Господи, почему казнишь, не милуешь?

        Біле з неба листя
Укрило ліс.
               Майк Йогансен.

Прозора така річка. Видно все на дні…
…Колись в дитинстві бачив, тепер – вві сні…
                Іван Драч

…немедленно уничтожить.
                Владимир Ульянов(Ленин).

І тихо плаче віолончель.
                Богдан Чепурко


          Первым дорогу сюда узнал Мишка Рыжый из третьей группы. Он тогда сбежал с занятий и чтобы не попасть на глаза мастера, ушел подальше от учебного корпуса и незаметно для себя забрел в карьер, куда «придурок» из ссыльных возил трупы.
          В тот день стоял приличный мороз. Щипало щеки и уши, приходилось все время растирать их, а изо рта  вырывался такой густой пар, как у той захудалой клячи, которая как раз шкандыбала мимо Мишки. И он пошел следом.
          Видал, как «придурок» сбрасывал трупы с телеги в яму. Не сильно с ними церемонился. Одного потянул за ногу, скинул с телеги, голова запрыгала по снегу, подскакивая, потом ногой толкнул в синий бок, сваливая вниз.
          Когда очистил телегу, сел на нее и уехал. Мишка подождал, пока «придурок» не скрылся за пригорком и осторожно приблизился к краю ямы. Внизу в беспорядке лежали голые трупы. Один, совсем молоденький, пытливо уставился в небо, в последний  раз разгадывая будущее.
           И тут у Мишки возникла блестящая идея. А, что, если их расставить по дороге? То-то испугается «придурок»!
            Он даже вознамерился тут же исполнить задуманное, но сразу сообразил, что один здесь не управится. И заспешил в «бурсу» за подмогою.
Двое согласились сразу, Венька Молоствов и Гришка Белодумов, а вот четвертого, Сашку Зеленого, уговаривали долго.
- Не пойду, боюсь! – говорил он, испуганно тараща на них свои изумрудные глаза. Так и не согласился. Пошли втроем, хотя тоже побаивались.
От первоначальной идеи пришлось отказаться. Не рассчитали свои силы. Пока дотянули до дороги первый труп, очень устали. Выбрали невысокого мужика, закрытые глаза, впалая грудь, кривые ноги, поставили слева от дороги.
Мишка сбегал на пригорок и крикнул оттуда, что хорошо смотрится. Подперли сзади мужичонку снегом, утрамбовали, целую зиму простоит, решили.
Взялись за второго. Молоденького, он сверху всех лежал. Когда поставили напротив мужика, испугались, молоденький смотрел на них.
- Ребята, где я? – спросил удивленно. Они бросили все и побежали, наверху, на пригорке оглянулись. Тот стоял, повернув голову в их сторону.
Быстрее кинулись прочь, как бы не пошел за ними следом. В «бурсе», понятное дело, никому не сказали, а Сашка Зеленый их сам обходил. Не хотел с ними связываться.
«Придурок» после обеда вновь повез телегу, полную трупов, и когда подъехал вплотную к яме и увидел тех, двоих, то чуть не умер со страха.
Молоденький пересек дорогу и старался высвободить кривоногого мужичонку из-под  снега.
«Придурок» не стал ждать, пока они его заметят и бросился назад в лагерь, к людям. Когда он вернулся с подмогой, то тех двоих на дороге уже не было. Следы вели куда-то в тундру. Ступали след в след, казалось, что прошел один человек, высокий и грузный.
Посмеялись над «придурком», меньше пей. Здесь и в одежде дуба можно дать, не то что голым. Ушли к себе, а «придурку» пригрозили, если, паря, будешь дурака валять, переведем в зону.
А ночью те, двое, пришли к фэзэушникам. Постучали в окно, Мишка выглянул и от неожиданности чуть не разбил лбом стекло. Под лампочкой, которая скупо бросала свет в темень, стояли мужичок с молоденьким, смотрели на него, Мишку.
Чтобы откупиться, отдали теплую одежду, какая была у них. Потом родители Веньки и Гришки выплачивали стоимость. У Мишки родителей не было. Сирота. Больно отодрал за уши мастер.
Никому не сказали про тех, двоих, все равно бы никто не поверил.
Поезд с Воркуты на Печору уходил ранним утром, когда все еще спали. Поэтому никто не увидел, как две серые тени прокрались к последнему вагону. Скрипнула дверь, пропуская их. Заспавший проводник выглянул из служебного купе. Дохнуло холодом из тамбура, но дверь закрыта, наверное, показалось. И вправду, кто здесь может быть?
Когда началась война, Мишке стукнуло уже восемнадцать, пошел добровольцем на фронт. Счастливо воевал, ни одна вражеская пуля не зацепила.
Уже в сорок четвертом на Украине долго брали одно местечко, с чудным названием – Мурованные Колодязи, после чего командование дало им неделю отдыха.
Мишка вместе с остальными разведчиками остановился в крайней хате, уцелела, ни немцы, ни наши ее не разбили.
На второй день, от нечего делать, стал рассматривать фотографии, что висели у хозяйки в углу, под иконами.
Бросило  в жар, на одной из них узнал того, молоденького. Так же пытливо смотрел на Мишку, как тогда на дороге, у ямы.
- Кто это? – спросил у хозяйки, тридцатилетней молодицы, муж где-то на фронте, жив ли?
- А це наш вчитель, молоденький такий, -выдохнула она и перекрестилась, - тільки приїхав до нас працювати і в першу ж ніч забрали. Навіть не встигли спитати, як його звуть.
Мишка молчал, сглатывая набежавшую слюну, сказать ему было нечего.
За стеной кто-то из солдат тронул струны скрипки, оставленной здесь учителем.
Жалобно всплакнула она:
- Господи, за что казнишь, не милуешь?
Господи, за что казнишь, не милуешь?