Случайная встреча. Фрикер - Е. Немилостева, Тема 9

- Он простит! Он обязательно тебя простит!- без конца повторяла девчонка и все тянула меня за руку. Если честно, она уже начинала действовать мне на нервы.
- Отстань, а?- буркнул я, со злостью одергивая руку,- Что прощать?- процедил я сквозь зубы, наклоняясь к ней,- думаешь, я один такой? Ты вокруг смотрела? Все лгут! Все воруют! Куда ни плюнь - попадешь во взяточника и коррупционера.  Что ж, ты из всех них меня выбрала, чтобы поучать? Я такой же, как все! Нечего прощать! Мир такой!
Она яростно замотала головой. Будто от интенсивности этого движения что-то могло измениться в мире. Впрочем, она, кажется, верила, что в мире больше белого, чем черного. И впрочем, она права – по мне, так моя жизнь - белая. Ну и что такого, что я ворую? Я забираю у людей лишнее, граблю только богатых. Правда, до Робин Гуда я немножко не дотянул, я тратил деньги на себя.
- Ну и зачем ты на мою голову такая упала?
- Какая?- в ее глазах блеснуло неподдельное любопытство.
- С нежным чувством справедливости,- хмыкнул я,- только, Сонь, в мире правит другая справедливость. Жизнь любит не того, кто добрее…
- Не говори больше ничего!- перебила меня она,- я не хочу тебя слушать! Я ухожу!
Она и правда развернулась и пошла прочь.
- Да подожди ты, Соня!- я догнал ее уже в конце площади и, схватив за руку, развернул к себе,- куда ты пойдешь?
- Домой,- тихо пробормотала она.
- У тебя нет дома,- достаточно грубо напомнил ей я.
- Ничего, мне Бог поможет.
- Глупая ты Сонька, Он тебе уже помог, когда со мной столкнул. Я ведь тебя теперь не брошу. Будешь мне младшей сестренкой и семьей, которой у меня никогда не было. Согласна?
Она посмотрела на меня снизу вверх и очень тихо проговорила.
- Ты мне очень понравился, только я не могу остаться с тобой. Ты вор.
- Я фрикер, а не вор,- непонятно зачем брякнул я.
Я, может быть, надеялся, что фрикер для нее будет не столь страшно звучать, нежели «вор»? Или в ту минуту я вдруг захотел (действительно захотел) быть лучше, чем есть на самом деле? Не знаю, но я ударил по слову «фрикер», и замял слово «вор».
- Как угодно называй. Ты должен перестать обманывать людей.
- Да? И на что в таком случае мы будем жить? И только не надо говорить, что Бог поможет, Может Он и помогает другим, только не таким как я, или как ты! Я ведь не всегда был таким. Когда-то я верил. Но мир оттолкнул меня. И я стал воровать. Воровал, сначала кошельки и сумки, а уже после стал фрикером. И знаешь, это ремесло лучше всего,- я вздохнул и добавил,- мир сделал меня таким.
- У человека всегда есть выбор. Ты сам выбрал такую жизнь,- возразила она.
В ее голосе я не услышал привычного для всех пренебрежения или враждебности. В ее голосе звучала жалость, больше - нежность. Чувства, запредельные для маленького мирка, в котором я обитал все это время. Весь мой мир болтался между домом, где одновременно я работал, казино, где я проматывал деньги, и борделем, куда я заходил отдохнуть. Все это стало до того неизменным за долгие годы, что даже поход по городу в противоположную от этой клоаки сторону рассматривался мной как нечто экстраординарное.
Сегодня был один из немногих дней, именуемых мной громко и пафосно - «выход в свет». Я гулял по рынку, покупая нужные для работы мелочи, потом проходился по набережной, проветривая голову, и возвращался обратно, в свой ад.
Соню я встретил у выхода рынка. Она сидела на земле, на тонкой картонке. Перед ней стояла коробка, куда прохожие редко бросали не звонкую монету.
У меня защемило в груди. И я подошел к ней. Она напомнила мне мою сестру, которую я никогда не видел. Я не мог пройти мимо.
Ее звали Соня, и она жила на улице. И я позвал ее жить к себе. (Я и сам себя не узнавал в ту минуту, честное слово).
А она согласилась. И что-то случилось со мной. Я рассказал ей все. Впервые в жизни я рассказывал о себе. Соня слушала и кивала головой.
Она жалела меня! Меня, которого не за что жалеть! Меня, погрязшего в своей лжи!
Ме-ня.
Потом она стала говорить о своем Боге. Когда-то и в детском доме, мне об этом Боге рассказывала воспитательница. Ей я верил. Только потом разуверился.
Сонины излияния я почти не слушал.
Она так хотела, чтобы я пошел с ней в храм, получать прощение и искупление своих грехов! Как наивно, Соня, как глупо!
Я слишком в этом всем с головою закопан, чтобы меня можно было откопать и простить.

Это создание стояло теперь передо мной, в своем драном платье и короткой курточке, нервно сжимая пакет со всем своим скудным имуществом и ее пронзительные добрые, невинные, зеленые глаза наполнялись слезами.
«О чем ты плачешь колокол?
Я плачу о тебе…»- подумалось мне в ту секунду.
Бред…

Я спросил, первое, что пришло на ум, лишь бы не молчать.
- Сколько тебе лет, Соня?
- Тринадцать.
- Как много… и как мало,- покачал головой я,- что ж, мы расходимся с тобой на этом перекрестке, Соня. Я думаю, не стоит давать тебе моих ворованных денег, ты ведь не возьмешь? Не получилось мне сделать доброе дело, и взять жить к себе. Слишком большую цену ты попросила. Я не в силах измениться.
- Ты изменишься!- горячо возразила она и пожала мне руку.- Не сейчас. Не сегодня. Но изменишься. Тогда попроси прощение. И Он простит. Тебе станет легче, и ты сможешь жить. А сейчас прощай. Спасибо, что не прошел мимо. Ты еще жив, помни.
Она развернулась и прежде, чем я успел что-то сказать, скрылась в подъехавшем троллейбусе.
Я остался стоять с закрытым ртом и открытой душой. Ясно ощущая, как внутри колотится еще живое сердце.
Кто ты, Соня?
Зеленые чистые глаза, мелькнувшие в болоте моей жизни. Холодная ручка, на секунду очутившаяся в моей грязной от воровства руке.
Зачем ты, Соня?
***

По заснеженной улице на работу спешил сторож. Он немного прихрамывал на левую ногу. Его походка была неуверенной. Он много раз уже проходил здесь мимо этой старой церкви, и каждый раз здесь его шаг замедлялся.
Что-то изнутри толкало его зайти. Но он одергивал себя: не так одет, не те мысли в голове, и что скажут те, кто внутри, когда он зайдет. Ведь они же так часто видели его валяющегося пьяным возле рынка.
«Не сегодня!»- решал он и спешил на работу.
Сегодня он тоже остановился возле ворот. Служба уже кончилась, люди выходили из церкви. После всех вышла одна женщина в темном платке.
И человек вздрогнул.
- Соня!- закричал он и бросился к ней,- Соня, это ты?
- Матушка, Софья Дмитриевна она,- с укором посмотрели на него старушки.
Но он их не слышал. Он стоял напротив нее и никак не мог поверить, что это она.
- Так Он помог тебе, да?- запинаясь, пробормотал он,- и ты теперь матушка? И ты теперь счастлива?
- Да... А я помню тебя, фрикер,- улыбнулась Соня и пожала его руку.  Ее рука как тогда была холодной.
- Больше не фрикер…
Он покосился на дверь храма за ее спиной.
- А можно зайти?...  П-погреться?