Пес Штурман, и его экипаж..

Фото Стаса Дубенко

Высокорье....


- Переезжаем! – в очередной раз говорит «заказчик».
- Ну что ж, поехали - говорю. Только куда, интересно?

Геологи облюбовали небольшой городок из пяти-шести домиков, на берегу искусственного озерка, образованного естественным уклоном от гор Кара-тау и невысокой, искусственной дамбой. Красивое местечко и отличный обзор.

Мы находимся у подножья, и приличной длины уклон даёт возможность смотреть «свысока», сверху, на долину. Рядом с нами - в пятистах метрах, местный аэропорт старинного, азиатского города Туркестан.
Аэропорт построили для приёма самолётов с паломниками, так-как рядом с городом находится усыпальница "Ахмеда Ясеви" - их конечная цель.

В порту места не нашлось, мы слишком шумная и многочисленная публика. Поэтому, да и подыскивая место поближе "к заправке и портовским услугам", мои заказчики и облюбовали этот бывший городок.

Вокруг - тишина, аж в ушах звенит, так как авиарейсы здесь редкость, а населенные пункты не ближе десяти-пятнадцати километров. Но в праздник Наурыз, 23 марта, символизирующий приход весны по мусульманскому календарю, на пустом перроне стояли накрытые столы называемые «дастархан» со всякой восточной всячиной, и несколько человек в национальных костюмах угощают всех проходящих, проезжающих и пролетающих вкусным, парящим пловом, приготовленным здесь же, в громадном котле-«казане».
Досталось и нам вкуснятины, не стану отрицать.

А на следующий день, снова тишина.

Скорей всего, наше новое место это чей-то бывший пионерский лагерь:…остатки атрибутики, напоминающей моё «красногалстучное детство» кое-где просматриваются, вроде плакатов «Пионер всем пример!»
Не торопясь, обосновываемся на новом месте: геологи выделили нам с техником Юрой К. небольшой, когда-то беленный домик с комнаткой 2.5 х 3 метра, где поставили кровати с пружинными сетками и теперь - «наводим чистоту». Протёрли стёкла затянутые пылью, смахнули паутину по углам. Я выдраил пол и смастерил из подручных материалов полку, куда поместили то, что необходимо постоянно, а в единственной тумбочке из фанеры разложили нехитрые командировочные вещи.

"Дурной пример заразителен" - говорят.
Геологи забредшие к нам посмотреть как мы обосновались, увидели «армейский» порядок и чистоту в нашем «кубрике» и просят погнутый алюминиевый таз, который мы подобрали во дворе. Он был забит засохшей глиной доверху. Мы вычистили его и нашли применение, а тряпка у нас своя - "обтирочный материал" для вертолета. Поделившись этим добром с ребятами, некоторые штатские даже успели провалиться в молодой и крепкий сон, но звонкие удары в рельсу издаваемые нашей поварихой Наденькой – дамой богатырского сложения и добрым характером, быстро привели всю команду, за выскобленный добела, дощатый стол.

Первая ночь на новом месте прошла без особых приключений, если не брать в расчет мою губу, рассеченную об выходную дверь под утро, и небольшую шишку на лбу. Дверь в нашем «Готеле» вопреки обычному открывалась не только вовнутрь, но и справа-налево. А Юра справедливо заметил, когда я разглядывал фейс в обломок зеркала у входа: меньше чаю на ночь пить надо, командир. Тогда не будешь шарахаться по ночам, и жене не придется объяснять где морду повредил – продолжил он, посмеиваясь в редкие усы.
Кивнув уныло, соглашаюсь «с доводами» и радуюсь, что до конца командировки ещё далеко. 

Мы работаем в этих местах день за днем, неделю за неделей, и готовим не спеша и методично, "рабочую площадь" к детальному обследованию - делаем «опорную сеть» для базовых координат замеров заказчику.
От точки к точке большие подлёты - бывает и больше двухсот с лишним кэмэ в одну сторону идти приходится. И тогда, напряженно всматриваемся в безлюдную и пустынную местность отыскивая едва приметные ориентиры, чтобы выйти точно на заданный «тригопункт».
Находим, усаживаемся, выключаем двигатели и ребята делают своё дело с помощью высокочувствительных и высокоточных приборов, а я - радуясь тишине и возможности размять затекшие члены брожу вокруг, или бросив наземь брезентовую штормовку ложусь в тени от вертолета, на блестящий, струящийся сквозь пальцы песок. 

Эта работа интересна тем, что позволяет выработать новые навыки, применить полученные знания, и как это громко ни звучит - принести пользу.
Мои заказчики очень опытные, неторопливые и степенные люди. Витя В. наверно постарше меня будет: выдержанный и уравновешенный человек, которого трудно чем-либо удивить. Видно за свою жизнь «в поле», он навидался всякого. Да и его помощник Валера под стать ему – неразговорчивый и скромный мужчина.

Мы не торопясь делаем свою работу и похоже наш «тандем» работает, поскольку пока вопросов не возникало.
Вертолёт стоит в порту, и утром, позавтракав и собрав необходимые вещи, идём туда пешочком, переговариваясь и наслаждаясь жизнью, весной - всем, что радует глаз и чувства.

Однажды, я подписал «Задание на полет» у диспетчера аэропорта и пошел к вертолёту, а с другой стороны, к нему подъехал на «Газике» Витя.
Смотрю - что такое?! С поля к нам, бежит собачка-невеличка. Шустрая, рыжая и «деловая».
Прыг! - в вертолёт на переднее сиденье, но не на моё, а на Витино. «Села на хвост и улыбается», высунув, запыхавшись, язык.
Смотрит вперёд. На нас - ноль внимания...

Мы - переглянулись:
- Однако геологом или лётчиком была, в прошлой жизни - говорим дружно и одновременно.

И стали мы работать «впятером»: 
- Вертолет.
- Барбос по кличке «Штурман» за страсть к переднему сиденью и обзору местности в стекле.
- Витя с помощником.
– И я, их пилот.

Едва приземлимся в горах, как пёс выскакивает первым и сразу начинает всё вокруг обследовать. За ним ребята со своим "сложным устройством" - прибором, выходят.
- «Хранитель тел» всё проверил – говорят. – Значит, можно идти.
Пес рядом крутится, иногда отбегая для особых, «собачьих необходимостей».

Заканчиваем замеры, и «мой экипаж» занимает каждый свои места в вертолете, включая "Штурмана".
Прилетаем на нашу временную «базу» - пес исчезает, и может не появиться до следующего вылета.
Короче говоря, настоящий командировочный свободный «аэрофлотовец»!

Сегодня мы «ходим» по широкому ущелью, в котором если с хорошим креном крутануться - можно развернуться и на «сто восемьдесят».
Весна только началась и природа радует своим своеобразием и цветом.
Идём снизу-вверх, вдоль склона и «притулившись» к нему правым и передним колесами, балансируем, пока ребята выходят из вертолёта и ложатся на траву:
Уклон сильный, и винт вертолета «стрижёт» траву справа. Поэтому и ждут, когда
мы отойдем.
«Штурман», лежит рядом с ними, положив морду на лапы.
Ну и умница, барбос!
Отхожу от склона и ткнувшись передним колесом чуть ниже, чтобы было видно ребят, жду сигнала "забирай!".

Винт «кладёт» горное разнотравье и разноцветье оземь, пёстрое покрывало которого от меня в метре и хорошо видны мельчайшие подробности жизни обитателей травы - букашек всех мастей и бабочек всех цветов радуги.

Когда летишь над всей этой красотой высоко, перед глазами одна панорама, которой можно любоваться бесконечно, а видишь землю в полуметре от себя - снова красота, только в деталях.
Вот только что, гора была далёкой и неприступной: мрачно стояла сама по себе и снисходительно наблюдала за всем вокруг свысока. А вот она же, но совсем свойская: показывает щедро свои тайны - пещерки и камни, цветы и травы, которых нет внизу, в зное южного солнца.
А здесь, наверху, есть и лекарственные травы и смолы-«мумиё». Есть прохладный и чистый целебный воздух насыщенный горными запахами. Есть красота горных панорам и свежесть белых тучек, цепляющихся за вершины.

Ребята машут "забирай!", и мы вновь поднимаемся выше и выше, делая очередные замеры. И так, день за днем, неделя за неделей. И под нами, то бесконечная равнина степей, то гряды барханов, а то - горные ущелья и перевалы.

Вечера коротаем за разговорами. Нигде так хорошо не думается и беседуется, как "в поле", в его тишине. Все темы перебрали, ну и конечно, не без извечной "мужской, про слабый", но такой сильный, местами, пол.
Я, в очередную побывку дома захватил переносной телевизор и самодельную складывающуюся антенну, ту самую, «логопериодическую», только маленькую. Выставил мачту за окно и нам добавилось развлечений, особенно если задождит.
Ждём повторения явления НЛО - мы от рудника полиметаллов совсем близко, но «кина» - всё нет и нет.

Вчера садились на самом краю огромного плато на вершине горы. Рядом - стоит пассивный телеретранслятор для жителей сёл, расположенных на северной стороне гор.
Это - внушительное по размером сооружение длиной с километр, из металлической решётки наклоненной под определённым углом, чтобы отражать наведённый в ней телесигнал, вниз, в долину.

Подхожу к краю плоскогорья и дух захватывает: я, на огромной тверди под названием Земля, стою любуясь горным ландшафтом, нюхая запах горных трав нагретых яростным южным солнышком, дышу чистым воздухом принесённым с бескрайних северных степей Джезказгана и громада плоскогорья внушает спокойствие и уверенность.

Но вот, наклоняю лицо в долину и резкий обрыв очень крутого склона, практически отвесного - с пиками скал торчащих как зубы дикого зверя, разрушает благодушие настроения. Тревогу и опасность таят в себе, эти суровые очертания.
Я не боюсь высоты и спокойно могу стоять на краю, но эта пропасть в земной тверди, производит впечатление своими масштабами. Поэтому, уважительно и с трепетом смотрю в пропасть. Далеко внизу, змейкой вьётся автодорога, и по ней движется редкий в этих местах автотранспорт, кажущийся отсюда спичечными коробками. Мы работаем, кстати и на этой, очень крутой стороне, эпизодически садясь на пиках когда идем маршрутом для топографов, через хребет.
И здесь, на высоте, вокруг скал и нагромождения камней - кипит своя жизнь: птицы вьют гнёзда, букашки тащатся на травинках и цветах от чистого степного воздуха, занесенного сюда на высоту под две тысячи метров.

Меня окликнули. Взлетев, идём в аэропорт - на дозаправку и обед.

Как-то раз, когда был "выходной" в полетах, мы со «Штурманом» носились по берегу озерка, как носятся в молодости и от избытка сил, когда у тебя всё хорошо и нет проблем. И мне вдруг вспомнилось наше "Капчагайское водохранилище", яхты под парусами рассекающие его гладь.
"Осененный мыслью" мчусь к поварихе - добродушной женщине, как и положено с её профессией и комплекцией и прошу: "Надь, дай пожалуйста ненадолго твоё покрывальце. Я - отдам, честно!".
«Покрывальце» - это здоровенная накидка из тонкого брезента, которым она укутывает свои вещи при переездах.

Надя упирается; я жалобно прошу, и она - сдаётся, смеясь: Будешь приставать Витька, упаду на тебя и блин будет.
- Ты только упади - смеюсь в ответ, а там посмотрим, буду я под тобой в этот момент или нет.

Быстро «клепаю» плот из всего, что может плавать. Оживившееся местное население лагеря, делает ставки - «поплывёт или не поплывёт конструкция»?!

И ведь поплыл таки, по-ветру.
Рулями из досок шевелю, картина-аа - не описать!
(Варяги наверно много "отвалили бы" только за "чертежи".(Шутю)
Народ уже не лежит по хаткам, а на берегу, болеют: кто за меня, кто - против.

Всё было хорошо пока, я не решил плыть «галсами»....
Тут то моя ладья и подвела, "главного конструктора" и поставивших на "него".
Она, зараза, «не зная законов гидро и аэродинамики» плыла себе по ветру, не слушая ветрил и «рулевого» - плыла и плыла, как Ей хотелось.

Плыть-то плыла, но озеро.... кончилось.
- Эх, жаль!
«Штурман» носится по берегу, за мной и «поддерживает друга» громким лаем.

Назад возвращаться было сложней, но я упрямо гребу самодельными вёслами.
Вдруг слышу, как Витя милостиво советует, сложив руки рупором:
- Эге-гейй! Ко-ман-ди-ирр! - Ты парус то, опусти! - Опусти парус, говорю.

- «Опусти, опусти. Он гвоздями прибит, между прочим. Как я тебе его отпущу ?!» - бормочу про себя, и гребу так, что если бы ко мне подключили электрогенератор, наш лагерь засветился б как елочная гирлянда.
Мдаа.

В общем, вот так работаем себе и работаем.
Только вскоре закончился «полевой сезон», и мы собрались уходить домой, в Алма-ату.
Переглядываемся: Кто возьмёт «Штурмана»?

В поле то проще барбоса держать, это ведь не городская, тесная и пыльная квартира. Здесь - простор, которого не сыщешь в нашей сутолоке.
Но Штурман сам распорядился собой: в день, когда нужно было улетать просто не появился у вертолёта и всё тут...
Видно ему свобода милей, а мы, даст Бог, ещё вернёмся сюда на следующий сезон.