Танки на крышах. Ч. 1, гл. 13

                                Г л а в а   13

         В сентябре по субботним дням мы с Эркином стали ходить купаться и загорать. Это было, как прелюдия к вечернему застолью. В центре города располагался «олимпийский» бассейн под открытым небом. Красиво сделан. С вышкой для соревнований по прыжкам в воду. Обложен голубой плиткой, отчего вода выглядела свежайшей и манящей. Щедрое солнце обеспечивало нас быстрым и прочным загаром. Вокруг бассейна огромные светонепроницаемые деревья и свежая мягкая травка. Не хочешь загорать - сиди на траве в тени.
         Ни разу мы не встретились там с толпой желающих поплескаться, потому  что вход платный, а это не каждому под силу даже психологически. Любителей  поплавать там собиралось немного. Во-первых, загорающий на пляже негр выглядел бы столь же логично, как дискотека на кладбище. А во-вторых, не любят они воду. Даже перед тем как приступить к еде ншимы, они моют только одну, «рабочую» руку. Вторая хранит неприкосновенность к воде. Кто-то однажды даже пошутил, что они моются дважды: после рождения и после смерти. Я с этим согласился, потому что несколько раз вынужденно ездил с ними в автобусе, после чего зарекся им пользоваться. Только в противогазе. Мне по работе часто приходилось протирать их кожу спиртом перед какой-нибудь операцией или процедурой. Салфетка или вата после этого выглядит так, будто ими вымыли осенние ботинки.
         Я думал что никто, кроме спортсменов, в бассейн не ходит, но к своему удивлению всякий раз обнаруживал там только простых обывателей, а вот  спортсменов не видел ни разу. Справедливости ради скажу, что главный смысл их прихода в бассейн заключался в желании охладиться и посидеть на травке в тени. Как для нас выезд «на природу». На воду, как средство для мытья, и на солнце, как источник загара и активатор витаминной энергии, они плевать хотели. Поплескался - и в тенек, где на принесенных «скатертях-самобранках» их ждут какие-то экзотические блюда и синтетические соки.
         Мы с Эркином пили там только ледяное пиво.
         В один из таких дней мы увидели там трех молодых девиц. Все три – ничего, чем-то даже красивы. Эркин сразу оживился:
   - Пойдем, познакомимся.
   - А чего ходить? - говорю. - Они и сами придут. Да и отсюда тоже хорошо видно.
   - Опять ты со своими анекдотами! - махнул он на меня рукой, поднялся и пошел к сидящим неподалеку очаровательным шоколадным дамам.      
         Женщины всегда были его слабостью. В молодые годы он был неплохим спортсменом. У него была выраженная спортивная стать, хорошо развитые мускулы. Сам из себя тоже ничего. Он всего на год младше меня, но у него до сих пор не было ни одного седого волоса. Баб он и дома «снимал» без особых усилий. В Африке, где не существует сексуальных комплексов, проблем не стало совсем, тем более для белого. И  несмотря на то, что он погрузнел, у него появилось немалое брюшко с тяжеловатым задом, отчего создавалось впечатление, что он ходит с легким полупоклоном, на его привычках это не отразилось никак, и он с удвоенной энергией продолжал гоняться за всем, что движется.
         Минут через пять Эркин уже полулежал у одной из девиц на коленях, прижимал к себе другую, не забыв засунуть руку ей за пазуху, и взасос целовался с третьей. Того и гляди сексуальная оргия разыграется прямо здесь и прямо сейчас, на глазах у отдыхающих. Но на них никто не обращал ни малейшего внимания. Я тоже перестал на них смотреть и сосредоточился на  загаре. Еще минут через десять Эркин вернулся.
   - Все! Это ****и. Сегодня у них выходной. Я на завтрашний вечер пригласил их к тебе. С тебя закуска, с меня выпивка. За Сашей (о нем чуть позже) обеспечение транспортом.
   - Классно распределил. Они мне нужны? Почему ты не позвал их к себе?
   - Ну ты же знаешь, что у меня там моя баба. Она и меня, и их всех поубивает. Я ей скажу, что переночую у тебя.
   - А что это, кстати, за история с этой твоей бабой? Мне Каюм что-то очень коротко об этом рассказывал, но я толком не понял.
         Лицо Эркина даже слегка потемнело. И он, хоть и нехотя, но поведал мне свою историю.
         Они встретились примерно через полгода после его приезда в Замбию. Он тогда еще не был знаком с повадками местных женщин. Она была «вся из себя такая», и он по привычке быстро затащил ее в постель. Как в этих случаях и водится, он стал давать ей деньги на всевозможные изделия текстильной промышленности, косметику и бижутерные прибамбасы, не считая мороженого. А женский аппетит и без Африки нарастает с каждой следующей порцией. Как в старом анекдоте:

         «Вопрос: Может ли женщина помочь мужчине стать миллионером?
         Ответ: Может, если он миллиардер».

         Когда ему это стало надоедать, он начал медленно «закрывать кран». Тогда она превратилась в несчастное существо, которое все обижают, оскорбляют и даже бьют, хозяин квартиры выталкивает на улицу, родственники к себе не пускают и вообще куска хлеба никто не подаст. А мы-то сердобольные, как не посочувствовать? «Крантик» опять слегка приоткрылся, но на время, вскоре «струйка» опять потончала. Тогда она пришла с вещами и сказала, что ее выгнали отовсюду, что жизнь кончена и что если Эркин не позволит ей пожить у него всего одну неделю, пока она найдет другую квартиру, то она, вот прямо сейчас, поворачивает и идет топиться в реке Замбези*, которая к тому же кишит кровожадными и ненасытными крокодилами. Неделю? Нет проблем, заходи! «Неделя» продолжалась уже седьмой год.
-----------------------------------------------------------
         * - Идти пришлось бы долго. Река Замбези находится на юге страны, в 500 км от Лусаки. По ней проходит граница между Замбией и Зимбабве. Знаменита самым большим в мире водопадом Виктория, ширина которого достигает 1600 метров.

         Через первых пару лет их совместной жизни Эркин слегка погрешил перед законом. Он разбил свою машину, но чтобы не оставаться в глубоком прогаре, договорился с каким-то страховым агентом оформить документ задним числом. Все получилось замечательно. Агент, получив свою немалую долю, выписал Эркину полис и тут же его «забыл». Все документы он отправил подальше в архив. На остальные деньги Эркин мог бы, слегка добавив, купить другую машину, но после той аварии расхотел.
         Спустя некоторое время он совершил еще один наказуемый грех. С гуманитарной помощью. Не тяжкий, практически незаметный ни для замбийской экономики, ни для кого-то лично. Но – согрешил!* И она оказалась единственным человеком, кто знал и о страховой махинации, и об этом. Все! Теперь уже пошел прямой шантаж, и бразды правления в доме перешли в ее руки. Началось наглое вымогательство, растущее в геометрической прогрессии.
---------------------------------------------------------
         * - У нас после развала Союза такое творилось повсеместно. Получив гуманитарную помощь конкретными товарами, те, кто имел к ней доступ, моментально ее растаскивали, а потом оптом и в розницу продавали в частные клиники. «Навар» мог составить немалые деньги в зависимости от характера товара и его партии. В Замбии ни одна клиника не купит что-либо от частного лица, поэтому украденное Эркином, так и не распакованное гуманитарное барахло мертвым грузом пролежало все эти годы в ящике под его кроватью.

         Несколько раз доходило до обоюдного мордобоя. Однажды она чем-то разбила ему голову и сбежала. На рану пришлось накладывать швы. Через пару дней она явилась с полицией и обвинила его в нанесении ей телесных повреждений, показав соответствующий документ. Кто-то из ее знакомых за неведомую мзду слепил для нее справку, что она избита и страдает. Эркина хотели арестовать, но справка была и у него. Ему вдобавок пришлось угостить полицейского офицера немалой порцией бренди, чтобы его оставили в покое.
         И после всего этого они с той «дунькой» продолжали делить постель! Фантастическая глупость! На что только не пойдешь в страхе перед шантажистом!   
         Она прилагала невероятные усилия, чтобы забеременеть. Но как следует из физических законов, «сила действия равна силе противодействия»: не менее невероятные усилия прилагал и Эркин, чтобы этого не допустить. У него получилось. Но вся эта история с подачи какого-то «доброжелателя» стала все-таки известна его жене и детям. Дети уже взрослые, все поняли. Жена, дама в возрасте, слегка попереживала, но потом разобралась, что ни ей, ни семье в целом, в принципе, это ничем не грозит. Так, баловство пожилого дурака на излете жизни. Она попросила его только об одном: не зацепить какую-нибудь заразу. Его новая, африканская, «семейная» жизнь продолжалась.
         Я  видел  эту мегеру несколько  раз. Разжиревшая  размалеванная  уродина,
мимо которой я прошел бы, даже не заметив. Было вообще не понятно, что Эркин в ней нашел. Готовить она на умела, и Эркин все делал сам. Уборкой и стиркой  она не занималась. Для этого был слуга, ее же родной младший брат, которого она нещадно гоняла окриками. Основная ее работа заключалась в  шлифовке своей внешности (если такое можно «отшлифовать»), созерцании телесериалов и вечерних прогулках со своими подругами. Иногда очень продолжительных, после чего она появлялась в доме в приподнятом настроении, и источая различные ароматы. От спиртного до неведомых тел. Эркин утверждал, что шесть лет назад она была красивой и прекрасно танцевала, а сейчас просто распухла на дармовых харчах и с возрастом слегка обветшала.
         Насчет танцев не знаю, но в остальном я ему не поверил.
   - И вот сейчас я собираюсь в отпуск, - закончил Эркин свой рассказ, - а она не хочет, чтобы я ехал домой, ревнует. Я не знаю, что делать. Она говорит, что если я уеду, то она уедет тоже, предварительно сообщив в полицию о моих художествах с полисом и гуманитаркой. Но еще говорит, что может уехать в Америку к своей подруге, которая давно ее туда зовет. Уедет, если я дам ей деньги на билет и на первое время. Придется дать, чтобы пасть заткнуть, х... с ней. И поеду домой. Все вещи, чтобы не сперла и не продала, закрою в одной из комнат, самое ценное привезу тебе на хранение, и уеду. И пусть катит ко всем херам. Сил больше нет. Или придется ее убить. Другого способа я не нахожу. Только самому в петлю лезть.
         Разумеется, я ему сочувствовал, но ничего посоветовать не мог.

         На следующий день в намеченное время все три проститутки были благополучно доставлены Сашей ко мне домой. Взглянув на них, я их вначале не узнал. Они приоделись и подмазались. Супер-пупер!
   - Вы посмотрите, каких я вам баб привез! - прокричал Саша с порога слегка заплетающимся языком.
         Они действительно смотрелись. Но я всегда побаивался проституток. Никогда раньше с ними никаких дел не имел из-за элементарной брезгливости. Тем более здесь, в Африке, где ими всех пугают. Единственное, что меня с первых дней интриговало - это элементарное любопытство, но честно говоря, и одиночество стало уже в тягость.
         К тому времени я успел обзавестись однокассетной магнитолой с СD-плейером. Заиграла музыка, и праздник начался. Накачались быстро. Я правда, меньше всех, потому что не очень хорошо себя чувствовал: подгорел все-таки на солнце в погоне за загаром. Кроме того, завтра на работу, поэтому спровадить их предстояло с утра пораньше.
         Проституток распределял Эркин. Саше, который к этому времени уже разговаривал с акцентом, досталась самая симпатичная из них, но как чуть позже выяснилось, больная малярией. Лечение она еще не закончила, поэтому спиртное ей было противопоказано. Вначале она еще казалась живой, даже пробовала танцевать, но потом болезнь сделала свое дело: она скисла и выпала из коллектива, прикорнув на диванчике. Зачем приходила, так и осталось  тайной. Саша было стал ее уговаривать уехать с ним, но она отказалась. Тогда он в полном расстройстве покинул нас, громко хлопнув дверью и крикнув уже с лестницы:
   - Я найду себе another prostitute. Immediately!*
------------------------------------------------
         * - ...другую ****ь! Немедленно!

         Эркин разрывался между двумя «живыми», никак не решаясь остановиться на ком-нибудь окончательно. Продолжая испытывать исключительно любопытство, я молча наблюдал за его метаниями между ними и смеялся от души. Наконец он слился в долгом поцелуе с одной из них. Странно. Я слышал, и даже читал где-то, что проститутки не целуются. Но это была его инициатива, а она, видимо, начала уже игру с клиентом, стараясь угодить во всем. Вскоре, когда поцелуй закончился, Эркин ее увел.
         Оснащенный полным комплектом защитного снаряжения, кроме бронежилета и каски, и снедаемый брезгливостью, я увел оставшуюся тоже.

         Сказать, что это было что-то необычное, выдающееся, я бы не решился. Ничего нового в сексе за последние четыре-пять тысяч лет не изобрели. Интересен был только контраст, сочетание белого с черным. Или наоборот. Но воспользовавшись предварительно легким, но надежным стимулятором,** я сам завелся до глубокой ночи. Я себе понравился. Ей поначалу тоже, но только не качеством секса, а количеством денег, которые можно было теперь с меня содрать. Удивить их чем-то невозможно, навидались. Для них это, как спектакль для актера: отыграл роль, получил свою долю аплодисментов, стер грим, переоделся и пошел домой. Проститутки – умелые бабы, но без эмоций. К самому сексу они равнодушны. Понятно, они же на работе. Основная задача для них – более или менее добросовестно отработать свой гонорар. Отработала. Был даже такой момент, когда она, всплакнув, попросила отпустить ее домой к маме. Бесплатно. Но я – не сволочь. Не очень упрямо поторговавшись, дал чуть больше положенного по прейскуранту, но в разумных пределах. Пусть и она получит свое удовольствие. 
--------------------------------------------------------------
        ** - В моем возрасте рисковать без таких средств – чистый авантюризм. «Подвиги» и «авось» - понятия в сексе несовместимые. И как выяснилось, кроме «виагры», существует еще добрый десяток не менее надежных стимуляторов. Просто мы о них никогда даже не слышали.

         Пораньше с утра я их всех поднял и выпроводил, вызвав знакомого таксиста, а уже потом, неважно выспавшийся, но радостно возбужденный и не обремененный ничем, пошел на работу сам.
        Только  возвратясь вечером домой, я  заметил, что меня  обокрали. У меня стащили кусок мыла, рулон туалетной бумаги и не вскрытую пачку презервативов. Тут я стал в голос хохотать. Успокоившись, я позвонил Эркину, чтобы он тоже посмеялся, но ему было не до смеха. Его «возлюбленная» сперла у него дорогой сотовый телефон. Он грязно ругался и несколько раз спросил, как звали его бабу. А я и своей-то не запомнил. У некоторых из них имена на английский или немецкий манер и запомнить их можно. А вот свои, местные, для нас трудно запоминаемы, а иногда и вообще непроизносимы.
   - Ты что, надеешься ее найти? – говорю. - У тебя до отпуска девять дней. И потом, где ты собираешься ее искать?
   - Я знаю где у них гнездо. В субботу  покажу. Есть тут одно такое место.
         В ближайшую субботу, после обычных посиделок, Эркин повез меня показать обещанное. Был уже двенадцатый час ночи, но он все сетовал, что мы едем рано.          
          Он привез меня в «Альфа-бар» - лет тридцать назад приобретенное каким-то греком кафе, которое постепенно, по совершенно непонятным причинам, превратилось в место сбора всех проституток города. И поскольку оно приобрело на этой почве неожиданно высокую популярность, нашлись дальновидные шустрилы, которые построили или купили дома в ближайшей округе и открыли там аналоги «Альфа-бара». Получился целый микрорайон со множеством «поисковых точек». Что-то наподобие Лас-Вегаса. С «привокзальной» площадью, вроде нашей «Тезиковки», известной даже в Африке. Когда я взглянул на все это, у меня создалось впечатление, что я попал на какую-то невероятную барахолку. Толпы мужчин всех возрастов, всех цветов кожи, с машинами и без. Еще большие толпы женщин. Красивых и уродливых, высоких и коротышек, непомерно толстых и худых, как «велисапед». Настоящий и безмерный рынок секса. Оптом и в розницу. И в любом ассортименте услуг.
         В газетах, по радио и на TV идет непримиримая борьба с проституцией. В школах проводится неустанная и монотонная, как стук дятла, разъяснительная работа. А режиссеры и ведущие этих передач, равно, как и школьные воспитатели, тоже, возможно, где-то среди этой толпы, и алчут сексуальных развлечений.
         СПИД непобедим!
         Разумеется, сколько мы там ни ходили, в какой бы бар ни заглядывали, мы  так никого и не нашли. Она же не полная дура, догадывалась, что будут искать. А может быть, и была где-то, но найти черного ночью - утопия. Это белых видно издалека.