Сбывшееся ожидание - глава 65

Таня попыталась отговорить Андрея от похода в Сбарро, но ей вдруг тоже овладело
желание придти туда, занять то же самое место, и пускай какая-нибудь тварь до них
докопается! Живым никто не выберется, будьте покойны! В общественных местах рядом с
Андреем её охватывало радостное возбуждение и ожидание чего-то экстраординарного.
И, надо заметить, что это ожидание не было напрасным – с ними постоянно происходило
что-то необычное. Таня чувствовала себя, как кинозвезда, на которую устремлены все
взгляды – ещё бы, она такая красавишная да ещё с шикарным мужчиной, и сейчас
обязательно произойдёт что-то такое, отчего все просто охуеют.
25 декабря, они добрались до Тверской к одиннадцати – на частнике, с которым Андрей
сторговался на десять тысяч рублей, что было на четыре тысячи дороже, если бы
добирались самолётом. Московские таксисты поездку на расстояние 1000 км оценивают в
три раза дороже, около $1000. А волгоградский водитель за символические триста
пятьдесят долларов довёз аж до центра. Ему, бедняге, не спавшему ночь, ещё выбираться
из этого дурдома. И всего-то за шесть тысяч рублей – примерно столько составит его
чистая прибыль без учёта износа машины.
Для них эта ночь тоже была не сахар – а вы попробуйте провести десять часов на заднем
сиденье «девятки» пусть даже в обнимку с любимым человеком! Слегка покачиваясь с
дороги, они проследовали в кафе, которое считали по праву своим. Для начала по-
хозяйски прошли в уборную, чтобы совершить элементарный туалет, затем вышли в зал,
забили свой столик в центре зала, поставив там на диванчике свои сумки, набрали еды,
расплатились на кассе, и, расположившись за столиком, приступили к неспешному
завтраку.
- Думаешь святой Иосиф всё сделает? – сказала Таня.
Андрей был уверен, что особист не подкачает, поэтому так вольготно себя ощущал. Он бы
не разгуливал по Тверской, а тем более не заявился сюда в кафе с подругой, если бы хоть
капельку сомневался в своей безопасности. Двести тысяч, что были отданы Давиденко –
то была зарплата петербургского офиса, которую Андрей приготовил, чтобы передать
людям через Рената. Новогоднюю зарплату нельзя задерживать, волгоградский офис уже
давно получил всё, что причитается. Для петербуржцев придется что-то придумывать, и
Андрей уже созвонился с Блайвасом, чтобы перезанять у него на несколько дней. Блайвас
может перехватиться у своих московских коллег – всё равно занимать для Босса, заодно
прихватит лишние $7000 и передаст Ренату, чтобы тот раздал сотрудникам. Андрей мог
как угодно злиться на своих людей, опускать и унижать их, но когда речь шла о заранее
оговоренной зарплате – он не мог нарушить своё обещание… если только не расставался
навсегда.
- Если не сделает – я скину с хвоста лишнюю обезьяну, – философски заметил Андрей.
Он находился на подъёме – после ночи, проведенной на подпрыгивающем заднем сиденье
«девятки», приняв на грудь сто грамм виски, в лучах влюбленных взглядов красавицы-
подруги. Его немного повело, но у него были объективные причины покуражиться: перед
новогодними праздниками он закрыл все обязательства перед сотрудниками,
компаньонами, стратегическими контрагентами, а самое главное перед семьёй и…
ближайшим окружением. Никто из тех, кто был ему дорог или очень важен в связи с
коммерческими интересами, не был обижен. Ну разве он не душка после этого?!
- Прошлый раз мы набрали два подноса и не съели, – он помахал кулаками в воздухе,
наглядно демонстрируя, чем был прерван обед.
- Думаешь сегодня удастся всё съесть?
Он оглядел полупустой зал, взглянул на дверь – нет ли поблизости того, кто бы смог
помешать им позавтракать.
- На горизонте чисто.
Всё же трапеза была прервана, правда, на короткое время – позвонил Давиденко.
Справившись, как прошла поездка, он доложил о достигнутых результатах:
- Докладываю, товарищ генерал: следователь Поспелов из Следственного управления при
УВД по Северному административному округу нарисовал крест на пузе, что приостановит
дело. Второе: начальник УВД по САО г. Москвы полковник Алексеев сообщил, что
находяшиеся в его подчинении оперуполномоченные уголовного розыска не
задействованы в розыске гражданина Разгона Андрея Александровича. Поэтому, если
тебя кто-то побеспокоит в Москве или Петербурге – звони, будем разбираться.
Дав полминуты на то, чтобы переварить информацию, Иосиф Григорьевич спросил, будут
ли ещё какие поручения.
- Нет, спасибо, у меня прямо гора с плеч! – сказал Андрей.
- Да, вот еще что! – спохватился Иосиф Григорьевич. – Я тут провёл изыскания, может
тебе пригодится информация: последний раз оперуполномоченному волгоградского Угро
звонили из Москвы по мобильному, абонент находился на улице Тверской в районе
Глинищевского переулка.
У Андрея глаза расширились от удивления – ему что-то говорили, он что-то отвечал, но
всё проходило мимо сознания. Здесь, в этом доме, на первом этаже которого он
находится, плетется заговор.
- … так что, гражданин начальник, работай спокойно, но имей в виду: кто-то по тебе
работает, сорвалось по делу Хмарука, проявится в другом месте. Отдыхай. Ты там где, в
гостинице?
- Да вот, сижу в том самом кафе, караулю новую жертву, – Андрей сделал характерный
жест рукой, будто пытаясь кого-то задушить.
Иосиф Григорьевич рассмеялся – шутка ему понравилась. Ему и в голову не могло
прийти, что Андрей не шутит и вместо отдыха после дороги припёрся в злополучное кафе.
Пожелав друг другу всего наилучшего и поздравив с наступающими праздниками, они
разъединились.
«Винц – скотина! – мысленно выругался Андрей. – Значит так он выключил Вексельберга,
что тот сидит себе спокойненько и заказывает всех подряд, организует уголовные дела».
На него накатился припадок внезапной и бешеной злобы – так, точно Лейзер Вексельберг
воплощал в себе причину той длительной тревоги, которую Андрей испытывал всё это
время, так, точно виновником головных болей и ночных кошмаров был именно жалкий
юристишка, хозяин фирмы «Рубикон», находящейся тремя этажами выше.
Андрей разглядывал свой мобильный телефон, размышляя, кому позвонить – Ренату или
Блайвасу. Повертев в руках трубку, сунул обратно в карман брюк – сначала надо
позавтракать, потом решение само придёт. Самое главное – не идти на поводу у
ненависти.