Я достану тебя и в аду. Глава 1

It beats for you - It bleeds for you
It knows not how it sounds
For it is the drum of drums
It is the song of songs...
Annie Lennox – Love Song for a Vampire

Глава 1.

Согласно данным из каталога легкого стрелкового вооружения, револьвер Taurus M454 Raging Bull имеет калибр .454. Если верить Википедии, патрон этого калибра – усовершенствованный и усиленный вариант патрона Colt .45. В гильзе при выстреле возникает давление в 410 Мпа — а это очень много. Этого хватает, чтобы выбросить из ствола пулю весом в 16 грамм с начальной скоростью почти 600 метров в секунду с энергией более 2700 Дж. Чудовищные цифры. Стоит добавить, что длина ствола M454 Raging Bull равна 214 мм, его вес без патронов 1760 грамм, и он имеет барабан на пять патронов.
В общем, чудовищное, грубое, громоздкое оружие – прекрасный подарок ко дню рождения, не так ли?
Кстати.. В аниме-сериале «Хеллсинг» главный герой Алукард для убийства вампиров и прочей нечисти использует особо удлинённый пистолет «Joshua» с гравировкой Hellsing ARMS, который заряжается разрывными металлическими пулями с серебряным ядром. Калибр пистолета - .454.
Вот такая хрень.

Дождь поглотил Город еще ночью; обрушивавшийся с небес угрюмый предвозвестник Апокалипсиса, он стал истинным правителем, свирепым и деспотичным. В тяжелых тучах не было и намека на просветы; то и дело призрачный свинцовый горизонт вспарывали изломанные вспышки молний. Мутные потоки воды неслись по вымершим улицам, с рокотом низвергаясь в пучины водостоков.
Над Каналом Колонистов стелился холодный серый туман, сквозь который еле виднелись смутные очертания моста Сорока Восьми и Мемориала Гордона; пугающей фата-морганой вырисовывался застывший на вечной своей стоянке мрачный силуэт «Жана Бара», воткнувшего в непроглядную тьму мачты и стволы орудий. По набережной гулял ветер, волоча разбухшие от влаги газетные листы, рвал вымпелы с флагштоков у Мемориала, швырял крупной дробью пригоршни дождя в купола зонтов и лица редких торопливых прохожих...
Ненавижу такие дни. В такие дни мне хочется забиться в какой-нибудь уголок и замотаться до подбородка пледом. Ограничить свое жизненное пространство четырьмя квадратными метрами, плящущим в камине огнём и бокалом подогретого вина со специями. Заполнить это пространство угрюмыми и вязкими My Dying Bride, Anathema и Godflesh. В такие дни мне хочется ничего не хотеть, ничего не делать, просто прижаться к задумчивой и молчаливой Лауре; раствориться в оглушаюше-монотонном грохоте дождя, в холодных запотевших стеклах, в тусклом свете, в лязгающих гитарных риффах, в тепле человека, которого люблю…
Кто-то нетерпеливо и до одури ритмично давил на клаксон, и резкий воющий звук вонзался в уши, раздражая и свербя под черепной коробкой. Я поморщилась.
Пробка была качественной – тромб в городских артериях, извергающий в воздух клубы отработанных газов, нервно выкуриваемых сигарет, жар разгоряченных автомобильных двигателей… Стояли плотно, в три ряда, от проспекта Непокоренных до кольцевой у въезда на мост Сорока Восьми – и виной всему были два таких же серо-стальных, как и всё это раннее утро, колесных броневика «СДВ», перекрывших набережную. Сквозь дождь и туман я различала рядом с броневиками неподвижные фигуры в черных дождевиках и круглых шлемах, и эти фигуры вызывали жутковатые ассоциации – ночь, косой шквальный ливень, рвущие тьму слепящие клинки-лучи прожекторов, смутный ворочающийся грохот, озаряемый алыми вспышками горизонт, мечущиеся люди, лезвия трассирующих очередей…
Это было шесть лет назад — вдоль набережной, укрываясь за деревьями, стояли танки; шел дождь, и один из танков, лязгая и рыча двигателем, ворочался перед мостом, раз за разом раскалывая ночь выстрелами из пушки; бил куда-то в район Четверти, слепо-громоздкий в своей мощи, одетый в имперский гексагональный камуфляж; и вдруг над черной гладью Канала к нему протянулась пылающая полоса, вонзилась в борт, и всё вокруг содрогнулось, когда танк исчез в ослепительной вспышке, и швырнуло вверх и в сторону чёрную обугленную башню, покатилась волна нетерпимого жара, и мы — гражданские, выгнанные имперцами на расчистку набережной от завалов и баррикад — кинулись врассыпную, остальные танки начали расползаться, нацеливая стволы орудий за Канал, и взорвался ещё один, а мгновением позже с неба рухнули, заливая набережную огнём, юркие и стремительные вертолеты корпорации и я, ослепшая и оглохшая, опаленная воцарившимся вокруг адом, прижималась к парапету, тщетно пытаясь закрыться ободранными руками от окружающего кошмара, и кричала, не слыша себя, раздирая криком горло... Меня, контуженную, окровавленную, обезумевшую, вытащили утром из-под обломков плит мостовой, и я цеплялась за солдат в камуфляже, что-то выкрикивая и плача; а за ночь имперцев выбили из Города, и Лаура в голос рыдала у моей больничной койки... Сожжённые «Дротиками» танки  стояли у моста ещё три дня, и за это время с них успели снять на сувениры всё, что только можно было.
По радио невнятно хрипело что-то вроде The Presidents of the United States, потом прорезался неожиданно четкий и по-абсурдному жизнерадостный голос диджея: «… ну вот так, друзья, нам тут обещают еще один прекрасный дождливый денёк, один из последних дней этого лета, так что, почему бы нам не возжелать немного солнца напоследок? Потому Summertime впереди, но перед этим хочу сообщить вам…» Я повернула ручку старомодной магнитолы и в салоне загремели The Pillows.
Чертовски безрадостный день — особенно для чьего-нибудь дня рождения.
Время близилось к восьми. Усталость после бессонной ночи то и дело наваливалась, пытаясь оглушить дремотой мозг, и я вновь и вновь наполняла пластиковый стаканчик горячим кофе из термоса. Да уж... кофе я выпила литра два, не меньше, и предстоял ещё целый день на ногах. The Pillows сменились Оригой. Слева, в кремовой «Рапсодии», солидной и округлой, молодой парень, очень похожий на врача, попыхивал трубкой и неторопливо листал какой-то журнал. Я постукивала ногой по педали газа в ритм «Inner Universe”. Настроение медленно падало в минус-бесконечность. Где-то сзади продолжали нетерпеливо сигналить, потом мимо меня к голове пробки пробежал, прикрываясь от дождя бриф-кейсом, мужчина в белой рубашке. Его галстук панически развевался, подхватываемый ветром. Через некоторое время он понуро пробрел обратно, опустив бриф-кейс – вид у него был донельзя жалкий, и я мимоходом ему посочувствовала. По стеклам текла вода.
Один из броневиков, взревывая двигателем, начал разворачиваться – он пропахал ухоженный газон, смял клумбу, поворочался некоторое время на одном месте, затем замер. Из башенного люка высунулся по пояс человек в чёрном блестящем шлеме и нацелил в сторону противоположного берега бинокль. Не знаю, что он там увидел, но башня броневика медленно навела туда ствол орудия.
Теперь я постукивала ногой по педали тормоза. Парень с трубкой долистал журнал и тыкал стилом в экран мобильника. Броневик был недвижим. Из колонок звучали Area 51.
Мне очень хотелось спать, и накатывалась тупая вялость. Мне очень хотелось побыстрее домой, залезть в душ, а потом в теплую постель. Мне очень хотелось вдавить до упора педаль газа, вывернуть, объезжая грузовики, влево руль и уехать отсюда как можно быстрее. Но ничем хорошим это бы не закончилось — бойцы «СДВ» предпочитали сначала стрелять, а уж потом разбираться, был ли твой труп при жизни «зелёным дьяволом»-смертником с десятью килограммами пластида в багажнике или ихдерганным обывателем, которому не терпится попасть домой. А уж что такое автоматические пушки в башнях этих бронированных коробок, я знала. К примеру, человеческое тело они превращают в кровавый пар – хоронить там уже нечего…
Броневики вновь зарычали двигателями и попятились, освобождая проезд, а потом неспешно двинулись к Площади Свободы. Пробка зашевелилась, на разные лады зашумела моторами, замигала подворотниками, брызнули в разных направлениях ручейки автомобилей. Наконец-то! Проплыли за окном недвижные фигуры в шлемах и накидках,  под которыми короткоствольные штурмовые винтовки, затем регулировщик в светоотражающем жилете, кольцевая развязка перед мостом... Вот остался позади и сам мост; поток автомобилей редел.
Едва стало просторнее, я прибавила до разрешённых шестидесяти. Будь на то моя воля, я прибавила бы и до восьмидесяти, и до ста восьмидесяти, благо моя старушка 959-я позволяла ещё и не такое из себя выжать, но в такой дождь все ползли как черепахи, и меня это раздражало.
Вообще я человек спокойный, но сейчас сказывались накопившаяся усталость, долгое стояние в пробке и ощущение запредельной мощи под капотом, которую так и хотелось выпустить на волю. В самом деле — иметь такой автомобиль и не использовать все его возможности! Эх... несбыточное желание.
Дождь постепенно утихал, становился не таким плотным, в тучах появились разрывы; когда я подъехала к Площади Свободы, где высилась статуя Командора с воздетой к звездам рукой, по лужам уже начинали прыгать лучи утреннего солнца. Странное и красивое зрелище – Город, ещё частично погруженный в сонную темень, укутанный холодным туманом, кое-где ещё таится ночной сумрак, а где-то уже сверкают на траве и листьях леревьев жемчужные капли, зеркала луж, и рассвет поглаживает озябший, умытый дождём асфальт… Две грани двуличного Голода… Две стороны его жизни.
На перекрестке Свободы и Сэйнтс-роуд пришлось остановиться – горел красный. Справа от Сэйнтс-роуд, за неширокой, обсаженной молодыми дубками аллеей, высилось головное здание корпорации «Sun» - величавый гигант из пластика, стекла и железобетона, за громадой которого раскидывался на несколько квадратных километров остальной комплекс «солнечников». В матовых стеклах небоскреба играло пламя солнечных лучей; перед плавно поднимавшимся к центральному входу пандусом застыла в задумчивости Спайдер – в простом светлом платье, она склоняла к плечу голову, сложив за спиной руки. У ног её хрусталем были выложены солнечный диск и орбитальная космическая станция «Вавилон», эмблема корпорации. Видны были группки служащих, которых поглощали двойные раздвижные двери, на корпоративную стоянку и в подземный гараж непрерывно вкатывались автомобили – «сирены», «экс-роуды», «файрбёрды», «сильвервинги» и прочие дорогостоящие и навороченные игрушки... Офисный планктон торопился на работу, 
Чуть дальше, за небоскребом «Sun», отгороженный высокой стеной, располагался госпиталь Святого Патрика – и контраст между ними был поразителен. Мрачный, с маленькими слепыми окнами восьмиэтажный корпус госпиталя – между прочим, бывшая тюрьма строгого режима – и блистающая новизной сорокаэтажная громада... Здание «Sun» отстроили меньше года назад – и непонятно было, почему совет директоров корпорации не смущало наличие столь непрезентабельного соседа. Госпиталь полностью зависел от пожертвований и влачил нищенское существование, умудряясь выживать лишь на скромные подачки от большой пары гигантов «BT Industries» и «СДВ» - «Sun» до помощи госпиталю не опускалась.
Я хмыкнула – было в этом соседстве нечто циничное и неуловимо мрачное. В этом соседстве был виден весь Город – двуличный и лицемерный.
Сворачивая со Свободы к Площади Революции, я невольно задумалась – чем же мы заслужили такой Город, эту бетонную гору лжи, грязи, крови и насилия?.. Большинство его жителей не замечали ничего необычного – но на самом деле... В хитросплетениях улиц и переулков, за блеском небоскребов и нарядных фасадов, в сверкающем море огней и зареве реклам скрывались странные вещи и странные жители, неуловимые потоки тайн и секретов сливались в чудовищной величины реку, реку, чье течение подпитывало Город... Вроде бы – мир давным-давно лишился белых пятен, и над непознанным осталось биться только ученым в колдовской атмосфере лабораторий, в гудении анизотропных ускорителей и термоядерных реакторов, вроде бы – и покорился искусственный интеллект, вот он – в каждом доме, в каждой квартире, в каждом электронном приборе, здоровается с нами по утрам и спрашивает, что мы желаем на завтрак, но между тем... Между тем мы так и не знаем, что таится рядом с нами. Лорд Расселл, помнится, говорил примерно так: «А может, деревья за нашей спиной превращаются в кенгуру?», ну или что-то типа этого. О том, что некоторые деревья таки превращаются, я прекрасно знаю...
Распогодилось окончательно, и не по-осеннему яркое солнце полыхало в лазурной чистоте. Время близилось к десяти, и Город оживал, стряхивая остатки ночных тревог и страхов. Проплыл над головой акулий силуэт вертолета «СДВ» - патруль службы безопасности бдел за порядком. А может быть, полетел на очередное усмирение «зеленых дьяволов», тая в своем бронированном чреве несколько тысяч разрывных снарядов и пару десятков бойцов. У отвратительного своей так называемой едой «МакДональдса» уже выстроилась очередь из автомобилей, водители которых не могли, похоже, жить без ежедневной дозы этой человеческой жвачки.
У станции метро я притормозила, купила букет тюльпанов и сегодняшний «Курьер», и уже возвращалась к машине, когда в кармане куртки заиграл сотовый. Абонент не определялся.
Ну вот. Кажется, вспомнили.
- Накамура Рэй? – сухо даже не спросил, а констатировал молодой женский голос. – С вами говорит оператор Гильдии номер шестнадцать.
- И вам тоже доброе утро, - мрачно сказала я. – Чем обязана?
- Примите вызов – Индустриальная 34...
- Погодите, погодите! – раздраженно сказала я. – Какого черта?! Не собираюсь я...
- На данное время за вами числится задолженность в четыре тысячи двести...
- Ладно, поняла... Что там такое-то?
- Шарлатанство и подделка сертификата практикующего мага, - еще более сухо объяснила оператор. – Надлежит пресечь дальнейшую деятельность, изъять сертификат и взыскать штраф в размере десяти тысяч. Вознаграждение – две с половиной тысячи. Размер вознаграждения будет списан с суммы вашего долга.
Вот черт.
- Давайте адрес, имя, фамилию и все такое. Но сейчас я этим заниматься не буду – только когда появится свободное время! – я попыталась хоть как-то показать свою независимость.
- Да мне вообще плевать, - бесстрастно проинформировала она. – Ваши дела – ваши проблемы. Подробная информация будет прислана в СМС.
Раздались гудки. Я закрыла телефон, убрала его в карман и пошла к машине. Да уж, не в самое подходящее время Гильдия вспомнила о нас… С другой стороны, хорошо, что вспомнила – а то ведь могла и попросту отозвать лицензию, оставив нас вообще без работы. И так-то в последнее время клиент практически не идет, да еще финансовый кризис, затянувшийся на все лето…
Под этой луной все, черт побери, зависит от денег. Возможно, где-то и существует куда более счастливый мир, обитателям которого не пришло в голову устраивать свои взаимоотношения посредством сомнительных бумажек и кружочков из разных металлов, но не здесь точно. Деньги преследуют тебя постоянно, например, посредством женского голоса в твоем телефоне, который весьма некстати напоминает о висящих на тебе долгах… Хорошо хоть, Гильдия практикует цивилизованные способы возвращения своих капиталов.
Что ж, мне все равно нужно было в восточную часть Города, так что я развернулась на перекрестке и неторопливо поехала вдоль Артиллерийского канала.
По радио крутили «Восточную волну», посвященную Сине Ринго. Мне нравилась эта станция – их диджеи каким-то непостижимым образом умудрялись попадать в мое настроение и выкапывали просто чудеснейшие вещи, удивительно соответствовавшие настоящему моменту. Сейчас в воздухе, казалось, звенело нечто прозрачное – словно невидимые хрустальные колокольчики, легкие и тревожащие, окрашенные утренним солнцем в подрагивающую радугу, перекинувшуюся над спокойной темной водой, усыпанной облетевшими багровыми листьями… Призрачный ветер еле шевелил резные кроны деревьев, в подсыхающих лужах плавало сияние, словно туда влили расплавленного золота.
Мне почему-то вспомнилось «Вино из одуванчиков», и я вдруг ощутила его вкус – вкус отлетевшего лета, утренней свежести, запаха осыпанной росой земли… Становилось тепло, и я опустила боковое стекло.
Мне нравились такие минуты – неспешное движение, казалось, останавливало меня, я застывала в этом суматошном, вечно куда-то спешащем мире, выпадала из жизни, оставаясь наедине с собой и своим маленьким островком спокойствия, смотрела из своего тайного окна… Мерный рокот двигателя и темный нуар Сины Ринго гипнотизировали, отрешая от реальности, и хотелось, чтобы это длилось вечно…
Все заканчивается. Нет, скорее, все предельно, как сказал один великий человек. Я выехала на Индустриальную и припарковалась у торгового центра «Конунг» с бездарно-гротескной композицией из дурацкого стилизованного драккара и бородатого мужика в кольчуге и с лицом имбецила, которая горела на огромном световом панно. Мой колдун-мошенник держал свою богадельню неподалеку, но сначала я хотела заглянуть в куда более приятное и интересное заведение.
Об этом магазинчике мало кто знает, и расположен он так, чтобы в него случайно не забрели какие-нибудь скучающие идиоты или дамочки, страдающие шопингом в неизлечимой форме. К его дверям ведет долгий и тернистый путь сквозь подворотни и лабиринты улочек, а в конце пути ждет свой Цербер…
Девятка, конечно же, был там, где ему и полагается быть – на капоте ржавеющего «Понтиака». И занимался он тем же, чем ему и полагается заниматься – сидел, уткнувшись в книжку комиксов «Мир Варкрафта». Книжка всегда была одна и та же – и правое колено у Девятки всегда украшал один и тот же синяк.
- Как дела, здоровяк? – я остановилась перед «Понтиаком» и сунула руки в карманы куртки.
Он, не поднимая глаз от книжки, насторожился и потянулся к набедренному карману своих потрепанных бриджей.
- Старик у себя? – я наблюдала, как его ладонь медленно погружается в карман.
- А тебе какое дело? – он по прежнему не поднимал головы, и я видела только его наголо обритый загорелый череп с девятью вытатуированными зигзагообразными полосками. В левом ухе Девятки висела серьга в форме маленького серебряного котенка.
- Хочу купить кое-что, - я начала доставать правую руку из кармана, и Девятка резко вскинул голову.
Мы действовали одинаково быстро – словно в каком-нибудь боевике, когда герой и злодей одновременно выхватывают пистолеты и целятся друг в друга. Только вот…
- Бах! – сказала я, наставив на него указательный палец.
- Бах! – его черные глаза смеялись поверх его пальца, нацеленного на меня. Он соскочил с капота, засовывая книжку в задний карман – парнишка лет 12-13, в слишком большой футболке с эмблемой клана «Nubs-Killers». Он обошел меня, внимательно разглядывая, наконец, остановился передо мной и потребовал:
- Пропуск!
- Держи, - я протянула ему тайм-карту для игры на городском сервере «LineAge 2». – 40 часов, как положено.
- Ага, - Девятка спрятал карту и вновь уселся на капот, раскрыв книжку.
Я пошла к неприметной двери в конце двора, размышляя – что бы было, если бы я пришла без «пропуска»? Ха, скорее всего, дверь бы не открылась, а Девятка читал бы свою книжку…
Дверь открылась.
Преподобный Исайя сидел за прилавком, забросив ноги на стул «ампир», и смотрел старую запись раллийных автогонок. Когда я вошла, он приглушил звук и посмотрел на меня. Пахло сигарами, сливовой настойкой и благовониями.
Я помахала ему рукой и двинулась вдоль стеллажей.
В помещении с невысоким куполообразным потолком было сухо и царил расслабляющий полусумрак. Выскользнула из прохода мне под ноги небольшая пушистая кошка, потерлась молчаливо о джинсы, выгнула серую спину и вдруг, палкой подняв роскошный хвост, игривыми прыжками поскакала к стойке.Стеллажей, было много, и были они разномастные — хайтековские, новомодные, сверкающие металлом и хромом, побуревшие от старости деревянные, пластиковые, сколоченные из грубых досок... Я пригнулась, чтобы не удариться головой о большое тележное колесо, висевшее под потолком на манер средневековых трактиров. Лампы на колесе не горели — вполне хватало света нескольких ажурных настенных бра. Я прошла ещё немного вглубь и остановилась. Провела пальцем по смотревшим на меня корешкам переплётов и вдохнула запах пыли, кожи, бумаги, клея — спокойный и умиротворённый запах мириадов историй и приключений, мудрости и знаний, страстей и фантазий... Запах книг.
Здесь мне всегда хотелось остаться навеки; неторопливо пролистать каждый том, вчитываясь в случайные фрагменты и ощущая пальцами это непередаваемое чувство книги в руках; чувство прикосновения к словам, к фразам, к мыслям... Сесть на пол, скрестив ноги, и читать днём и ночью. Честное слово, если бы я не стала тем, кем я сейчас являюсь, то наверняка моя работа была бы так или иначе связана с книгами. Хотя... кто его знает? 
Преподобный Исайя занимался книгами. Он их не продавал – продавать ему не позволяла вера; он именно ими занимался. Дружески дарил, выгодно обменивал, равнодушно отдавал… Чаще всего он их менял – на услуги, одежду, продукты и еще кучу самых разных и неожиданных вещей. Если вы придерживались мнения, что книга – лучший подарок, то вам была прямая дорога в заведение преподобного Исайи.
Я такого мнения придерживалась не всегда, но сейчас мне нужен был подарок. Один подарок у меня уже был – револьвер в коробке на пассажирском сиденье, но нужен был еще один. И такой, которого нельзя было найти нигде, кроме как у преподобного.
- Что-нибудь есть интересное? – спросила я. – Ну, вы же знаете, что мне обычно нужно.
Зазвенело, булькнуло, затем стукнула дверца, и преподобный Исайя вышел из-за прилавка со стаканом настойки в руке. В нагрудном кармане его сюртука торчала неплохая «гавана».
- Хочу вас огорчить, - он поправил очки в металлической оправе. – Давненько я не получал ничего экстраординарного. Знаете ли, вы ведь были у меня как раз после последней поставки…
Я некоторым разочарованием пробежала взглядом по корешкам. И откуда только преподобный брал такие книги? Вот пожалуйста: «Наблюдения, опыты и заметки о сущностях материальных и нематериальных», Альберт Великий, второе кёльнское переиздание, или «Pax Incognita» времен Константина Багрянородного, и тут же рядом «Психология искусственного интеллекта» доктора Кендзи Такэды. Мда уж. Но и в самом деле ничего экстраординарного…
- Преподобный, мне очень нужно что-нибудь… этакое. Для подарка. Причем срочно! Сделаю для вас все, что угодно!
Исайя развел руками с опечаленным видом:
- Но и в самом деле сейчас ничего нет, чтобы вас заинтересовало… - он посмотрел на меня. – А, ммм, если не секрет, кому подарок?
- Моей напарнице, - сказала я. – Вы ее знаете. У нее сегодня день рождения.
-  Вот как? – он вздохнул. – Очень, очень жаль…
Вдруг он оживился.
- А не книга подойдет?
- То есть?
- Да понимаете, мне угодила в руки одна занятная вещица… - он неторопливо пошел к прилавку, и я двинулась за ним следом.
Он наклонился, достал что-то из-за кассового аппарата и повернулся ко мне.
В его руках была статуэтка, и ничего подобного я в жизни не видела.
- Странная штука, - сказала я, разглядывая статуэтку.
- Уж чего не отнять, - согласился преподобный. – Вроде бы позднее средневековье… А может, и не позднее. Может быть, вообще не средневековье – я в таких вещах, знаете ли, не очень…
- Не похожа она на средневековую, - усомнилась я. Статуэтка была высотой сантиметров пятнадцать, и изображала сидящую, скрестив ноги, женскую фигуру. Поперек колен лежал двуручный меч с волнистым лезвием. Женщина была одета во что-то вроде миланского доспеха. Голова ее была опущена так, что лица не было видно. Работа была достаточно тонкой – на доспехах были четко видны желобки, а на клинке была какая-то надпись.
- Серебро, - сообщил преподобный и поставил статуэтку на прилавок. – Не очень чистое, с примесями.
- Занятная вещица, - сказала я. – А почему вы решили, что средневековье?
Исайя глотнул из стакана, покатал во рту сливовую настойку, проглотил и, подумав, ответил:
- Ну, человек, от которого она мне досталась, сказал, что это Жанна Д’арк. Я и подумал…
Я посмотрела на статуэтку. В принципе, это могла быть и Жанна Д’арк. Что-то в ней было, в этой фигурке. Я подумала, что эта женщина готовится к чему-то серьезному – к смертельной битве, например. В фигурке чувствовалось напряжение, сосредоточенность, крепко сжатые кулаки лежали на бедрах, гордая спина, расправленные плечи… Да, она мне определенно нравилась; мягкое сияние серебра придавало ей некую таинственность и пленяло своей неброскостью…
- Скорее уж похоже на нынешние фэнтезийные поделки, - неуверенно сказала я. – Но знаете, она мне понравилась! Думаю, отличный будет подарок!
Преподобный просветлел.
- Знаете, я тоже так подумал, - улыбнулся он. – Вам ее завернуть?
- Да, конечно, - я еще немного полюбовалась статуэткой, пока преподобный заворачивал ее в ткань. – Что я вам должна за нее?
Исайя задумался.
- Ну… - медленно сказал он. – Договоримся так – вы, скажем… Поможете мне разобрать книги со следующей партии?
- Конечно, - я улыбнулась ему в ответ. – Вы же знаете, мне и самой это занятие по душе.
- Вот и отлично! Приходите в следующее воскресенье, скажем, после обеда…
Я взяла статуэтку и поспешила уйти – это было еще одним негласным правилом преподобного Исайи: если ты получил то, что хотел, не задерживай ни себя, ни хозяина.
Девятки во дворе уже не было.
Я дошла до машины, положила статуэтку на пассажирское сиденье, рядом с револьвером, и неторопливо пошла по улице, сунув руки в карманы куртки. Оставалась самая малость – выполнить поручение Гильдии.
…Мошенники, подобные этому вот типчику, попадались довольно часто. Они подделывали или покупали фальшивые дипломы и сертификаты, обставляли квартиры и офисы всякой псевдомагической ерундой и рекламировали себя как «адептов сакрального искусства», «магистров Белой, Черной и Серой магий» и чудотворцев всех мастей. Не знаю, может, кто-то из них и не врал – но мне таких не попадалось даже среди тех, у кого дипломы были настоящими. Магии не бывает в этом мире – вот такая, если можно выразиться, физиология нашей Вселенной. Но, была она или нет, многие верили – точно так же, как верят в десятки, сотни и тысячи вещей: справедливость, жизнь после смерти, инопланетян, заговор правительства.… А раз кто-то во что-то верит, на этом чем-то можно заработать. А если кто-то хочет на этом заработать в Городе, дорога тут одна – Гильдия. Если платишь, Гильдия делает для тебя все – красивый сертификат с кучей печатей серьезных ведомств, лицензию на «предпринимательскую деятельность с оказанием магических услуг», рекламные ролики с дорогими спецэффектами, несколько бюллетеней с телефонами и адресами всяческих мэтров, магистров, колдунов и колдуний… Конечно, и берет она за это немало. Потому находятся те, кто считает, что вполне можно обойтись и без услуг Гильдии, и вот тут они ошибаются.
Пройдя метров шестьсот, я вспомнила, что оставила шокер в машине, в перчаточном ящичке. Возвращаться мне не хотелось, да и вряд ли можно было ожидать какой-то агрессии от обычного шарлатана.
Несмотря на раннее утро, вокруг, на широких тротуарах, усаженных вишнями, уже роились гики – это был излюбленный их район, благодаря тому, что на Индустриальной существовало просто невообразимое количество лавочек, павильонов и магазинчиков, торгующих самыми неожиданными вещами: аниме-продукцией, фансервисом, вещами для косплееров и реконструкторов, гаджетами, всякими готическими прибамбасами; с утра до поздней ночи над Индустриальной грохотали, мешаясь в чудовищный коктейль, харш, спидкор, жесткая танцевальная музыка, дэз-метал… Здесь можно было увидеть кожано-хайрастых металлюг, мирно потягивавших пивко у своих хромированных чопперов и эндуро; увешанные высокотехнологичными девайсами яппи играли на карманных консолях и обсуждали прошивки и ревизии; мрачноватые готы фотографировались с отаку…
Я обогнула очередную кучку дико импульсивных аниме-девочек и остановилась перед небольшим двухэтажным зданием. Слева был комиксовый рай, лавочка, набитая супергероями и сверхзлодеями, с ее вывески рвался в реальный мир целый выводок самых разнообразных уродцев и уродиц в попугайских костюмах – я могла узнать там только Бэтмена. Справа же… Над застекленной дверью исполненная скромного достоинства надпись гласила: «Мэтр Жуан, волшебник с ограниченной лицензией». Табличка на двери оповещала, что мэтр осуществляет «Магические услуги разумных степени сложности и направленности».   
Я несколько удивленно хмыкнула. Похоже, мэтр Жуан принадлежал к особой категории мошенников. Это же надо, «ограниченная лицензия»! Обычно шарлатаны не скромничали в пиаре себя любимых.
Я толкнула дверь и вошла.
Внутри оказалась небольшая приемная – спокойного бежевого цвета стены, удобный кожаный диван, стеклянный столик с журналами и «ресепшн» с миловидной девушкой в светлом костюме за стойкой. Мое удивление возросло.
- Здравствуйте, чем могу вам помочь? – улыбнулась мне девушка. На ее пиджаке был прикреплен бэйдж: «Анна, консультант».
- Я хотела бы видеть мэтра Жуана, - сказала я, подходя к стойке и оглядывая приемную. За спиной Анны была дверь – тоже застекленная.
- Вы записаны на прием?
- Нет, я по личному вопросу. Меня зовут Рэй Накамура.
Тут у меня в кармане заиграл сотовый.
- Прошу прощения, - сказала я, доставая телефон.
Она вежливо кивнула и застучала по клавишам компьютера. Я заметила, как за стеклом двери шевельнулась какая-то тень – кто-то стоял там и, возможно, смотрел сюда. Или не смотрел…
Звонил Озз.
- Дорогуша, - заговорил он, едва я сказала «алло». – Мне крайне необходима ваша помощь. Ну то есть не ваша, а Лауры. Это крайне важный вопрос, который я должен разрешить в течении трех дней, начиная со вчерашнего! Так вот, не могла бы ты мне ее одолжить на эти три дня?
- Чего?! – я была озадачена. – Одолжить? Что?
- Лауру, конечно же, - нетерпеливо сказал он. – Клянусь ангелами, ты всегда казалась мне сообразительной! Так вот, обещаю тебе…
- Простите, ваше имя еще раз? – сказала консультант Анна.
- Накамура, Рэй, - сказала я. – Да нет, Озз, это я не тебе… Одолжить? Прошу прощения, это я не вам… Зачем?! Я свободный агент Гильдии, вот моя лицензия… Озз, это я не тебе! Простите, девушка…
Она как-то странно посмотрела на меня, потом на пластиковую карту лицензии, которую я держала в левой руке, потом на телефон, повернулась и скрылась за дверью. У меня зачесалось запястье.
- Это вопрос жизни и смерти! – говорил Озз. – Боги и демоны, ты же прекрасно знаешь, что я не могу вот так работать! Мне необходим кто-то, кто понимает в компьютерных технологиях! А это дело, ну ты же знаешь, так оно просто по уши в компьютерных заморочках! А твоя напарница, она же просто хакер какой-то, ей-ей! Так что…
Запястье чесалось все сильнее. Я с досадой прижала телефон ухом к плечу, поддернула рукав куртки и обомлела. Имплантированная под кожу татуировка просто-таки полыхала алым. Я дернулась рукой к поясу и уронила телефон на пол. Озз что-то там еще пискнул в трубке и умолк.
Вот дерьмо!
Я осторожно присела, чтобы поднять телефон, стараясь при этом не отводить взгляда от двери.
Сколько их, интересно? Двое, трое?Больше?...
Никогда мне еще не приходилось видеть, чтобы имплант светился так ярко. Я вцепилась в телефон и лихорадочно забегала пальцами по кнопкам, одновременно отступая к входной двери. Мыслей в голове не было никаких, живот скрутило от страха тугим узлом, и по спине медленно поползла ледяная струйка.
Господи, вот это влипла так влипла!
Долгие гудки из динамика с трудом прорывались к оцепеневшему мозгу.
- Оператор Гильдии номер ше… - послышалось в трубке, дверь за «ресепшном» вылетела в звоне бьющегося стекла и ломающегося дерева, и я закричала.
Впрочем, крик тут же застрял в горле, едва я увидела его глаза – залитые чернотой, давящие; я могла только смотреть в них и трястись мелкой дрожью,  молиться невесть кому.
Он одним прыжком перемахнул стойку и оказался возле меня, я каким-то сверхъестественным усилием рванулась было в сторону, но тут его рука ухватила меня за ворот куртки и швырнула в стену.
От боли у меня потемнело в глазах, я задохнулась и осела на пол. Телефон вылетел из руки и запрыгал к двери; я попыталась ухватить его, но мне с силой ударили ногой в живот, так, что вышибло весь воздух, и я захлебнулась криком, хрипя что-то невнятное и сложившись поплам. Он снова поднял меня, и сквозь слезы я наконец-то смогла его разглядеть. Ужас ледяной струей хлынул в вены; рассудок помутился от чудовищного давления его ауры, сердце замерло, бессильно опустились руки... Он оскалился, зашипел и ударил меня головой об стену. Уже проваливаясь в черноту, я сумела дотянуться до телефона — и отключилась.
Когда я с трудом подняла чугунную голову, в приемной было пусто. Во рту была кровь, левое плечо наливалось тяжестью. Я, пошатываясь, поднялась. Телефон был судорожно зажат в руке, из него слышался встревоженный голос:
 - …Что у вас случилось?! Алло! Ответьте! Алло!
Я прислонилась к стене. Голова плыла, подташнивало.
 - Эй, оператор, - сказала я. – Это Рэй Накамура. Высылайте своих людей на Индустриальную. Тут был незарегистрированный вампир.