От Монголии Шынгысхана до Российской империи Петра

Как-то довелось мне преподавать историю в восьмых классах средней школы и вести занятия без стандартных учебников, с привлечением дополнительных источников. Такая была пора – старых книг не хватало, и обновленной программе они не соответствовали.
Одним из таких источников стала статья  Льва Гумилева «Записки последнего евразийца», в которой автор предложил взглянуть на нашествие и иго татаро-монголов с позиции их современных потомков.
Гумилевский труд очень подходил к теме предстоящего урока – требовалась именно такая простая ясная логика, доступное образное изложение, легко переводимое в картосхему и ряд поясняющих рисунков-пиктограмм.
Следя за указкой, скользившей по карте, зачерчивая и зарисовывая в тетрадях, ученики вдруг проявили живой интерес к тому ходу действия, который вывел Гумилев из нескольких сопоставлений большого числа фактов.
Вот обозначились три родственных племени татаро-монголов, живших в конце 12 века севернее Великой Китайской стены. Одно нанималось к богдыхану и охраняло подходы к стене, получая жалованье. Этих стражников с их семьями называли белыми татарами.
Дальше в лесостепи жили скотоводы, которые постоянно торговали и обменивались с белыми и назывались черными. Еще дальше, почти в тайге, охотились и разбойничали татары, прозванные дикими за их обыкновение несколько раз в году грабить черных.
И после особенно разорительного набега дикие татары завладели всем имуществом своих соплеменников, вооружили всех мужчин и погнали к белым – стражникам богдыхана.
Во главе объединенной орды встал молодой вождь Тэмуджин, взявший себе имя Шынгыса. Чем это кончилось, известно всякому, кто хоть один раз добросовестно прочитал соответствующие главы в учебниках истории.
Прочертив все линии и стрелы вдоль путей следования, ребята изумились: границы занятых татаро-монголами территорий почти совпали с обводами Российской империи, СССР и СНГ. И кто-то из ребят громко спросил: «Это что же выходит – Чингисхан создал СССР-СНГ?»
Ответить на этот вопрос было трудно. Пришлось бы начинать с 812 года, с приглашения новгородским посадником Гостомыслом варяжских князей, возникновения княжеств и государств на территориях всех бывших союзных республик.
Коротко можно было бы сказать, что нынешнее конфедеративное единство независимых государств прошло путь постоянного объединения и дробления, и только троих монархов можно было бы назвать объединителями стран и народов Евразии.
Чингисхан, Иван Грозный и Петр Первый, их последователи не прилагали особых усилий к дальнейшему развитию Евразии, но старались лишь пассивно сохранить и закрепить свои права сюзеренов.
Евразия строилась с востока на запад лишь один раз, татаро-монголами. После них с 16 века дважды экспансия направлялась навстречу солнцу. По азимуту 90 градусов шли ватаги вольных людей, отряды казаков и солдатские команды, а за ними двигались искатели лучшей доли и легкой наживы.
За каменным поясом Урала они натыкались на остатки дробленого Моголистана. На севере, по течению Иртыша и Оби покорители Сибири вынуждены были вступать в вооруженные стычки, одолевать сопротивление одних потомков Шынгыс-хана.
Южнее речки Вагайки вверх по Иртышу кочевали аулы других чингизидов, более приветливых и миролюбивых, Эти ханы и султаны называли себя и свои кочевья кипчаками. Еще в 1522 году, стараясь устоять против давления бывших сородичей кучумовской орды, чингизиды из рода хана Барака объединились.
Под городом Тарой подняли на белой кошме молодого хана Абылкаира, чья родословная восходила прямо к основателю Моголистана, через потомков первого сына Шынгысхана. И уж обязательно, как требовал обычай, изорвали на клочки одежду, в которой хан был перед своей инаугурацией.(Через двести лет у казахов будет еще один хан Абылкаир).
Принимая пришлых и проезжих гостей, чингизиды Прииртышья легко и быстро достигали согласия с ними – московитов привлекали торговля, пушнина, соль, самоцветы, серебро и золото.
И покуда Ермак с Кучумом проливали кровь из-за подданства хантов и манси, родовые и аульные старшины просто предоставляли гостям свободу передвижения. Это  очень обеспокоило джунгар.
Выйдя из глубин Западного Китая, они навязали свое господство кипчакам, кереям, уакам, адаевцам, аргынам и другим родоплеменным союзам казахских жузов. Предводители ойратов - контайши и нойоны – стали менять свою политику в отношениях с хозяевами земель.
Пришлось им идти на уступки, возвращать захваченные пастбища, уменьшать поборы, чтобы казахи не пускали чужаков в свои пределы, не позволяли им строить укрепленные пункты. И тут же, за спинами кочевников джунгары старались привлечь московитов на свою сторону.
Зорко наблюдали за всем этим из Китая богдыхан и его приближенные – император Поднебесной очень давно подбирался к свободным землям в илийской долине и очень хотел чужими руками присоединить кочевые народы к своей державе.
Но московиты появлялись в степях по государственной надобности, договариваться с кочевниками всегда умели, джунгарам давали вежливый, но ощутимый отпор, при случае даже защищая от них аулы. Больше всего их интересовали богатые угодья, дешевый меновой торг-сатовка, залежи, копи и россыпи.
Бородатые люди с ружьями и саблями, конными обозами не очень-то докучали хозяевам степей, шли дальше на восток и исчезали за Алтаем. В 17 веке орысов-московитов стало появляться все больше – они бежали от польской интервенции, боярских смут, крестьянских войн и междуцарствий.
Кое-кто оставался у кочевников и скрывался под прозвищем «чала казак», смешиваясь с коренными степняками. В это столетие чингизидам пришлось нелегко - они возглавили борьбу против джунгар, и продлилась она больше полутораста лет.
Джунгарская экспансия обнаружила политическую и военную слабость казахских ханств. Произошла передвижка на северо-запад тех кочевий, которые были выбиты из привычного, исторически сложившегося цикла переездов.
Образно назвали казахи годы своих великих бедствий – Актабан Шубырынды, Алкаколсулама. Вдоль российских границ, на берегах Эмбы. Жайыка, Илека, Тобола, Есиля, Иртыша находили себе новые прибежища десятки тысяч кочевников.
В 1650 году молодой зергер Тулубай прикочевал к озеру Торайгыр в Баянауле, и местные старшины разрешили ему поставить юрты на высоком бугре Кызылшилик. Тут он занялся своим ремеслом, с помощью деда-рудознатца отыскал небольшую залежь колчедана.
За тридцать лет он стал известным и уважаемым мастером. В 1683 году Тулубай смог соорудить первую в этих краях кузницу. И вовремя – в Баянауле появились джунгары.
Один из местных султанов-чингизидов призвал мастера и поручил ему наготовить оружие. (Между прочим, эта кузница снова действует – потомки Тулубая стали самостоятельными шаруа и восстановили мастерскую в 2000 году, заодно отметив ее 350-летие). Таких было немало.
Такие же заказы получили ремесленники-металлисты во всех родовых кочевьях, ставках и резиденциях правителей. Батыры стали обучать сарбазов, тренировать нукеров и туленгутов.
Первые стычки и сражения случались повсеместно, понадобились еще сорок лет, чтобы большие и малые чингизиды договорились между собой об организованном отпоре.
Через этот союз ханов и султанов  тогдашние лидеры казахов Абылкаир и Богенбай хитростью, посулами и припугиванием собрали родовые отряды в немалую рать численностью в 40 тысяч конников и пеших сарбазов, вооруженных саблями, пиками, соилами и шокпарами.
Главнокомандующим избрали хана Абылкаира, советниками его родичей-чингизидов Абулмамбета, Барака Седогривого (Кокжала) и Батыра. Войска возглавили известные всей Степи военачальники Богенбай, Есет, Суюндык, Байрак и Сайлак.
Присоединились ханы Семеке и Жолбарыс – главы Среднего и Старшего жузов, вошли в совет. 1726 год стал новой точкой отсчета. Ханы и султаны трех жузов, отложив раздоры и распри, смогли создать объединенные вооруженные силы. Отряды и дружины вступали в ожесточенные схватки с джунгарами.
Собирать отряды родов, разобщенных бескрайней степью, снежными горами и стремительными реками, было сложно и трудно. Но нужно было выбирать – или калмыцкое иго, или сохранение себя как народа.
Всенародное бедствие заставило пойти на союз, о котором Богенбай-батыр сказал «из песка сделанный». В 1728 году они нанесли ойратам поражение у речки Буланты, в 1730 разгромили врагов в долине Анракай.
Уже тогда, празднуя первые большие победы, самые дальновидные предводители казахов Богенбай-батыр, ханша Бопай и хан Младшего жуза Абылкаир прониклись необходимостью выбора – или Россия, или Китай.
Последние битвы совершились почти в конце 18 века, одна из них была в Баянауле на ручье Жамбак и получила название «Калмак кырган». В этих военно-политических бурях племена и роды почувствовали свое единство, а потомки Чингисхана еще больше стали оспаривать друг у друга право на центральную власть.
Прогоняя захватчиков-джунгар, ханы и султаны трех жузов постоянно вели междоусобные споры, готовя почву для проникновения в степь российского царизма. Между тем торговые контакты степняков с русскими стали настолько широкими и тесными, что путь оставался один – аншлюс Казахстана и России.
В начале 18 века Петр Первый проявил к предложениям некоторых правящих чингизидов чисто патерналистское внимание: я вам некоторое военное покровительство, а вы мне удобные проходы для солдатских команд от Оренбурга и Омска. Царю нужны были средства для окончания войны со шведским королем Карлом Двенадцатым.
Вот он и снаряжал одну за другой экспедиции вверх по Иртышу для поисков «песошного» золота в джунгарских пределах на реках Яркенд, Алтын-Эмель и озере Кукунор.
Пока чингизиды договаривались об организации отпора калмыкам, тобольская администрация выполняла указы царя. Джунгары опасались трогать русских солдат, хотя и имели на вооружении медные легкие пушки-зембиреки.
В начале 1725 года казахи объединили с каракалпаками свои посольства с просьбой о покровительстве России и с обещанием любой помощи со своей стороны. Через год в Каракалпакии российский посол Максюта Юнусов предложил сразу вступать в подданство. Но хан Абылкаир вновь попросил только о протекции.
И только 8 сентября 1730 года сдался: «Ныне желаю быть со всем моим владением в Вашем императорского величества подданстве…» Грамоту об этом утверждала уже императрица Анна Иоанновна, а 10 октября 1731 года весь Младший жуз был приведен к присяге на верность России,
Вслед за ним грамоту о подданстве получил хан Среднего жуза Семеке. Для России этот аншлюс не был решением  территориальной проблемы. В первую очередь империю заботила защита от агрессии со стороны соседних государств, прикрытие от устремлений китайских богдыханов.
Новые земли стали тылом. Казахские степи стали связующим звеном с Китаем. Индией и Персией, зоной влияния без вмешательства во внутренние дела, культуру и религию, бытовой уклад кочевников.
Позиция оказалась настолько верной и выгодной, что администрация Российской империи сохраняла статус военно-торгового присутствия вплоть до 1841 года, пока все оставшиеся чингизиды не изъявили желания войти в российское подданство со всеми своими волостями.
Аншлюс стал окончательным. Царская администрация все больше укорачивала власть, клоня к ликвидации самого статуса ханов. Повсеместно вводились должности старших султанов.
Это помогало утихомиривать страсти и поддерживать относительное равновесие среди многочисленных чингизидов. Последней августейшей особой Казахстана была бабка Шокана Валиханова ханша Айганым.
За ней признавали статус вдовствующей королевы-матери степняков. После смерти ее мужа Уали царская администрация  поторопилась упразднить ханский титул. Но им успели попользоваться старшие султаны своих округов Губайдулла Валиханов и мятежный Кенесары (Желтый Клещ)
Форпосты и казачьи станицы выстраивались в линии, идя вверх по течениям Тобола, Ишима, Иртыша, Или и Чарына и продвигались к границам Китая, Хивы и Коканда, Афганистана. Русско-турецкие войны дали возможность Англии вести разведывательные операции в Центральной Азии и науськивать мусульман на Россию.
 Эта угроза была посерьезнее, чем джунгарское иго или китайское подданство. Британское проникновение и колонизация могли обернуться рабством и геноцидом для вольных степняков, а России впоследствии было бы трудно противостоять англичанам, зарившимся на  Сибирь и Дальний Восток.
И Петр Первый, и его наследники прокладывали путь в политическую и экономическую Европу в обстановке отчуждения. Старый Свет надолго запомнил уроки Аттилы с его гуннами и постоянно стремился держать Евразию на далеком от себя расстоянии.
 На деле и россы, и сибирцы, и киргиз-кайсаки, и даже кашгарцы-кашкарлыки оказались гораздо более мирными и безобидными, чем феодалы будущего Узбекистана.
Иго Коканда и Хивы вдоль границ Семиречья, Синьцзяна и Афганистана продержалось 500 лет, если не больше. Но привыкла Западная Европа, что дикие народы Московии и Степи, воюя друг с другом, служат ей щитом от разных невзгод.
И хитрили азиаты, и рассказывали байки о несметных богатствах за далекими реками, горами и озерами, заманивали орысов все дальше и глубже на свои территории. От всего этого была всем только общая выгода, взаимная польза.
Чингизиды, не уступая ни сантиметра земель, клялись в верности всем, кто приглашал их в подданство – и оставались независимыми, по-своему суверенными. Кто-то из ханов, султанов и торе претендовал на абсолютную власть или изолированную автономию.
Тогда эти оппозиционеры моментально попадали в зависимость от своих лицемерных союзников, умножая в устных хрониках своего времени воспоминания о скорбных временах – Зарзаман.
Один из многих юридических казусов появился на свет из-за благодушного взаимного непонимания. Чингизиды строго-настрого приказывали своим сородичам не называть себя казахами в разговорах с царскими чиновниками, не рассказывать и быте и культуре, истории. Иначе их всех переименовали бы в казаков.
Администрация не особенно-то вникала в тонкости словесных значений. Чиновники даже долго не могли понять, почему Средний жуз по рангу выше Старшего и Младшего. В родоплеменной структуре отразилось построение войска. Орта Жуз – не средний, а Центральный, другие жузы – как бы правый и левый  фланги.
Так и с казаками-казахами. Написание  и произношение слов схожее, но суть принципиально различная. Казаки – лишь сословие, а казахи – большой этнос со своей территорией, языком, историей и культурой.
Поздно, но все же приказные души это поняли, однако уже изданный Павлом 1 указ от 1797 года о «поверстании всех жителей вдоль берегов Иртыша в казаки без различий в национальности и вероисповедании» особой силы не возымел.
Те не менее документ ловко использовался  ага-султаном Султанбетом и его сыновьями для защиты аульных интересов, когда  подчиненные ему кочевья расселились по правобережью Иртыша от Актогая до Бескарагая  и образовали островок независимости – Семипалатинский внутренний округ.
Чингизид Султанбет, брат хана Аблая, заслуживает отдельной главы в истории  Северного Казахстана. Правая рука Аблая, он управлял волостями Акмолинского, Павлодарского (тогда Коряковского) и Семипалатинского уездов.
Выполнял он и непростые дипломатические обязанности в отношениях с Россией и Китаем. Своего старшего сына Уруса Султанбет послал в Санкт-Петербург участвовать в церемонии возведения Екатерины Второй на российский престол,  и тот получил медаль
От Султанбета осталась обширная переписка с администрацией Западной Сибири, двором Екатерины Второй, канцелярией богдыхана. Всеми силами он поддерживал политику «двойного подданства»: русские обижают – присягнем китайскому императору; китайцы нажимают – а мы российские подданные…
Самыми мирными были кочевья Султанбета, никогда не участвовали в междоусобицах и мятежах. Не поддались и на уловки китайцев, которые нарочно переносили границу вглубь своей страны, звали: приходите на «свободные земли». Многие доверялись, откочевывали, а потом внезапно граница переносилась обратно – и вчерашние вольные скотоводы оказывались в чуждом им подчинении.
Была и еще одна причина, не менее важная, чем физическая и экономическая безопасность, которая заставляла чингизидов делать выбор в пользу аншлюса. Общность политико-демографическая сближала русских и казахов – у истоков их национального развития стояли все-таки Чингисхан и его империя.
С Россией легче было преодолевать отставание от общего хода мировой истории. На рубежах столетий отрицательный пример подал Афганистан, в свое время поддавшийся влиянию британской колониальной политики, - и в начале 21 века эту страну раздирали междоусобицы единоверцев.
Разные и обильные плоды дало длительное пребывание Казахстана в составе супердержавы. Приобретен неоценимый опыт, сотканный из противоречий, духовного роста, ментальных трансформаций. В газете «Оренбургский листок» (№ 15, 1884 год) грамотные казахи из Тургая писали:
«Было время, когда волною кипело невежество и варварство. Набеги и схватки с соседями, барымта, порабощение женщин составляли фон внутренней жизни нашего народа. Абылкаир начал собой эпоху, откуда открывается новый мир и постепенно начинается сближение с общечеловеческой цивилизацией».