Честь имеем?

 

                «Неладно что-то,
                в датском королевстве»
               

                (Уильям Шекспир)


       - А я считаю, что тут налицо состав должностного преступления, причем коррупционного характера, - в очередной раз поднимаю   глаза на начальника и тычу пальцем в лежащий на столе толстенный фолиант в глянцевой обложке.
       Начальник, с которым я работаю еще со времен Союза, по чину прокурорский генерал-лейтенант, по рангу старший помощник Генерального  и   один из немногих  своего уровня, кто еще пытается работать честно.
       Поэтому  не в фаворе, часто срывается на крик и тайком глотает валидол.
       Худое лицо Евгения Леонтьевича розовеет на скулах, он беспокойно ерзает в своем кресле и снова монотонно бубнит, что допустившие злоупотребления один из заместителей поднадзорной нам силовой структуры,   некий  вновь испеченный генерал и два его подчиненных - полковники, наказаны в дисциплинарном порядке и отправлены в отставку.
       -  В почетную, - уточняю я. - А место им в Матросской тишине.  Так что я выношу постановление о возбуждении уголовного дела, и пусть  похлебают тюремной баланды.
        -  Я такое постановление утверждать не буду, - прячет свои глаза от моих Леонтьевич, а  я начинаю заводиться. Нервы за  тридцать лет службы ни к черту, я порой срываюсь в штопор и держат меня в системе только из-за высокой работоспособности да опыта.
       - Раз, два, три, - считаю про себя,   чувствуя как кровь перестает стучать в висках.
       Согласно Закону, которым в данном случае является УПК, а также своему служебному рангу, я вправе самостоятельно возбуждать уголовные дела, относящиеся к нашей  компетенции.
       Однако  теперь существуют  ведомственные каноны, которые в новой России выше Закона. Если дело представляет  особую важность -  необходима подпись вышестоящего начальника. В противном случае это макулатура, дело не поставят на учет в ИЦ, по нему не выставят специальную карточку,  и следствие по нему не начнется.
       - Ну что же, - тупо пялюсь   в открытое окно, за которым на ветках клена вовсю разоряются воробьи, - в таком случае, я подам рапорт Генеральному.
       -  Это ваше право, - кивает головой начальник, после чего  давит пальцем кнопку селектора.  - Дежурный,  машину к подъезду, поедем на Дмитровку.
       - Могу быть свободен? -   встаю   из-за приставного стола  и сгребаю с него свой талмуд.
       - Именно, - кивает начальник, и, сдерживая бешенство,  я направляюсь к темному  тамбуру двери.
       Пройдя длинным, застланным ковровой дорожкой коридором,      захожу в свой прокуренный кабинет, с висящим на стене крейсерским  флагом и грустно взирающим на меня со стены «Железным Феликсом», которые кочуют со мною много лет, швыряю жалобно пискнувший том на стол и плюхаюсь в кресло.
       - Ничего, - бормочу злобно, - мы еще посмотрим, кто кого, - извлекаю из коробки казбечину, прикушиваю мундштук зубами и щелкаю зажигалкой.
       Крепкий табак успокаивает лучше водки, и я до одурения напиваюсь дымом.
       Когда я беру из лотка белый лист и  вывожу в его правом углу «Генеральному прокурору Российской Федерации…», дверь бесшумно распахивается, и в кабинете возникает замначальника и мой близкий приятель Виктор Лазор.
       - Ну шо, все пишешь про медведЯ? - весело вопрошает он и грузно усаживается напротив.
       - Наоборот, медведЮ, - киваю я на рапорт. - Вот по этому материалу, подвигаю ему талмуд.
       -  Ну и дурак, - хмурится Виктор. - Ты что, совсем плохой, не понимаешь кто за этим стоит?
       - В том-то и дело, что понимаю, - злобно жую я папиросу. - Почему и пишу.
       - В последний раз говорю, - «не буди лыха, пока тихо», - наклоняется замначальника к столу. - Ты в курсе, что с тем прокурором, который все это накопал? - кладет он руку на материал проверки.
       - Ну да, его перевели в другое управление.
       - Перевели, - презрительно хмыкает Лазор. - На Волгина готовят материалы на увольнение. То же будет и с тобой. Так, что подумай.
       После этого он тяжело встает и  неспешно покидает кабинет.
       Виктора я знаю еще по  работе в ГВП, в свое время он пересажал немало  военных мздоимцев и  мы первые, кто пришел в это, специально созданное из бывших «союзных» работников управление.
       Совсем недавно вместе завершили    масштабную проверку ряда банков Москвы, по результатам которой возбудили более сотни дел, лишив банкиров сытной кормушки и скачали в федеральный бюджет несколько сотен миллионов умыкнутых оттуда  долларов. Теперь "гоним" вторую, по  Воронежским «водочным королям» и работы у нас невпроворот.
       Поразмыслив таким образом, я сминаю в кулаке лежащий передо мною лист и швыряю его в стоящую у стола урну. Что ж, торганем совестью еще раз. Ради того, что можно сделать.
       Потом я вытаскиваю из стола бланк препроводительной, заполняю его, пришпиливаю скрепкой к обложке материала и направляюсь в канцелярию управления.
       - О! Валерий Николаевич, - радостно встречает меня заведующая. - А это вам, - и кивает  на две связки лежащих на полу дел.  - Особый контроль,  результаты на доклад Бирюкову.
      - Первый заместитель Генерального прокурора Бирюков, с недавнего времени наш новый куратор, недовольный активностью управления, делает все, чтобы  мы снизили обороты,  дабы не вызывать недовольства  вышестоящего начальства.  И это понятно. 
       По результатам почти каждой проверки или очередного  громкого дела, возбужденного против банкиров или крупных коммерсантов, из Думы слышится  недовольный вой, и  народные избранники осаждают Генерального  депутатскими запросами.
       Мол, обидели хороших людей, они не воры. Сколько  "слуги народа" за это берут,  достоверно  неизвестно, но что берут -  мы знаем точно. И консультанты у помещенных в Бутырку и Матросскую тишину наших «сидельцев» будь здоров.
       Не раз приходилось знакомиться с материалами их прослушки.   Переговариваются  прямо из камер с помощниками депутатов и судьями, что говорить да как прятать концы в воду. И ничего не сделаешь, последние   неприкосновенны.
      Короче, куда не кинь, всюду клин, или «картина Репина  «Приплыли», как говорили у нас на флоте.
      - На, - шмякаю я Ирине на стол свой талмуд.- Отправь туда, откуда  пришло. Пусть сами расхлебывают.
      Потом я забираю из канцелярии  тяжеленную связку перевязанных шпагатом дел и, тихо матерясь, тащу ее к себе. Срочно исполнять контроль  Генерального. Время доклада по нему «еще вчера».
      Поздно вечером, одуревший от всей этой свистопляски и выжатый как лимон, я дремлю на мягком сиденье в углу  гремящего на стуках вагона метро, а мозг все прокручивает    тот гребаный материал. Один из немногих,  по которому я не смог ничего сделать.
      А дело-то совсем  плевое, хотя в Союзе таких и не было.
      С год назад, на одной из бандитских сходок, муровцы с ОМОНом повязали несколько авторитетных бандитов.
     Обыскали, а у тех в карманах удостоверения старших офицеров одной  силовой структуры и новенькие «макаровы».   Пробили по учетам - «ксивы» настоящие, а стволы выданы с оружейного склада этой самой структуры. Отрапортовали на самый верх, и все закрутилось.
       Мой предшественник Волгин, провел проверку и установил, что  удостоверения бандитам выдал заместитель ее первого руководителя, а его подчиненные - складские полковники, организовали записанные в них «стволы». 
       Причем удостоверений и пистолетов было десять. Где сейчас обретаются  с ними остальные фальшивые оперативники, можно только догадываться.
       Ну и смайнал «ничего не знавший»  руководитель той структуры незадачливого зама  «по-свойски» в отставку, вместе с его полковниками. Писать так, сказать,генеральские  мемуары.
       И непременно об офицерской чести.
       Вот и я пишу, а что делать?  У нас в России только бумага все терпит.

Кяхта - Байкал. Год 2001.