что самостоятельно может добежать до туалета, когда припёрло. Однако Порш по-прежнему пребывал в оцепенении. Я ударил его кулаком в ухо, и он проснулся.

- А?
- Бежим!
Мы развернулись и сначала не очень быстро пошли по коридору. Мышцы ног словно заново учились работать. Затем постепенно перешли на бег.
- Они... - начал Порш и запнулся, - они...
- Да, - сказал я, - они мертвецы.
- Но как?..
- ****ь, - разозлился я, - может, у них и спросишь?! - Затем, немного успокоившись, добавил: - Давай скорее выбираться отсюда, хорошо?

В классе слышался шум отодвигаемых стульев, шлепки мёртвых ступней по паркету. Толпа голодных трупов вывалилась из кабинета химии и гналась за нами, как свора кошек за двумя перепуганными мышками. Вскоре начали распахиваться двери других кабинетов и оттуда тоже выскакивали толпы голых мертвецов. Мы достигли лестничного пролёта, где, согласно моим опасениям, нас должны были поджидать ученики со второго этажа. Но нет, там никого не было. Похоже, они просыпались очень медленно и начиная с верхних этажей, словно третий был головой, второй туловищем, а первый - ногами.

Я сел на перила и съехал вниз, малость порвав штаны. Порш перепрыгивал через пару ступенек, следуя за мной. Ту же процедуру мы осуществили и на следующем этаже, отчего дырка на моих штанах расширилась. На втором, как мы уже слышали, скапливались ученики и преподаватели, перемешиваясь с прибывающими с третьего. Зато на первом нас ожидал сюрприз, застигнувший обоих врасплох. Дорогу нам преградила библиотекарша. Она была полной дамой в годах, с пышной прической и неизменно надвинутыми на кончик носа гигантскими очками. Она стояла перед нами в позе борца сумо, груди размером с добрый арбуз покачивались. Толстый шар живота нависал над ожиревшим, собранным складками лобком. В отличие от Ариадночки, Галина Сергеевна (так её звали) делала интим-стрижку. По ляжкам змеились фиолетовые варикозные вены, одутловатое бульдожье рыло было сурово, но в пустых глазах плясал огонёк дурного веселья.

- Куда это вы, мальчики, собрались? - спросила она. - У нас тут порядок строгий: берёшь книгу - возвращай вовремя. Иначе последует дисциплинарное наказание. Вы что думали, я шутить с вами буду?
- Какие шутки? - спросил я.
- Какие книги? - спросил Порш. - Мы ничего не брали!

Выглядело это нелепо: двое здоровых бугаев плаксивыми голосами отчитываются перед мёртвой женщиной в том, что не брали у нее книг. Я даже на мгновенье улыбнулся.

- Ложь - это самый скверный человеческий грех! - запротестовала библиотекарша. - Если я сказала "брали", значит, брали!

По лестнице к нам спускались толпы вожделеющих личного знакомства поклонников. Все они хотели потрогать нас, понюхать, облизать. Все они хотели укусить нас. Ощутить вкус нашего мяса в своих разлагающихся, гнилых ртах.

- Уйди с дороги, сука, - сказал я. Прозвучало это весьма угрожающе, но поверить в искренность угрозы мог лишь тот, кто не видел моего лица в этот момент. - Уйди или убью! - Это было уже совсем смешно.
- Заткнись, сопляк, - ответила любезностью на любезность библиотекарша. - Небось, в штаны наложил? А книги? Кто мне вернет книги? Думаешь, вам это сойдет с рук? Думаешь, я старая  и ничего вам не сделаю? Тогда подумай еще. Сейчас я возьму вас обоих за уши, и мы пойдём к директору. А там...

Она двинулась на нас, как "Титаник". Её пальцы с крашеными в ярко-алый цвет ногтями скрючились, напоминая орлиные лапы, готовые вонзиться в добычу. Верхняя губа задралась вверх, как у волка, обнажая звериный оскал желтых зубов. Она зашипела, точно крыса в потревоженном гнезде, и сделала выпад рукой. Ногти оцарапали мне щеку, оставив три багровые полосы. Раны были неглубокие, но тем не менее я ощутил жгучую боль.

Курва! Не хватало еще подцепить какую-нибудь заразу. Я подался назад и с размаху дал ей кульком по голове. Книг я навалил много, поэтому кулек стал веским аргументом в нашей милой беседе. Удар отрезвил старую шлюху. Очки перекосились, а на щеке засиял розовый оттиск книг. Порш стоял, как истукан, молча наблюдая за происходящим. Он все еще не верил, что это происходит на самом деле, что можно вот так вот стукнуть библиотекаршу по лицу, потому что она хочет отвести тебя к директору.

На лестничной площадке сгрудилось стадо учеников. Они спускались вниз. За нами. У парней туда-сюда болтались концы, у девчонок - груди. Учителя, вкрапленные в стадо, как вожаки стаи, тоже демонстрировали свои гениталии, менее привлекательные, но более крупные. У физрука, который мчался впереди всех, будто боясь, что девушки догонят его и надают под зад за все разы, когда он безнаказанно лапал их, даже встал, хотя уразуметь, как это возможно, учитывая то, что его половой орган мёртв, казалось чем-то невероятным. Видимо, и после смерти наш физрук не утратил боевой задор.

Однако Порш начинал меня бесить. Я прикладывал все мыслимые усилия, чтобы выбраться из этого террариума, а он стоял и пялился на сиськи.

- Порш, чтоб ты сдох, помоги же мне! - завопил я.

Не знаю, что с ним случилось, но он вернулся на нашу планету и включился в дело. Не дожидаясь, пока старуха оклемается, я пнул её ногой в живот и поддал еще кульком по голове. Левая линза очков треснула и разлетелась вдребезги. Несколько осколков вонзились в щеку и нос. Порш ударил её кулаком в сиську и отвесил пинка по жирной библиотекарской заднице, отправив в нокаут. Старуха впечаталсь мордой в стенку, расплющив остатки очков. Мы проскочили мимо её распластавшейся туши, пнув по разу ногой, так, для мелкого садистского удовлетворения.

Второй неприятный сюрприз ожидал нас у входа: двери, распахнутые когда мы пришли, теперь были заперты. Возвращаться за ключом было поздно, да и кто знает, у кого он сейчас находится. Поэтому, миновав библиотеку, мы побежали в коридор, ведущий к кабинету медсестры. Если там никого нет, может быть, удастся выбраться через окно. Если есть, то нужно пробраться в спортзал - это последняя возможность спастись. Коридор был без окон, поэтому тёмный. И еще - длинный. Во мраке его закоулков вполне могла скрыться медсестра, одержимая звериным голодом. Возможно, она, подобно библиотекарше, даже захочет чего-то от нас, к примеру, сделать прививку. О да, я не сомневаюсь, что захочет.

Мы свернули направо, затем налево. Первая дверь - её кабинет, и мы видели его отлично, поскольку сквозь щели дверного проёма пробивался белесый дневной свет. Но дверь, как оказалось, была заперта. Чертова медсестра, по-видимому, не вышла на работу, сохранив таким образом свою жизнь и подставив под угрозу нашу. Клятва Гиппократа в наше время ничего не значит.

- В спортзал, - скомандовал я. Поскольку Валерий Иванович (физрук) был далеко позади нас, уж он-то на работу вышел точно и нигде не прятался.
- Вон! - сказал Порш, счастливый как никогда. - Видишь свет в проёме?
- Вижу, не кричи.

Мы забежали в спортзал. Это было просторное помещение с высоким потолком, выкрашенное во все цвета радуги. Я начинал подозревать, что в школе орудовала целая банда строителей-идиотов. Стены синие, пол коричневый с желтым кругом посередине, потолок зеленый. В конце зала висело баскетбольное кольцо, сбоку от которого высились шведские стенки. Гантели, маты, козлы, мячи и прочая ерунда лежали у входа, бережно сложенные под турникетами.

Между нами будто установилась некая промежуточная телепатическая связь, поэтому Порш знал, что нужно делать и не задавал глупых вопросов. Слева от входа было две двери - женская и мужская раздевалки. В женской окон не было, а вот в мужской одно имелось. Причем, если мне не изменяет память, это было единственное окно на первом этаже не защищенное решеткой. После уроков двери раздевалок запирались, однако сейчас было еще учебное время, и я надеялся, что физрук не обладал даром предвидения, если забыл запереть даже входные.

Я взял гантель поувесистей, Порш - легче, но две. Где-то в начале коридора загремел топот множества ног. Словно татаро-монгольское иго на лошадях, подумал я и сказал:

- Раз, два, три!

Две ноги, обутые в зимние ботинки, обрушились на хлипкую деревянную дверь. Она сорвалась с петель и залетела внутрь. Мы вошли. Стекло было толстым, как в туалете, но, думаю, если то сумели пробить без гантелей, то с этим при помощи трех гантель мы точно управимся. В крайнем случае, в запасе лежало еще штук десять.

Мы швырнули снаряды и отпрыгнули в сторону от летящих, точно шрапнель, осколков стекла. Я взглянул на окно. Там образовалась выбоина размером с баскетбольный мяч.

- Еще!

Порш быстро побежал в зал и вернулся с добавкой. Мы повторили залп, и на этот раз отверстие увеличилось до размеров канализационного люка. Времени на расширение не было. Кое-как оббив углы, я высунул голову на улицу. Самый чудесный воздух, что я когда-либо вдыхал! Вот что я вам скажу.

Толпа голодных зомби была уже возле кабинета медсестры, так мне, во всяком случае, представлялось. Теперь мы отчетливо слышали шлепки голых пяток по линолеуму и шорох передвигающихся тел. Сквозняк из коридора донёс до наших носов смрад тухлого мяса  и навоза. Навоза, который словно весь день держали на палящем солнце.
Я выкинул свой кулёк на улицу и полез в дыру. Голова и плечи пролезли без проблем, а вот корпус протискивался с напрягом. Одежда застревала, цеплялась за зазубрины и с треском рвалась. Как бы это ни было смешно, я сам себе напомнил Винни-Пуха, оказавшегося почти в аналогичной ситуации. Только за ним никто не гнался и не хотел съесть.

- Порш, подтолкни!

Я не видел его лица, однако, надеюсь, он не смеялся.
Порш подтолкнул меня то ли ногой, то ли рукой в зад. Наверное, все-таки ногой. Эффект последовал незамедлительно - я вывалился на асфальт в порванной и изодранной в клочья куртке, зато наконец-то мог взглянуть на школу снаружи. В окне возникла голова Порша. Он вылез гораздо быстрее меня и без затруднений, точно помазанный скользким жиром. Встал, отряхнулся. Посмотрел по сторонам.

- Блин, я портфель забыл!
- Давай вернёмся, - предложил я, вставая и стряхивая осколки и пыль с одежды. - Мне лично там даже понравилось.
- Не, что-то не хочется. Лень через окно обратно лезть. Идём отсюда скорее.
Спортзал заполнялся существами из фильма "Ночь оживших мертвецов", а мы с Поршем делали ноги. Так быстро я еще никогда не бегал, и уже, наверное, не побегаю. Через спортплощадку мы добрались к жилым домам, а там перешли на более спокойный шаг. Школа осталась позади. На прощанье я оглянулся и увидел в разбитом окне клыкастые морды тварей, которые когда-то были людьми. Они скалились и рычали. Они тянулись к нам, но не могли достать.

- Как по-твоему, они пойдут за нами? - спросил Порш.
- Не знаю, - сказал я. - После того, что я сегодня увидел, я уже ни в чем не могу быть уверен. - Мы шли по Воробьева обратно ко мне домой. Порш ежеминутно оборачивался и искал взглядом хоть малейший признак присутствия "искажения" реальности, но все было как обычно: по трассе гоняли машины, в парке играли дети, а возле наливайки собралось несколько страдальцев с трясущимися руками, желающих опохмелиться. Когда он повернулся и посмотрел на меня, будто ожидая подтверждения, я сказал: - Может быть, они выберутся оттуда и начнут нападать на прохожих, захватят город, и вскоре мы будем убегать по полупустым улицам от армии живых трупов. А может, это все бред больного воображения, который нам с тобой привиделся, потому что мы на самом деле двое сбежавших пациента дурдома. Это мне неизвестно. Но одно я знаю точно: школа - это отстой!

7 марта - 29 марта, 2005 года.