Игрушки

«…многие из нас ему сопротивляться даже не пытаются.
Ведутся сразу. И падают, падают, падают - бесконечно.
При жизни, сквозь жизнь, после смерти».
А. Дружинович
1
Андрей очнулся. Робкий свет проникал сквозь закрытые веки. Андрей открыл глаза.
Он лежал на полу. Старом деревянном полу, местами покрытом линолеумом, настоящий цвет которого надежно скрывали время и грязь.
В голове царила пустота и где-то вдалеке еще что-то. Оно маячило на окраине темного пространства сознания словно зарница. Беспокойство. 
Прямо перед глазами кверху лапами лежала дохлая муха. Скрюченные лапки смотрели в потолок. «Я наверно выгляжу не лучше» - первая мысль.
«Что я здесь дела…» вторая мысль оборвалась возвращающейся памятью и вместе с ней – ужасом. 
На мысленный порыв подскочить и бежать куда-нибудь лишь бы подальше отсюда тело ответило слабым движением руки. Сердце застучало тяжело, эхом отдаваясь в ушах.
«ОНИ. Они где-то рядом! Они придут сюда! Я сейчас сдохну. Это будет лучше. Лучше сдохнуть сразу. Господи! Почему я еще жив?». Сердце, ухнув, набрало максимальные обороты. Стук превратился в гул. Мысли завертелись в безумном хороводе, обгоняя друг друга и сливаясь в бессмысленную кашу. Животный крик несся из самого нутра и обрывался на губах тихим стоном.
Андрей снова попробовал пошевелиться. Получилось лучше. Сознания робко коснулась  надежда. Может это сон? Ведь так ужасно не может быть. Такого вообще не бывает. Просто с пацанами нажрались накануне, еще и пыхнули, небось. Вот и глюкануло. Настя теперь дуться будет неделю…
Скрипнула половица. Андрей повернул голову. Надежда, не успев окрепнуть, была сметена новой волной ужаса, усиленной чувством безысходности.
В дверном проеме покачиваясь с опущенными руками, стояла Настя. Босая, в грязных джинсах, порванной кофте, плохо прикрывающей синеватую кожу, истерзанную порезами и какими-то нарывами. Голова была неестественно склонена набок. Слипшиеся от грязи и крови волосы прикрывали лицо. Темные пятна вокруг глаз напоминали безвкусно намалеванные тени.
- Настенька! – выдохнул Андрей – Ты…что с… Слова застряли в горле. Андрей увидел топор в руке жены.  Потом его взгляд метнулся к ее лицу. Рот безобразно искривился в ужасе. Вокруг глаз были не тени. Глаз вообще не было. Вместо них глазницы, заполненные запекшейся кровью и потеки, словно Настя недавно плакала. Кровью.
2
Вместе с ужасом пришло чувство вины. В мозгу пронеслись последние события. Они с женой забаррикадировались в комнате на втором этаже. За дверью были слышны шаги и хихиканье. Мишка с Ленкой. Правда, теперь это были уже не они... Кем стали его лучшие друзья Андрей не знал до сих пор. Они приехали вместе в этот дом позавчера… или вчера?.. или сто лет назад? Господи! Словно это было в другой, иной жизни… Хотя так оно и есть. Жизнь его друзей, а теперь и жены с недавних пор стала другая…
3
Зачем они приехали сюда? Андрей толком не знал. По-правде ему было все равно. Он согласился на поездку, не раздумывая, вовсе не от большой любви к путешествиям. Ему нужно было поговорить с Леной, а поговорить было о чем. С недавних пор отношения Андрея с женой его друга изменились.
Они были знакомы с детства. Всегда были друзьями. Нет, конечно, в ранней юности Андрей испытывал некое влечение к Лене – симпатичной белокурой смуглянке с большими выразительными глазами, но в силу природной скромности так и не решился что-то поменять в их отношениях.
Потом у Лены появились парни, у него – девчонки. Пять лет назад Андрей женился на Насте, а год спустя Лена вышла за Мишку. Он оказался отличным парнем. Завязалась дружба.
Этой зимой они вчетвером встречали новый год на даче у родителей Андрея. Устроились в гостиной прямо на полу перед камином. Бурное веселье понемногу сдавало позиции, уступая место поддернутому золотистой сонной дымкой неспешному размеренному общению. Андрей и Лена вышли на крыльцо покурить. О чем-то разговорились, завязался спор. Когда вернулись, Мишка с Настей спали валетом на диване, прикрывшись клетчатым пледом. Пламя камина играло бликами на их умиротворенных лицах. На морозе алкоголь заметно ослабил свое действие. Спать не хотелось, да и спор не закончился. Чтобы не мешать спящим, Андрей предложил подняться на второй этаж. Взяли початую бутылку виски, стаканы. 
Устроившись на диване и держа в руках полупустые бокалы, продолжили разговор. Их взгляды встретились. В тот момент что-то произошло у Андрея внутри. Он коснулся руки Лены и вдруг, словно плотину прорвало… Оргазм, подобно прибрежным волнам, вынес стыд и в то же время какое-то облегчение…
Утром было похмелье, смешанное с отвратительным восторгом.
До поездки в этот чертов дом у них это случилось еще несколько раз.
Гнетущее чувство вины периодически вызывало всплеск подросткового протеста, и желания снова сделать это. Назло себе и всем. Своей поруганной любви к Насте, стремлению создать благополучную семью, крепкой дружбе с Мишкой, моральным устоям общества, в конце концов. Акт сладостного самоуничтожения, эмоционального мазохизма. Потом чувство вины возвращалось с новой силой, и круг замыкался. Этот порочный круг изматывал Андрея. Причинял боль.
Он не мог охарактеризовать их новые отношения с Леной. Андрей по-прежнему любил Настю. Дорожил семьей, очень хотел детей, но они с женой делали карьеру и Андрей считал, что не имеет морального права лишать жену возможности реализовать себя.
То, что случилось, было родом из прошлого.
Что это? Что теперь испытывала Лена по отношению к нему? И самое главное, что теперь делать? На эти три «что?» у Андрея не было ответа и это убивало.
Их короткие интимные встречи были заполнены неистовой страстью. На остальное не хватало времени и решимости.
Андрею – человеку сверхрациональному –  необходимо было срочно во всем этом разобраться, охарактеризовать, классифицировать, присвоить регистрационный номер и положить на соответствующую полочку в мозгу. Для этого требовалась подходящая ситуация.
Вот почему, когда Настя сообщила ему, что Мишка с Ленкой приглашают их на майские праздники съездить посмотреть неожиданно свалившееся на Ленку наследство – старый дом, затерянный в лесах Рязанской области, Андрей с радостью согласился.
4
…На рассвете, когда серый свет проник в комнату, а усталость и напряжение, всю ночь толкавшие сознание в забытье, наконец, добились своего, Миша и Лена ворвались в комнату. Словно в тумане, Андрей услышал, как хлипкая баррикада не выдержала и с треском развалилась под напором его бывших друзей. До конца не осознавая, что происходит, он вскочил на ноги.
Первое, что увидел – лицо Миши. Жуткая, синеватая, как будто резиновая, маска. И глаза…
5
В прошлой жизни (Была ли она?!) глаза его друга сверкали азартом истинного болельщика, когда Авангард бился за чемпионство в финале, смешно выпучивались, если Мишка рассказывал анекдот.
В прошлой жизни.…Неправильно. Так можно говорить, если новое состояние – пусть другая, но тоже жизнь. ЭТО жизнью назвать было нельзя... 
Теперь глаза друга хотели убить Андрея. Настолько сильно, что, казалось, будто из них вот-вот закапает слюна.
6
В единственной руке (Андрей видел, как вторую руку по локоть Мишке отхватила бензопилой его любимая Леночка) он сжимал ножку от стола с торчащими из нее здоровенными гвоздями, на которых висели какие-то бурые ошметки.
- Андрюха! Ты чего? Сдрейфил, что ли? Не бздо! Сейчас я тебе покажу такой удар – Ягру и не снилось! – шутливый непринужденный тон Миши и взгляд убийцы своей парадоксальностью пугали еще больше.
Андрей сделал шаг назад, пытаясь собой прикрыть жену. Желание убежать, спасая свою шкуру, с трудом удавалось подавить.
Палка, со свистом описав в воздухе дугу, начала стремительное движение к голове Андрея. В последний момент ему удалось отскочить в сторону, но только лишь для того, чтобы столкнуться с Леночкой. На левой половине ее черепа отсутствовали волосы, придавая его хозяйке одновременно жуткий и нелепый вид. Правый глаз в упор смотрел на Андрея, левый, покинув глазницу, болтался на зрительном нерве.
-Ну что, любовничек может, потрахаемся, а твоя женушка посмотрит? Ты ведь ничего ей не говорил про нас, правда? Ай-ай, нехорошо обманывать – рот Лены искривился в подобие улыбки.
Андрей услышал, как сзади всхлипнула Настя не то от ужаса, не то от сказанного Леной.
    Не так все должно было решиться, не так Настя должна была узнать! Она вообще не должна была знать!
Первый раз подобный стыд охватил Андрея, когда он подростком забыл закрыть дверь в ванной, и мама застала его мастурбирующим. Мозг заполняет желание провалиться на месте или проснуться, окружающее расплывается в глазах. Теперь стыд, усиленный страхом, окончательно разорвал связь с реальностью. Остался животный инстинкт самосохранения. Андрей ничего не видел перед собой. Как будто издалека, доносились, какие-то крики – то ли ужаса, то ли удовольствия.
Он метнулся к развороченной двери мимо рук Ленки, схвативших воздух. Прежде, чем скрыться в дверном проеме услышал за спиной глухой чавкающий звук и стон.
Дальше стремительно угасающее сознание цеплялось за какие-то отрывки: стена, лампочка, дверь…закрыта, снова стена, снова дверь…закрыта. Окружающий мир стремительно темнел, сужаясь до маленького светлого пятна, пока не погас совсем… Спасибо, Господи!
7
О доме Лена узнала от своей бабки. Кандидат исторических наук, прожженный коммунист, в свои восемьдесят с лишним Василиса Аркадьевна Галанина была вполне в здравом уме и твердой памяти. Отойдя от дел, свою страсть к загадкам Клио, она реализовала в исследовании генеалогического древа рода Галаниных.
Дом, а точнее целую усадьбу,  еще во времена царя Александра II построил далекий предок Ленки Иван Митрофаныч Галанин – зажиточный купец, разбогатевший на торговле тканью.
Поначалу дела у Ивана Митрофаныча шли ни шатко, ни валко, но после очередного дальнего вояжа в маленькую азиатскую страну ему, что называется, поперло. Дела пошли в гору, а вместе с ними и доходы купца. Семья перебралась из Москвы в Петербург. В то же время Иван Митрофаныч купил землю в Рязанской губернии и затеял стройку той самой усадьбы.
Никто не понимал, зачем предок, имея шикарные хоромы в Петербурге, строил дом в такой заднице. К тому же места те пользовались у местных жителей дурной славой. В тамошних болотах пропадали люди и скот, поэтому их старались обходить стороной.   
Дом строили долго. Жмот, – судачил окрестный люд – жалеет денег на хороших работников, вот и тянут резину.
Когда строительство закончилось, Иван Митрофаныч продал свое дело, дворец в Петербурге, распустил прислугу и вместе с женой и тремя детьми перебрался в построенный дом, чем окончательно снискал себе славу полоумного богача.
Лет десять спустя, военный отряд, преследовавший в тех краях беглых каторжников, наткнулся в лесу на перевернутую повозку без лошадей. Когда ее подняли, у бывалых вояк пропал дар речи. Под телегой оказались тела Ивана Митрофаныча с женой и двумя детьми. Трупы были настолько изуродованы, что у видавших виды вояк глаза на лоб вылезли.  Егора, младшего сына Ивана Митрофаныча, нашли неподалеку. Вид его был плачевный, но он оказался жив. Расспросы не помогли прояснить ситуацию. Мальчик ничего не помнил.
В содеянном обвинили тех самых каторжников. Их солдаты на следующий день поймали и впечатленные увиденным в лесу без суда и следствия повесили на первом же суку…
Вторую часть рассказа о доме Ленка излагала уже по пути в машине…
С усадьбой этой была связана еще одна непонятная и к тому же трагическая история.
После вышеописанных событий простоял дом пустой лет сто, пережив революцию, строительство коммунизма и войну.
Осенью 69-го Витебск переполнялся слухами: «Исчез прокурор Галанин вместе с семьей!», «Преступники мстят за своих». Поиски прокурора и его семьи ничего не дали.
Летом 1972-го стояла жуткая жара. Леса центрального Черноземья терзали пожары. Лесники, увидев вдалеке поднимающийся над лесом столб дыма, вместе с пожарными поспешили на место происшествия. Как оказалось, горел амбар той самой усадьбы. Справиться с огнем удалось не сразу, тем не менее, дальнейшего распространения пожара удалось избежать.
Внутри амбара пожарных ждала страшная находка. Среди обломков они обнаружили сильно обгоревшие трупы, в которых впоследствии (не без труда) опознали пропавшего прокурора с женой и старшей дочерью.
Младшую дочь, семилетнюю Нину, нашли без сознания в доме. Когда ее привели в чувство и расспросили о случившемся, девочка ничего не смогла рассказать.  От стресса у нее напрочь отшибло память, она даже не помнила, как ее зовут и кто ее родители. К лучшему – подумали тогда…
Осмотр дома показал, что семья жила здесь, причем давно. Откуда прокурор узнал об усадьбе, и почему, бросив все, вместе с семьей переехал сюда, осталось загадкой. Завели уголовное дело, но расследование причин трагедии так ни к чему и не привело. Девочку определили в детский дом…
Василиса Аркадьевна нашла Нину спустя 30 лет в Донецке. Конченой алкоголичкой, умирающей от цирроза.  Про дом бабка тогда уже знала и с точки зрения архитектурного наследия предков он ее очень заинтересовал. Отставному историку очень хотелось увидеть дом, но старческие болячки не давали такой возможности. Используя свои многочисленные связи, Василиса Аркадьевна собрала всю имеющуюся информацию о доме и удивилась. Нигде в официальных реестрах и архивах дом не значился, данные о его чьей-либо принадлежности отсутствовали. Это обстоятельство лишь подогрело ее любопытство. Не желая, чтобы дом (вполне возможно имеющий немалую ценность, причем не только историческую) уплыл из рук Галаниных, бабка после смерти Нины не замедлила осчастливить Ленку упомянутым домовладением.
8
Простата судорожно сократилась и вытолкнула в трусы струйку мочи.
Образовавшаяся пустота в груди стремительно заполнялась ледяным воздухом. Сердце стремилось наружу из грудной клети, оглушая своим стуком.
Андрея моментально прошиб холодный пот. Голова Насти с нестерпимым хрустом перелегла с одного плеча на другое.
Андрей надеялся, что ему показалось, будто из шеи жены выпирает сломанный позвоночник.
- Х-х-х-х-х-р-р-р-р- – прохрипела Настя и сделала шаг. Ее шатнуло, правой рукой она схватилась за стену. Андрей увидел, что на руке нет среднего пальца, а мизинец, перебитый пополам, болтается на коже. Будто самолет, выезжающий на взлетную полосу, топор начал медленно подниматься, готовясь совершить свой смертельный полет.
Господи, нет! Глаза заметались по комнате, фиксируя предметы, словно фотографии в альбоме. Облупленные, грязные кухонные шкафы. Черная еще более грязная печка, на ней сковорода – далеко. Стул в углу – ближе. Окна заколочены. Дверь одна, значит выход тоже один.
Тело, не дожидаясь команды от мозга, сложившего на неопределенное время свои полномочия, начало действовать.
Андрей подскочил вверх и чуть в сторону, ровно на столько, чтобы топор Насти, свистящий в воздухе смертельную песню, не закончил ее победным чавкающим припевом в теле Андрея. Вместо этого – ветерок возле носа. Топор, просвистев мимо, с треском вошел в шкаф.
Андрей схватил стул. В свое время стул был добротный и крепкий, но это было давно. Выбирать не приходится. Не дожидаясь, когда Настя повторит попытку, он со всего размаху с криком обрушил стул на жену. Попутно задев что-то, стул достиг цели и с треском разбился в щепки. От удара Настя отвалилась назад, спиной упершись в шкаф. Загремели какие-то горшки.
Голова жены откинулась назад и повисла за спиной. Спереди создавалось впечатление, что ее вообще нет. Позвоночная кость натягивала бугром кожу на шее.
Мозг Андрея, продолжал работать фотоаппаратом и тупо фиксировал события. Мысли, эмоции, чувства отсутствовали напрочь. Хотя нет, было одно чувство. Вопящий глас, заполнивший тело от пяток до макушки, заменивший кровь в мышцах, ставший плотью его – УБИТЬ! Здесь и сейчас. Без промедления, не задумываясь. Звериный импульс самосохранения путем уничтожения.
Что-то булькнуло внутри Насти. Голова (невозможно!) с противным липким хрустом медленно поднималась из-за спины. Сначала упала на грудь. Настю как будто охватила печаль. Потом поднялась и оценивающе склонилась набок. Настя сделала шаг. Рука потянулась к торчащему из шкафа топору.
Сознание Андрея продолжало равнодушно констатировать происходящее. Окружающее воспринималось, словно через смотровую щель в танке. Вот топор со скрежетом вышел из покалеченного фасада шкафа. Изуродованная дверца повисла на одной петле.
- Я не злюсь на тебя, Андрей – вдруг ясным голосом произнесла Настя. – Миша тоже не обиделся на тебя за то, что ты трахал его жену. Я ведь люблю тебя. Мы все тебя любим.
Улыбка тронула губы Насти. Та самая… Андрей видел ее, когда говорил жене о любви. На изуродованном лице эта улыбка вызывала невыносимое отвращение и тоску.
- Давай поиграем, и все проблемы забудутся. Ты же любишь играть, похотливый кобелек? – улыбка сползла с лица.
Настя взяла топор двумя руками и похожая на бейсболиста, готовящегося отбить мяч, двинулась на Андрея. Он отпрянул назад, во что-то уперся. Печка. Нащупал ручку сковороды. Большая, чугунная. То, что надо.
Андрей что-то услышал. Какой-то звук в доме. Близко. Очень близко. Шаги.
Неимоверным усилием воли Андрей удержался от того, чтобы не заорать.
В юности он занимался боксом. Даже на чемпионате города занял третье место. Сейчас спортивные навыки были как нельзя кстати.
Андрей понимал, что бить надо изо всей силы, вкладывая всю массу тела в удар.  Один раз. На второй удар времени уже не будет.
Мне не уйти! Паника, словно зверек в клетке, заметалась в голове, и Андрей почти физически ощущал, как она бьется о стенки черепной коробки. Страх прилип к спине и тонкими струйками потек вниз. И вдруг – равнодушие.
Равнодушие смертника, идущего на казнь по длинному и узкому коридору, который умер еще накануне ночью в камере.
Как то в Америке человека, приговоренного к смерти и впоследствии оправданного, спросили, что  он чувствует. Он сказал: «Семь раз меня сажали на электрический стул и в последний момент казнь откладывали, семь раз я прощался с жизнью. Я уже ничего не чувствую».
Беспорядочно мечущиеся мысли выстроились в схему боя. Я не знаю, как она бьет, поэтому бить надо вторым. Права на ошибку нет. Когда она начнет движение, траектория ее удара станет понятна. Потом просто. Уклон – удар. Один раз. Одна попытка. Если не получится, мне конец. Ну, давай, тварь! Твой удар первый, мой – второй.
Шаги слышались отчетливее. Они приближались. Андрей подобрался. Мышцы зазвенели от напряжения. Сердце тяжелыми волнами разгоняло адреналин по венам. Андрей напоминал стянутую до упора пружину, готовую выпрямиться в любую секунду. Второй, второй, второй…
- Ну, давай, сука, поиграем! – прохрипел сквозь стиснутые зубы Андрей.
Топор начал свою вторую попытку. Траектория… Да! Печь помешала полностью выполнить уклон. Лезвие опускающегося топора чиркнув по плечу,  оставило на нем кровавую полосу. Но большего не получило. Андрею показалось, что он услышал как торжественный свист топора от предвкушения крови, сменился звоном разочарования, когда топор закончил свой полет в стене. Резкая боль в плече стала детонатором, и вся ненависть, до этого скованная напряжением ожидания и подогретая до неимоверной температуры адреналином, взорвалась в нем. Пружина раскрылась. Ноги, выпрямляясь, задали начальное ускорение спине, которая увеличив энергию, передала ее в руки. Андрей, нанес удар снизу вверх, целясь в подбородок. Хороший удар. Сильный удар. В лучших традициях Тайсона, пронеслось в голове. Звон от сковороды эхом отозвался  в голове Андрея. Руки ощутили, как твердое превращается в мягкое. Кровавый веер окропил потолок и пространство позади Насти.  Ноги ее оторвались от земли. Выгнувшись в мостик, она отлетела в противоположный угол комнаты, попутно завалив на себя старый шкаф. Дверцы открылись, и старый хлам лавиной накрыл жену Андрея.
Шаги. Очень близко.
Господи!!!
В следующее мгновенье Андрей оказался в коридоре. Слева совсем рядом из-за угла поползла тень. Справа коридор оканчивался заколоченным окном. Прямо перед собой Андрей увидел дверь. Удар ногой. Незапертая дверь распахнулась и  он, чудом ничего не сломав, скатился по ступенькам куда-то вниз в темноту. Где-то наверху дверь резко захлопнулась. Андрей оказался в темноте.
  9
Из отчета земского лекаря в жандармерию.
…При осмотре на теле выжившего мальчика в районе шеи и плеч обнаружены следы по форме и характеру напоминающие следы от ярма, коим запрягают тягловых лошадей… На спине многочисленные следы от плети…
…На каждом из трупов имеется около десятка ранений, каждое из которых могло быть смертельным, а также более двух десятков повреждений средней и малой степени тяжести…
Указанные повреждения имеют различный характер, так как наносились колющими, режущими и тупыми предметами….
Вынужден сообщить, одновременно присягая в здравости и трезвости ума, о ряде фактов, природу которых не имею возможности установить.
На телах жертв в большом количестве имеются глубокие рваные раны от зубов (определенно человеческих). В то же время зубы жертв содержат куски плоти и волосы. Смею уверять, что указанные фрагменты принадлежат самим жертвам.
Более того, при вскрытии в желудке супруги почтенного купца Марьи Ильиничны Галаниной был обнаружен глаз ее средней дочери Софьи, двенадцати лет отроду. Детальное исследование полости рта и гортани Марьи Ильиничны исключают возможность насильного проникновения глаза в желудок покойной – данный орган попал туда естественным путем…
  Делать какие либо выводы относительно вышеизложенного воздержусь, во избежание обвинений в сумасшествии…
10
Андрея била дрожь. Тело, повинуясь инстинкту самосохранения, израсходовало все доступные ресурсы и теперь, охваченное слабостью и страхом, тряслось в липком поту. Ноги подкашивались, низ живота болезненно сжимался.
Из темноты до слуха доносилось капание воды и еще что-то. Какой-то шелест (а может шепот?!). Тьма была практически осязаема. Холодная и тоскливая. 
Надо успокоиться, надо успокоиться… ****ь, да как можно успокоиться?! Я только что убил свою жену, которая хотела убить меня! Это – нормально? ЭТО – НОРМАЛЬНО, ЕБ ТВОЮ МАТЬ?! Да что здесь, *****, происходит?!
Тсссс! Они где то рядом. Если заору, меня найдут и убьют. Андрей был, почему-то уверен, что в темноте ничего не видит только он.
Огромным усилием воли ему удалось сдержаться. Глубокий вдох. Еще…еще…
Паника, обозленная неудавшейся попыткой захвата власти, затаилась где-то на нижних этажах мозга. Вступив с ней в предательский союз, фантазия рисовала Андрею страшные картины. Казалось, будто из темноты на него кто-то смотрит. Глаз улавливал движения чего-то огромного, похожего на гигантскую змею или осьминога.
Рассудок отчаянно боролся за свое существование.
Месяц назад Андрей бросил курить, но зажигалку – подарок жены на 23-е, продолжал носить с собой.
Преодолев трусливое желание зажмуриться и ничего не видеть, ватными, словно чужими, руками Андрей попытался ее зажечь.  Чуть не выронил. С ужасом подумал, что было бы, если б выронил.
Еще попытка, еще…Слабый свет Zippo осветил крохотное пространство перед ним.
Ничего. Под ногами каменный пол, покрытый бурым влажным мхом. Следы слизняков терялись в темноте.
Рядом увидел уходящие вверх ступени. Они еще помнили его ребра. Где-то наверху послышался безумный смех. Нет, наверх нельзя.
Андрей сделал шаг вглубь помещения. Рана на плече ответила болезненным импульсом (заражения не хватало!). Огонек зажигалки дернулся и чуть не погас. Справа внизу мелькнула тень. Крыса (?).
Еще шаг, два, три… из темноты выплыла толстая деревянная свая, удерживающая потолок. На вбитом гвозде висел ржавый серп без ручки. Лучше, чем ничего.
Держа зажигалку в левой руке, а серп – в правой, Андрей сделал еще несколько осторожных шагов вперед.
Интересно насколько хватит бензина? Андрей вспомнил (хвала рачительности!), что перед поездкой сюда заправил зажигалку. Значит, на какое-то время хватит.
То тут, то там на полу валялся различный хлам: груды  каких-то тряпок, от вида которых екало в груди, железяки непонятного назначения. Попадались сгнившие доски и сено. Все это, как будто, было сделано из одного и того же  материала – серого, гнилого и вонючего.
Нос заполнял сырой тяжелый запах плесени и гнили.
Надпись на полу заставила Андрея остановиться как вкопанному. Было успокоившееся сердце сделало судорожный рывок. Зажигалка обожгла пальцы и Андрей снова ее чуть не выронил. Потушил. Постоял в темноте, напряженно прислушиваясь. Теперь слух в насмешку над рассудком улавливал в шелесте некоторые слова. Удары капель о каменный пол, грохотом отдавались в голове.
Показалось…Точно показалось…Господи, ну пожалуйста!
Андрей снова зажег зажигалку. Нет, не показалось.
На полу чем-то острым, судя по цвету царапин совсем недавно, было нацарапано одно слово «ПРОЩАЙ».
11
Нина лежала на грязном матрасе в шахтерском бараке, где-то на окраинах Донецка. Она умирала. Постоянные и непомерные возлияния в сочетании со всевозможными таблетками снотворного и антидепрессантов превратили ее печень в разлагающуюся массу.
Несмотря на дикую боль, ей было хорошо. Улыбка блуждала на грязно-желтом изможденном лице.
Нину всю сознательную жизнь мучили кошмары. Они приходили примерно за неделю перед месячными.
В это время сознание терзали невыносимо отчетливые, чудовищные видения.   С безумным наслаждением и азартом она убивала своих родителей, и наблюдала как они, восторженно смеясь и радуясь, словно дети, убивают друг друга. В первый день месячных кошмары покидали истерзанное и опустошенное сознание, но лишь для того, чтобы потом с еще большей силой обрушиться на него.
К таблеткам, которые она поначалу воровала в детском доме, со временем присоединился алкоголь. Периодические запои постепенно слились в сплошной пьяный угар, в конце концов, уничтоживший ее.
Полгода назад в моче появилась кровь, а месяц назад, когда смерть стала лишь вопросом времени, приехала эта женщина. Пожилая, с виду интеллигентная, не чета этим тварям, готовым на все за пузырь сивухи, она была очень вежливая, почти ласковая к Нине. Все расспрашивала и расспрашивала о чем-то… О чем Нина не помнила. Ее память в последние годы давала постоянные сбои. 
Нина и приезд женщины запомнила лишь потому, что случился он аккурат в период этих кошмаров. Но даже не только и не столько поэтому последним в умирающем мозгу было воспоминание об этой женщине. Причиной тому была благодарность. Благодарность за облегчение, которое испытала Нина после того, как женщина уехала. Словно что-то черное страшное, мучительное до этого жившее в Нине всю жизнь, и по сравнению, с которым нынешние боли – просто детский лепет, ушло вместе с ней.    
Кошмары ушли. Точно. Слава Богу! Впервые в своей жизни Нина произнесла это.
Наконец все закончилось. А вместе с этим и бессмысленная жалкая жизнь Нины.
Слеза скатилась по щеке женщины. Покойся с миром.
12
Ты остался последним. Ты выиграл. Поздравляю.
Прежде, чем я убью тебя, ты получишь главный приз – знание.
Голос бесполый, лишенный каких-либо эмоций, звучал отовсюду и в то же время ниоткуда.
Мозг Андрея, подобно старой, давно не работавшей мельнице, медленно со скрипом раскручивал свои жернова.
«ПРОЩАЙ» - слово на полу, в подвале. Потом…потом…что было потом? Черт, не помню.
Зрение постепенно возвращалось, по фрагментам складывая окружающее, будто пазл.
Андрей осмотрелся. Гигантское помещение, напоминающее какой-то древний храм. Андрей не был историком, но почему-то  был уверен, что о временах его постройки науке ничего неизвестно.
Он много путешествовал по свету, посещал немало храмов – православных, католических, буддистских, исламских. То, что он видел сейчас, не походило ни на что. Все было неестественным, непривычным взгляду, противоречащим логике, и в то же время поразительно гармоничным.
  Все вокруг было из камня. Огромное, гротескное, мертвенно-серое и при этом обладающее какой-то торжественно-печальной красотой. Последний приют.
Такой же мертвенно-серый туман скрывал дальние стены и потолок.
Стена храма за спиной была испещрена какими-то узорами, похожими на письмена. Справа и слева, насколько хватал глаз, рядами стояли гробницы. Грандиозные колонны устремлялись куда-то вверх. Пол был выложен потрескавшимися квадратными плитами, покрытыми толстым слоем пыли.
Откуда-то сверху доносился размеренный гул, временами переходящий в раскаты грома.
Страха не было. Только смертельная тоска. Хотелось упасть на пол, съежиться и рыдать до тех пор, пока жизнь, само наличие которой в этом месте было оскорбительно неуместным, вместе со слезами по капле не покинет тело.
Андрей сделал шаг. Пыль из-под ног тяжело поднялась и тут же осела обратно. Создавалось впечатление, что сила притяжения здесь была выше в несколько раз.
Еще шаг. Сердце обреченно сжалось.
- Дальше. Иди – снова этот голос.
Андрей не знал, сколько времени он шел, и какое расстояние преодолел. Временами ему казалось, что время замерло, а сам он при этом топчется на месте. В тот момент, когда он был уже практически в этом уверен, туман немного рассеялся, открывая пространство.
Дорога, по которой шел Андрей, вдруг окончилась, и он оказался на краю чаши. Чаша напоминала коллизей изнутри. Стены ее ступенями спускались вниз к площадке, которая отсюда казалась размером не больше спичечного коробка.
Противоположные стороны чаши скрывались в тумане.
- Вниз. Тебя ждут – приказал голос.
Мысли ослушаться или хотя бы что-то спросить не возникало. Подчинение скота, идущего на бойню.
Мозг, видимо, опасаясь безумия, блокировал способность удивляться.
Спускаясь, Андрей начал считать ступени. После 370-й сбился.
Снова появилось ощущение остановившегося времени и топтания на месте, с той лишь разницей, что теперь он спускался вниз.
Тем не менее, площадка медленно, но все же приближалась, увеличиваясь в размерах. На ней уже можно было различить плоский квадратный камень в центре и четыре камня, напоминающие древние трибуны, вокруг него. 
Здесь все было такое же, как и наверху. Торжественное, мертвое, серое.
Кроме камня в центре.
Он был черным. Неимоверно черным. Андрей был уверен, что такого черного цвета на земле не существует. Черный цвет, который никогда не видел солнечного света. Абсолютная, всепоглощающая чернота. Абсолютное зло.
Внутри камня, подобно далекой зарнице, возникало красное свечение. Он был живым. Андрей был уверен, что камень является сердцем этого мира. Все здесь зависит от него, питается его энергией.
Три трибуны были заняты. У каждой из них кто-то стоял.
Андрей ступил на площадку и, ведомый чужой волей, направился к четвертой свободной.
Испещренная тысячелетними трещинами поверхность трибуны излучала пульсирующий холод.
Черный камень в высоту едва достигал груди и поэтому не закрывал стоящих у других трибун.
Несмотря, на довольно близкое расстояние, Андрей не мог их разглядеть.  На них были серые плащи. Капюшоны полностью скрывали лица.
Все время, пока Андрей шел сюда, тоскливое нежелание жить нарастало в нем. Теперь вблизи камня оно, вдруг, прекратилось.
Теперь Андрей физически ощущал злобу. Она исходила от камня. Запредельная ненависть ко всему живому, силу которой невозможно описать.
- Игра окончена – произнес голос.
Люди, стоявшие у трибун, как по команде откинули капюшоны. Андрей обомлел. Настя, Мишка, Ленка.
Целые и невредимые, как раньше…но нет. Пустые безразличные глаза, смотрящие прямо перед собой. Только оболочки.
- Ты победил – напомнил о себе голос. – Теперь в качестве награды ты можешь узнать обо всем.
Вернулась способность думать и говорить. Усилием воли  Андрей остановил беспорядочный поток мыслей и приготовился спрашивать.
Происходящее не вызывало страха, то ли из-за своей иррациональности, то ли из-за того, что сил бояться больше не осталось. Перспектива смерти делала Андрея еще более равнодушным.
В памяти всплыла поговорка о том, что правильный ответ можно получить, лишь на правильный вопрос.
- Кто ты? – спросил Андрей.
- Неважно.
- Что это за место?
- Считай это моим домом…или тюрьмой.
- Тот купец построил его?
- Нет. Он сделал все необходимое, чтобы мой дом был здесь.
- Зачем он это сделал?
- Мы заключили сделку. Взамен он получил желаемое – богатство и процветание.
С трудом было упорядоченные мысли, вновь закружились в бестолковом хороводе. Жена и друзья Андрея продолжали стоять неподвижно.
- Почему мы?
- Это ваша судьба. Судьба Галаниных. Ее выбрал этот купец.
Бред какой-то…
- Подожди, но я ведь не Галанин. И моя жена тоже…
- Ошибаешься. Плод в чреве последней в роду – твой.
- Как…Нет! Не может быть!
Андрей догадывался, что Лена была беременна. Небольшой животик ее выдавал. Она ничего не говорила об этом ни ему, ни Насте, а он не спрашивал. Возможно, потому, что боялся, трусливо надеясь, что ребенок Мишкин.
Ошалевший взгляд Андрея метнулся к Лене, к Насте, к Мише. Все те же истуканы.
Слезы выступили на глазах. Господи, почему так произошло? Почему заветная мечта о детях исполнилась так извращенно и издевательски?!
Пальцы, ломая ногти,  впились в трибуну. Немного помогло. 
- Что будет дальше?
- Ты умрешь, как и все они.
Все эмоции отступили перед всесокрушающей безысходностью. Еще осталось какое-то саркастическое, любопытство, нездоровое желание узнать все до конца. 
- Почему ты это делаешь?
- Вот и главный вопрос. Он же последний… Вы делаете много зла: осознанно и спонтанно, просто так и в отместку за что-то, мысленно и физически. Адресуете его знакомым, малознакомым и даже, что особенно меня забавляет, своим родственникам. Но, при этом, вы ошибаетесь. На самом деле зло вы несете себе самим. Оно живет в каждом из вас.  Зло подобно растению – разнообразно, имеет корни и нуждается в подходящей почве. Ваше неуемное желание причинить зло – прекрасная благодатная почва для него. А я, как садовник, лишь помогаю ему хорошо развиваться, придаю эстетическую форму. Для меня это игра, а вы – мои игрушки. Вот тебе ответ на твой вопрос: Я ЭТО ДЕЛАЮ ПОТОМУ, ЧТО ВЫ МНЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ! 
Последние слова взорвались в мозгу Андрея. Все исчезло в яркой белой вспышке, после чего Андрея поглотила тьма.

 13
Газета «Сельские версты» от 15 мая 2010г.
Неподалеку от села Чернево, Ухоловского района в лесу местные жители обнаружили мужчину в бессознательном состоянии с многочисленными следами побоев на теле. Документов, удостоверяющих личность,  при нем не оказалось. Мужчина был доставлен в ближайшую больницу, для оказания экстренной медицинской помощи, где и находится до настоящего времени. Мужчина страдает глубокой амнезией.
Основные приметы: на вид – 35 лет; волосы темные, средней длины, на висках – с сединой; рост – 185 см; вес – 87 кг.
Всем, кому что-либо известно о данном человеке, просим сообщить по телефону …………… или 0-2, либо явиться по адресу……..