719

***

 Пустоцветы, когда похвалить хотят, любят говорить «красиво» - нетрудно летом жить, стрекозы... (Без завязи мысли не получить плода, который есть совершенное творение жизни, материализовавшаяся радость…)

Степень одухотворенности человека сразу видна; у меня, например, лицо чуть ли не прозрачное  за счет света глаз, подвижности и  большого количества тонких черт... (Но на грубых физработах и я краснорожий; а в сытой казенности и у меня мигом всё зарастает и обездвиживается...)

Все наперегонки вверх лезут - логично, но я принялся рыть яму. И все задохнулись и поскорее стали вопрос о высоте потолком закрывать, а у меня хорошее дерево. «Секрет жизни надо знать!» - говорю я теперь садоводам-любителям с гордостью...

Одна в яме, другая на горе… - нет, одна в яме, которая на горе, а другая на горе, которая в яме! А у третьей на устах «мир, мир», но уста-то звериные… (И у брата, пока брился, хвост вырос – почему-то именно во время бритья усиленно растет, в который уже раз наблюдаю…)

Не верю ни в то, что я могу их изменить, ни в то, что они могут меня полюбить. А только за дар освобождения стоит любить и только свободный любить способен…

Мне кажется, что тот из двух разбойников, который на кресте  заступился за Христа,  был в подчинении у другого, т.е. это заступничество одновременно было бунтом против «пахана»... (Выходит, все распяты: и Христос, и дьявол, и слабый человек...)

Живопись - музыка немых, а музыка - живопись безруких.

Где друзья, там и враги; кому-то ты хочешь помочь бескорыстно, а кто-то другой хочет попользоваться твоим безвозмездно. Известность - такая же палка, как и все, о двух концах, так что живи безмятежно...

«Всего много и всё расплывается и  перед глазами и в голове» – вот мир… Они добиваются определенности и неподвижности с помощью тумана и каменной тумбы. Какой-нибудь каменный фавн в тумане – вот их рулевой и кормчий, вот их Бродский и его Венеция…

Верь, верь. Надежда умирает последней, а до последнего дело никогда не дойдет, верь, верь…