Путь к силе. Глава 2

Глава 2

Вот уже более полсотни лет богатая и прекрасная страна туманов - Кеменхиф шла к неотвратимому разорению благодаря своему законному королю Дагору: война, начатая еще в первые годы правления только из-за его невыносимого характера и огромных амбиций, рассоривших его со всеми соседями (в особенности с королем Хистана – Куратом-наром), велась уже долгие годы. Земли то отвоевывались, то отдавались, и, казалось, должны были превратиться в болота из-за пролитой в них человеческой крови. Народ был замучен высокими военными пошлинами, и было вообще непонятно, как существовал на свои нищенские доходы: ремесленники отдавали добрых две трети всего товара, а с крестьян спрашивали чуть ли не больше, чем вообще могла дать земля… Но, как ни странно, люди жили и в таких условиях, с малых лет привыкая к тяжелому труду и до самой смерти не разгибая спин.
Выросший в стенах богатейшего замка Кеменхифа, наследный принц трона Талион как-то раз на охоте отбился от основных охотников, погнавшись за оленем. Разгоряченный погоней юный принц даже и не заметил как оказался в абсолютно незнакомых ему местах, где уже не было слышно ни охотничьих рогов, ни лая собак, ни звуков громогласной охоты… Пытаясь найти обратную дорогу, принц еще больше плутал по лесу на изнуренном коне, пока не выехал на опушку и не увидел огни деревни – измученный конь сам понес его вперед, не нуждаясь в понуканье, и через несколько минут принц уже стучался в первую попавшуюся дверь, не обращая внимания на облаивающую его собаку. Люди, жившие там, были бедными крестьянами, и, узнав, что перед ними их принц, сразу пригласили его в дом и все время извинялись, что им нечем встретить и накормить его, кроме как их собственной пищей, попробовав которую, принц, как он не бы голоден, не смог есть… Проведя ночь под крышей бедняков и узнав какие и куда на самом деле подати платят исстрадавшиеся люди, и как в действительности правят в своих волостях ромэны, принц поклялся, что когда он сядет на трон, то изменит все так, чтобы всем жилось лучше. Пока он ехал из бедной деревушки обратно в замок, он видел все беды и тяготы народа, и все больше росло в нем недовольство правлением отца, который никогда не видел ничего кроме отчетов ромэнов и не интересовался ничем, кроме войны. Происходящее за стенами замка в его стране не интересовало короля, и страной по сути правили ромэны, разделившие ее на свои области и сделав из них свои маленькие королевства, где каждый изгалялся как мог…
Прошло время, и порядком позабывший то происшествие принц сохранил только ненависть к ромэнам. У него в мыслях уже не появлялись высокие благородные мысли о благополучии простого люда, но ему очень хотелось разоблачить обманщиков-ромэнов в их лживых отчетах и настоящих податях, собираемых со своих волостей.
В шестнадцать лет Талион уже полностью сознавал всю гнилостность той системы, что была в стране, все интриги знати, которая обводила вокруг пальца его отца, полностью поглощенного войной. Он научился думать и давать трезвую оценку настоящему. И с каждым днем он все больше утверждался в мысли, что когда наступит его время, то уж он-то точно будет обходиться без настойчивых предложений Верховного Совета. Талион часто пытался поговорить об этом с отцом, но тот не хотел заниматься делами государства и верить в несоответствие давно утвердившейся системы правления – для него была интересна война, для которой требовались деньги, а как они достаются ромэнам, и сколько те забирают себе, пока хватало на военные нужды, не интересовало короля.
Члены Совета подозревали в молодом принце опасность, и чем взрослее он становился, тем крепче становилась их уверенность в том, что от наследника надо избавиться любой ценой. Но какая-то  высшая Сила хранила юношу, отводя в последний момент от неминуемой гибели - от рук подосланных убийц или яда, - но он всегда чувствовал на спине ненавидящие колкие взгляды провожающие его и всегда был начеку, позволяя  себе расслабиться лишь в обществе  верного Армана.
Рожденный в семье бедняков, Арман еще ребенком был продан в услужение вельможе - так часто поступали бедняки, когда в семье дела совсем были плохи. Чтобы выжить самим и прокормить старших, младших детей продавали знати, и они всю жизнь были слугами. Но кто знает чья жизнь была лучше – вольных голодных бедняков или сытых слуг. Разница в их положении заключалась в том, что по закону, крестьянин мог обратиться с жалобой на своего ромэна, а слуга должен сносить все от своего господина, но на самом деле ни те ни другие не могли отстоять себя перед богатыми. Сначала Арман был игрушкой у дочери вельможи, которая возилась с ним, как с живой куклой, потом, когда он подрос и надоел своей хозяйке, его отправили к кожевнику. Однако вскоре вельможа умер и Арман, вместе со всем остальным имуществом своего хозяина, по закону Кеменхифа, перешел в собственность короля. Когда распорядитель осматривал новых слуг, во дворе был семилетний принц, который недавно попросил у отца и себе личного слугу. Король, скорее всего, в этот же день забыл о просьбе сына, но мудрый распорядитель дворца был в курсе всего и помнил обо всем – так Арман и стал личным слугой принца. Но семилетнему мальчику, росшему в мрачных залах дворца под пристальными взглядами наставников и учителей, не столько был нужен слуга сколько верный друг; и вскоре Арман стал поверенным всех тайн и замыслов молодого принца. Арман был робким мальчиком и нередко пытался отговаривать Талиона от какой-нибудь безумной затеи, но принц всегда шел вперед, и часто Арману влетало за него – ведь он был старше принца на три года, да и  намного легче выместить все зло на слуге, нежели наказать сына короля… Когда они подросли, характер Талиона стал портиться - в нем появилась какая-то надменность, иногда его начинало раздражать дружественное отношение Армана, и он требовал раболепственного подчинения от того, даже несколько раз приказывал наказать слугу, когда тот неудачно шутил в такие моменты его настроения. Но, словно верный пес, Арман не держал зла на своего хозяина и научился чувствовать его настроение: когда можно сказать принцу «ты», а когда нужно кланяться и называть господином…

***
Когда Талион открыл дверь в свои покои, был уже вечер. Принц был измотан всеми приготовлениями к пышному погребению отца и навалившимися на него государственными делами – он не правил, но и без его подписи не могло решиться ни одно дело – он был Главным членом Верховного Совета, который после короля считался вторым лицом в государстве. После его сегодняшнего объявления заседание затянулось особенно надолго: нужно было расписать все полномочия на время отсутствия главного члена совета и предусмотреть разные непредвиденные вопросы. Поэтому Талион просто валился с ног, но вся его усталость тут же слетела, когда он наткнулся взглядом на неподвижную фигуру в плаще, застывшую в его кресле. Холодок пробежал по спине от неожиданности и удивления, но в этот момент незнакомец повернулся и посмотрел на принца, вновь заставив его вздрогнуть: казалось, волчьи блестящие глаза читают все его мысли, проникая в самые дальние и сокровенные уголки сознания. Именно эти волчьи глаза и ввели принца в заблуждение: «Так вот почему «волколак», - подумал он, - теперь понятно его прозвище». Первое оцепенение прошло и он шагнул в комнату, проклиная Армана за то, что тот оставил гостя одного без присмотра в его кабинете да еще и не предупредив об этом – он всегда раздражался, когда проявлял минутный страх или слабость: «Ну и всыплю же я этому олуху, наплел, что поедет в лагерь, а сам уже где-то скрывал его, да еще и меня не предупредил, что в комнату привел! Убью мерзавца неотесанного!» Человек в это время поднялся и поклонился:
-Ваше Высочество.
-Гаур, не так ли? – принц ответил едва различимым кивком на низкий поклон.
-О нет, ты не за того меня принял, мой принц, я не воин, которого ты ждешь; а тот, кого ты называешь Гауром и Арман еще не встретились, - теперь не цвет глаз, а их выражение не давали Талиону покоя: какое-то очень глубокое скрытое знание, дающее власть, было в них…
-Если ты не тот самый наемник, то откуда же знаешь про Армана и Гаура? Это Арман привел тебя сюда? – принц чувствовал себя неуютно под этим всевидящим взглядом.
-О нет, никто не приглашал и не провожал меня сюда – я пришел сам. Но я вижу недоумение в твоих глазах, принц…
-Ты хочешь сказать, что прошел в мои покои, и никто даже не спросил кто ты и не преградил тебе путь?!
-А, ты о стражниках. Не гневайся и не наказывай их – они меня не видели, - спокойно говорил незнакомец тихим густым голосом, который хотелось слушать и слушать.
-Что значит «не видели»?- Талион, уже совсем сбитый с толку, стал сомневаться в здравости рассудка своего собеседника.
-Не удивляйся, принц, просто я внушил им, что они меня не видят, и прошел мимо… если ты еще не догадался кто я, то не стану больше терзать тебя загадками – Истар, маг последнего ордена Великих Сил, - представился гость, вновь кланяясь.
-Последний маг последнего ордена стоит передо мной в моей комнате! Послушай, милейший, я читал много сказок о том как в последний момент перед принцем появляется добрый наставник, волшебный меч, заговоренный шлем и восхитительный конь, которые помогают ему преодолеть все преграды и ловушки, наставленными злыми негодяями, которые в лепешку расшиблись, чтобы ему навредить; и получает свое законное королевство и красавицу-жену в придачу. Но я уже не мальчишка; и я знаю, что жизнь – не сказка, что никто не придет и не скажет: «А не нужен ли тебе, сынок, волшебный посох, который исполняет все желания?!..» Так что отвечай зачем ты действительно пришел, или я позову стражу, и поверь мне, тебе худо придется! - Талион злился, что кто-то пытается его убедить в том, во что он не верит.
-Не гневайся, принц, но я сказал тебе правду. Ты считаешь меня подсылом ромэнов, который хочет заманить тебя в ловушку или посмеяться над тобой, но ты ошибаешься. Я знаю, ты не веришь в магию и думаешь, что все выдающие себя за магов – обманщики. Конечно, в большинстве это так…
-Докажи, что ты маг! Сделай что-нибудь! Сотвори чудо, - раздраженно заходил по комнате Талион, - пусть кресло, на котором ты сидел взлетит в воздух!
-Я не шут на площади, я маг. Ты был очень жалким, когда попытался уверить Дагора во лжи ромэнов и он ударил тебя, а ты напугался своей крови, пошедшей из носа; и очень жестоким, побивши Армана, жалеющего и желающего успокоить тебя.
Принц вздрогнул - никто не знал об этом случае, кроме умершего отца, его самого и Армана:
-Ты, наверное, близкий друг Армана, - неуверенно предположил он, сомневаясь, что Арман  мог рассказать о том, как принц обидел его в тот памятный вечер, даже самому близкому родственнику…
-Зачем ты ищешь глупые отговорки. Я никогда не разговаривал с твоим слугой, и уж тем более не являюсь ему никаким родственником, - прочитал его мысли маг.
-Кажется, я сейчас уже готов поверить, что ты маг, - недоверчиво и с опасением посмотрел на гостя принц, - Ты прочитал мои мысли…
-Да, иногда у меня это получается. Но давай закончим со всеми этими глупостями, мне не очень нравиться копаться в чужих душах, у нас и без того мало времени на все… Тебе нужен провожатый – я был у ворот Барадхифа. Тебе нужно внутрь – мне тоже. К сожалению, двери его может открыть только истинный король.
-Но зачем тебе нужно попасть внутрь? – с только что было исчезнувшим подозрением спросил Талион.
-Тебе нужен Знак Силы, а мне та Сила, что его дает! Посвящение для истинного мага свершается только в дни великих перемен. Чтобы проверить тебя, в Барадхифе сосредоточатся огромные земные силы, мне нужны эти потоки, чтобы стать настоящим магом.
-Ты ведь сказал, что уже маг?! – ехидно заметил принц, но по-настоящему начинал уже верить странному человеку.
-Я умею кое-что, но настоящее волшебство мне пока не по силам…


Воин сидел в темном углу общей залы и в который раз проклинал местных корчмарей за их пристрастие к острым приправам, чем они по-видимому просто отбивали запах подтухшего мяса, из которого варили похлебку для текущих нескончаемым потоком посетителей. Нартанг, может, стерпел бы и тухлую похлебку, но эти «огненные харчи» причиняли его непривыкшему  к  такому желудку жуткую боль – словно сотни маленьких копейщиков разом исполняли выпад и укол в его стенки. И при каждой такой «атаке» он прикрывал глаз и поскрипывал зубами, произнося про себя все ведомые ему ругательства, которыми довелось разжиться за свои странствия.
Арман же, благоразумно не ставший заказывать себе ничего кроме кружки хмеля, бросал на воина короткие взгляды, исподтишка стараясь получше рассмотреть его. Он просто не представлял как с такими ранами можно было выжить и как вообще можно биться до получения таких увечий…
Приоткрыв глаз в очередной раз после объявления кишками временного перемирия и поймав на себе запоздавший ретироваться взгляд парня, воин, и без того пребывавший в крайне дурном настроении, и вовсе озверел – он ненавидел, когда люди на него так смотрят:
-Чего пялишься?! – от его рыка вздрогнул не только Арман, но и все сидящие за соседними столиками, тоже исподтишка поглядывавшие на изувеченного верзилу, - Чай не девка красная, чтобы на меня глазеть!
Арман густо покраснел от смущения и накатившего вдруг страха и не смог даже выдавить неуместное, в принципе, извинение, а только помотал головой и уставился в стол.
-Ну и харчи - все брюхо от них скрутило, - чтобы немного разрядить обстановку зло рыкнул воин, но парень принял это на свой счет - мол куда завел - и еще больше сжался.
Такое действие еще больше разозлило Нартанга – он ненавидел слюнтяев – да еще в придачу похлебка внутри начала новое наступление на и без того уже истерзанный ею желудок. Поэтому, когда к двум сидящим за соседним столиком стражникам присоединились только вошедшие уже изрядно подвыпившие шестеро их сослуживцев, оповещая всех о своей встрече шумными возгласами и шуточной руганью, да еще усаживаясь, толкая всех, кто находился рядом, воин уже не мог себя сдерживать. Как только хмельной страж порядка навалился спиной на плечо короля Данерата – стальная рука воина почти сошлась у него на «загривке» и отбросила прочь.
-Смотри куда падаешь, дерьмо! – рыкнул Нартанг, уже всеми фибрами души желая разрядиться в драке. Он даже не думал сейчас о том, что нужно сдерживать себя в городе, чтобы никого не убить, как это было обычно. Ему просто хотелось крушить все в этой проклятой корчме, где все было не так, как надо…
Арман же при этом его действе просто сжался в комок и втянул голову в плечи, представляя как сейчас будут лупцевать его подопечного восемь стражников и какого избитого, если только еще удастся вытащить его живым, покажет он воина королю.
Вскочившие же со своих мест стражники, поднявшие уже отброшенного воином товарища, по виду и вправду предвкушали как они будут колошматить этого урода. Однако все испортил корчмарь, который, видимо уже на любом расстоянии чувствовал нарастающую в зале опасность. Неизвестно из какого угла он появился и откуда прибежал так сильно запыхавшись, только он отважно встал между все еще сидящим, но напрягшимся и приготовившемуся к стычке воином, и чуть ли не потирающими руки и закатывающими рукава стражниками:
-Господа! Господа! господа мои! Не нужно ссориться! У меня и вправду здесь сильно тесно! Уж простите меня милостивейше за такие неудобства! Все, знаете ли, стариковская жадность – все не решусь парочку столов выбросить – ведь столько народу ходит! Всем ведь пропустить стаканчик хочется, а мест-то и не будет! Разве ж не скверно будет?! Вы уж не ссорьтесь, господа мои! Уж не разоряйте старика! – быстро тараторил корчмарь между делом подталкивая вставших стражников к их покинутым местам, - Вы уж не сердитесь, господа мои! А я вам сейчас всем мировую от себя поставлю! Согласны?! Каждому еще по кружке за мой счет! Хорошо?!
Стражники уже явно поостыли от такой «душещипательной» речи, да и выпить на халяву тоже хотелось, потом еще они разглядели знак королевского вестника на плече Армана, которого по-видимому охранял одноглазый дебошир, и ссориться им совсем расхотелось.
Нартангу же корчмарь, как, пожалуй, теперь все обладатели тучной фигуры, сразу напомнил Карифа, поэтому никаких теплых чувств не вызвал, особенно еще принимая во внимание те остаточные явления трапезы, что он сейчас испытывал, то скорее, явился последней каплей:
-Я в этом хлеву не останусь! – поднялся воин и повернул на Армана голову, - Здесь одно дерьмо и его приборщики! – он отодвинул рукой в сторону побледневшего и вмиг спавшего с лица от его слов корчмаря, и, придерживая рукой ножны, пошел к выходу.
-Ах ты гнида! - в справедливом возмущении выкрикнул самый опьяневший из всей компании стражников - в Нартанга полетела увесистая глиняная кружка, теряя по пути остатки своего содержимого.
Все остальное произошло за короткие мгновения, но описать это коротко вряд ли у кого получилось потом:
Неизвестно каким образом угадав летевший в него предмет, воин увернулся от кружки, поймал ее в воздухе, не дав разбиться о дверной косяк и изо всех сил швырнул обратно. На этот раз не предназначенный для таких манипуляций снаряд расквасил лицо стражника в кровавую лепешку - пораженный им, стражник упал, как подкошенный. Арман, угадавший чем все сейчас закончится, подался вперед, вставая между воином и стражниками, разводя руки в стороны и собираясь что-то сказать, но огонь насилия уже запылал во всю в сердцах и умах вечерних посетителей трактира - в челюсть парня тут же врезался кулак ближе всего стоящего к нему стражника: «Пошел вон, служа!» Правда, тут же сам стражник тоже получил удар и намного сильней, чем отвесил только что сам - у Нартанга рука была не то что «тяжелой», а просто убийственной - второй стражник так же упал с проломленным черепом. Тут все посетители уже не могли усидеть на своих местах, возбужденные небывалым зрелищем - нападение и неповиновение стражникам было великой редкостью. Кто-то, кто, видимо, тоже на пьяну голову получал от блюстителей порядка, подбадривали Нартанга: «Давай, мужик, покажи им, как другим кости ломать!» Другие же шикали на них и вдохновляли и без того распалившуюся стражу: «Вот супостат! Ты посмотри! Сам же на стражу стал лаяться!» И незнамо как, но только все эти перепалки тоже тут же переросли в потасовку - видимо уж больно сильные волны исходили от зачинщика всей этой безоружной баталии. Незнамо почему, но Нартанг решил не пускать в ход оружия, да и зачем оно ему здесь - против трактирных гуляк, однако все положение дел ужасно обостряла съеденная им похлебка - видимо она тоже в прах поссорилась со всеми его несчастными внутренностями и дурнота от всего этого ее бунтарства накатила вдруг на воина небывалой слабостью и тошнотой. Но это его состояние было неведомо и безразлично людям, желающих в праведном гневе пересчитать воину кости. Кулак третьего стражника едва не раскроил Нартангу бровь - воина спасало только его уникальное чутье опасности. Он ответил ударом на ненастигший его удар противника и понял, что сознание его вот-вот померкнет от накатившей с новой удвоенной силой дурноты. Он затравленно поискал путь к спасению, затуманенный на этот раз не боевым откровением, а обычной человеческой немочью взор, выхватил из расплывающихся предметов дверь. Воин двинулся к ней, дорогу ему заступили сразу двое стражников - они что-то выкрикивали, но он не слышал их - он нагнулся, уходя от удара одного, схватил, попавшуюся на глаза скамью и из полусогнутого положения наотмашь залепил ею сразу обоим. Два стражника улетели в сторону и попали в общую кучу дерущихся завсегдатаев, где и застряли, обреченные получить оплеух еще и там. Нартанг же отбросил полезный предмет интерьера в сторону и устремился к спасительному проему - рванул на себя низенькую створку. Но он наметил не ту цель - за повисшей у него в руке оборвавшейся с одной петли дверью не было ничего, кроме склада кувшинов и метел. В этот момент выбравшийся наконец из-за опрокинутого стремительными и неуклюжими движениями Нартанга стола и скамьи стражник засветил ему в ухо со всей мочи, мстя и за свои ушибы и за поверженных только что соратников. Воин тут же перестал вообще слышать какие-либо звуки, потом, оборачиваясь на обидчика, он понял, что сейчас перестанет еще и видеть, ибо нападавший предстал ему каким-то сгустком серого тумана с розовато-красным пятном лица. Однако сил Нартанга еще хватило, чтобы перед потерей сознания уложить врага: он по наитию выбросил левую руку вперед и практически на ощупь вцепился в как раз подвернувшееся горло, сжал его мертвой хваткой, удар же правой воин наносил уже в полной для себя темноте, теряя сознание.
Общая потасовка шла уже в принципе к своему логическому завершению, то есть к всеобщему удивлению вспыхнувшим вдруг непониманием и последующим за этим братаньем, когда в трактир ввалились новые стражники, вызванные двумя сбежавшими из этой «развлекаловки» более благоразумными или более трусливыми своими соратниками.
-А ну стоять всем, свиньи! Встать и не двигаться, не то разукрасим, как ежей лесных!!! - громко рявкнул влетевший первым командир, покрывая своим голосом общий шум. Его голос и вид произвели должное впечатление - общая свалка прекратилась окончательно, как только люди оценили новую обстановку. И быстро усмиренные появлением вооруженной арбалетами и пиками стражи бузотеры под негодование хозяина корчмы поспешно начали расставлять на места свернутые столы и раскиданные скамьи с табуретами. Все они сразу же преисполнились раскаянья и непонимания, как все это произошло, представляя из себя просто образчики законопослушных граждан, нечаянно оступившихся под легким градусом. Все, кроме Нартанга. Он так и остался сидеть рядом со свернутой дверью и четырьмя трупами, чем, естественно и привлек на себя все взгляды подоспевших стражников. Двое же сбежавших за подмогой, измотанные такой неожиданной и нелегкой пробежкой, еще не успели подтянуться к соратникам, чтобы указать на виновника всего безобразия, что в принципе и не требовалось - все было ясно без слов. Как-то так получилось, что во всей этой дикой потасовке все отделались синяками, ссадинами да парой расквашенных носов, кроме, тех, кто схлестнулся с Нартангом – все четверо были мертвее мертвых. Особенно жуткий вид был у последнего напавшего с вывернутой набок челюстью и развороченным горлом. А если учесть, что все четверо были еще и стражниками, то настроение подоспевших блюстителей порядка можно было легко угадать:
-А ты что расселся? Особенный? - гаркнул командир на воина и тот наконец-то увидел и услышал, понемногу выходя из своего приступа дурноты.
-Это, похоже, он их всех уложил! - озверело оглядел четверых мертвых сослуживцев один из новоприбывших, сильнее сжимая в руках арбалет и невольно наставляя его на шевельнувшего в этот момент головой воина.
-Давай вяжи его! - сквозь зубы процедил командир, тоже безошибочно определив виновника случившегося.
-Чего-то он не в себе, кажись! - перевешивая на плечо арбалет и начиная вытаскивать из-за пояса длинный кожаный ремень, бросил взгляд на водящего по столпившимся перед ним людям блуждающим неосмысленным взглядом воина второй стражник.
-Эй! – первый из стражников перевернул копье древком вперед и намеревался толкнуть им воина в плечо, но так и не успел этого сделать, не поняв, как лишился своего оружия.
-Давай вяжи ублюдка, Канир! - подал голос из-за стойки только что приведенный в себя холодной водой кухаркой откинутый туда общим течением драки стражник, с трудом поднимаясь и держась за рассеченный лоб, - Его, тварь вздернуть надо здесь же! Он наших уложил!
Приговор был ясен:
-А ну не дуркуй! А то и до суда не дотянешь!
-А ну не шевелись, гнида! А то ща дырок наделаю!
-Сиди смирно! – сразу три наконечника нацелились в шею и лицо Нартанга; арбалетчики тут же взяли опущенное было оружие на изготовку.
Недавние бузотеры а теперь невольные зрители невольно попятились еще дальше от разыгрывающейся перед ними пугающей и непривычной жизненной сцены. Только что расставленные столы и стулья вновь заскрежетали по полу, потревоженные людской толпой.
Воин обвел всех мрачным и тяжелым взглядом – он явно не готов был сейчас на подвиги… Однако, когда его связали и начали разоружать, сознание значительно прояснилось, как только родное лезвие поползло из-за пояса, влекомое чужой рукой:
-Оставь оружие! – рванувшись, прорычал он, но тут же получил удар древком по лицу.
-Заткнись, пес! – прикрикнул на него ударивший, удивляясь, что связанный даже не упал на пол.
А связанный в ответ тут же ударил его головой в лицо, благо стражник был лишь на пол головы ниже его - первая злость, кипевшая в нем перед дракой, угасла в ней, все накатывающая волнами дурнота уже полностью отбила желание что-либо делать и говорить, но привычки не оставляют людей в любом их состоянии - Нартанг не мог стерпеть обиды, а  тем более позволить безнаказанно колотить себя.
Когда их соратник повалился на пол лицом вниз, как куль с мукой, не обнаруживая никаких жизненных признаков, а из-под его головы медленно и лениво поползло красное пятно, все остальные стражники начали старательно и методично избивать пленника. К ним так же присоединились и двое уже узнавшие на себе тяжелую руку воина. Как раз в этот момент вбежали и двое, направившие сюда подкрепление, но они так запыхались, что к явному их разочарованию, не смогли приобщиться к увлекательному занятию остальных.
В этот момент добросердечная кухарка, обходившая еще не поднявшихся на ноги участников потасовки добралась и до начавшего ворочаться Армана. Парню крепко досталось не столько от оглушившего ударом стражника, сколько от общей толчеи и летающей мебели - придя в себя, когда Нартанг еще только расправлялся с третьим нападавшим, он тут же угодил под пролетавший мимо табурет. Теперь же придя окончательно в сознание, увидев занятие стражников и четко угадав объект их «разминки», Арман подскочил, как ошпаренный:
-Господа мои, не надо! Прошу вас! Остановитесь! - метнулся он было к стражникам, но его опередил командир, приметивший, что связанный не проявляет уже никаких жизненных рефлексов, прекратив даже прятать лицо и голову в плечи:
-Все, стой! Хватит! Кончай! – остановил он распаленных подчиненных, - Урган, посмотри что там с Владом. Эй, хозяин, воды принеси! – начал уверенно распоряжаться он, озабоченно поглядывая то на распростертого подчиненного, то на окровавленного и тоже недвижимого пленного, - Ну а ты кто таков? Чего разоряешься за этого висельника? - обернулся он на полубледного Армана - одна половина лица которого была пунцово-красной - место приземления кулака стражника и табурета, а вторая мертвенно бледной - не пострадавшая сторона отражала истинный оттенок смертельного страха - он никогда еще не оказывался в такой страшной драке и в таком ужасном положении. Он наконец осмотрел все «поле боя» и просто онемел узрев, что только что натворил воин - УБИЛ! Он даже на миг забыл про своего горе-подопечного, которого должен был доставить принцу, а все не отрываясь смотрел на застывших в неестественных позах сраженных рукой воина стражников - глядя на них сразу было понятно, что они мертвы и сознание этого просто парализовало Армана.
-Кажись, живой! – весело объявил тем временем Урган, поднявший с пола соратника и нащупывая бьющуюся жилку на шее, - Нос, правда, ему сломал, скотина, - пнул он еще раз бездвижного пленника.
-Хватит. Этот-то живой? – командир явно не любил Влада, его сейчас больше заботило будет ли кого привести на суд по убийству пятерых своих.
-Живой, гад. Крепкий, - проверил вслед за соратником и пойманного Урган.
-Ладно. Ну где там эта старая рухлядь?! – раздражаясь, поискал взглядом трактирщика командир патруля.
-Вот и я, господа мои! – пыхтя, нес ведро воды трактирщик, явно слышавший последние слова, но не собирающийся придавать им какое-то значение.
Стражника и пленника облили водой.
Оба они почти тут же пришли в себя.
На удивление, побои привели Нартанга в более менее человеческое состояние. Он отряхнулся, сбрасывая воду и кровь с лица и волос, и быстро встал на ноги, напрягая связанные за спиной руки, проверяя крепость веревок.
-А ну стоять смирно! – процедил сквозь зубы стражник, тут же приставляя ему к горлу наконечник копья. Тут Арман вышел, наконец, из своего столбняка, рванулся было к воину, но тут же остановился под подозрительным взглядом вновь повернувшегося к нему командира стражников.
Остальные помогали подняться поверженному соратнику. Влад поднялся, потрогал сломанный нос, всхлипнул от боли и что было сил пнул пленника в живот. Нартанг лишь едва согнулся от удара – он был готов к нему, а его мышцы были способны выдержать удар и посильней… Но не выдержал измученный желудок, изгоняя враждебную еду прочь. Нартанга вывернуло прямо под ноги стражников.
-От, гнида! – возмутился Влад, явно намеревавшийся продолжить мстить за сломанный нос, но теперь брезгливо сморщившийся.
-Влад! Оставь! – остановил его командир, краем глаза уловив движение подчиненного, но не сводя взгляда с Армана, который уже отчаялся что-либо доказать словами и теперь трясущимися от волнения руками нащупывал на своем плече королевский знак и в ужасе обнаружил, что он пропал. Ставший совсем безумным от страха взгляд скользнул по досчатому полу и тут же выхватил из взбитой ногами соломы знакомые ало-белые ленточки. Как безумный, метнулся он под стол и схватил потерянный в драке знак, словно кто-то хотел помешать. Не вылезая из-под стола, сидя на грязной соломе, Арман поспешно прикрепил его к своему плечу и, облегченно вздохнув, встал, уже с надежной глядя на командира стражников, которому надоело пялиться на безумного парня, и он развернулся к своим подчиненным:
-Все, пошли уже! Еще надо подводу за нашими прислать, - недовольно буркнул командир, - Дай-ка сюда эту штуку, - протянул он руку за лезвием Нартанга, выпавшее из рук Влада при ударе и поднятое трактирщиком.
-Вот, господин мой, - услужливо протянул тот странное оружие, сам явно спеша избавиться от пугающей вещи.
-Это что такое? – повертел командир в руках неизвестное приспособление для убийства и посмотрел на связанного воина.
-А ты руки мне развяжи и я покажу, что это… - зло рыкнул он, в который раз сплевывая на пол кровь.
-Ага, щас! – недовольно посмотрел на воина командир, он уже направился вон из трактира, когда на пути ему опять попался Арман, словно немой, молча тычущий рукой в свой чуть не потерянный знак, - И что это все значит?! - хмурясь еще больше, уставился на парня командир.
-Он для принца! - тыкнул предательски подергивающейся рукой в избитого воина Арман, - Меня за ним послали. Его во дворце ждут, - начал сбивчиво объяснять он.
Командир совсем почерневшим взглядом обвел своих мрачных подчиненных, как и он сам явно желающих продолжить экзекуцию над пленным, еще больше напрягшуюся при словах королевского вестника толпу, потом остановился на застывшем в злой решимости воине и сплюнул на пол:
-Так все! Все в казармы, а там разберемся!
Их обоих забросили в камеру. Армана тоже связали, но воину было не до него. От оков, сдавивших широкие запястья у него начало двоиться сознание. Память подло рисовала картины плена в песках, и от этого зло вскипало в нем и, бурля, переваливало через край рассудка, затуманивая разум. Отметив это и хорошо помня чем это все заканчивалось для себя в прошлом, Нартанг с трудом взял себя в руки. Немного успокоившись, он покосился на своего сокамерника. Он видел простого парня насквозь, и то, что он видел, еще больше раздражало его: здоровый широкоплечий детина, наделенный таким пригодным для боя телом, имел настолько кроткий и приспособленческий характер, что у короля Данерата вызывал справедливое негодование. Арман сидел с таким видом, будто вот-вот расплачется. Воин отвернулся от него с презрением. Ему, несколько раз обманутому и уже не раз посетившему такие помещения как это, каждое мгновение проведенное здесь ложилось на плечи каменной плитой. Он не чувствовал себя виноватым, он не понимал каким шоком для всех жителей стало это событие. Он убивал по обыкновению и не видел в этом ничего зазорного, в отличие от всех мирных жителей, поэтому ту расправу, которую ему посулили разгневанные стражники, он не собирался смиренно принимать. Нартанг попробовал сесть поудобней, чтобы хоть как-то расслабиться, но сделать это было сложно - тело, уже порядком забывшее те побои, что случались с ним в далеких песках, ныло и саднило от вчерашней экзекуции и каждое движение было ощутимым. Эта боль еще больше злила воина, хотя он и без того уже превратился в кипящий гневом котел.
Арман понимал, что воин взбешен, понимал, что его надо хоть как-то успокоить, но все мысли и слова просто «залипли» в нем от, казалось, физически ощутимых волн злости, что исходили от сурового спутника. Арману часто доводилось успокаивать своего господина, правда, нередко он получал затрещины за особое рвение, но он всегда находил нужные слова и простые доводы, чтобы оградить вспыльчивого принца от лишних треволнений. Но в этом случае он был бессилен, парализованный чужой волей и собственным страхом. Страхом перед убийцей, свидетелем страшной силы и нрава которого он стал. Он сидел сейчас рядом с существом из другого мира - мира страшного и беспощадного, совсем не похожего на тот, в котором он вырос и жил.
Нартанг видел своего сокамерника насквозь, и его даже немного забавляло, что этот несчастный хочет как-то ободрить его, но не решается… Лучше о своей шее побумал. Все же ему никогда не понять мирных людей.
Тут в коридоре раздались шаги нескольких человек, Арман в страхе и волнении вскочил на ноги и сделал несколько шагов к двери, на сколько позволила цепь. Воин медленно поднялся, повел плечами, распрямляя мышцы.
Дверь лязгнула засовом, в камеру ворвался свет факелов, а вслед за ним пятеро стражников:
-Подъем свиньи! Сейчас будем учить вас летать! - зло улыбаясь, издевательски пошутил один из них.
-На веревке полетаете, только не долго! - поддержал злую шутку товарища второй.
-Как?! - воскликнул Арман, - Вы королю сказали? Меня посылал король!
-Заткнись, гнида! Еще чего напридумал! - оборвал его третий ударом кулака.
Арман упал, утер непривычную и горькую для него кровь, со слезами на глазах обернулся на ударившего:
-Когда король узнает, вам не поздоровится!
-Тебя уже не будет то задевать! - рывком поднял его с пола стражник, - Вставай, не мокрись, сейчас на ветерке просохнешь.
-Нет! Остановитесь! - кричал в истерике парень.
Нартанг молча смотрел на медлящих с ним стражников. Никому из них явно не хотелось подходить к нему, они переглядывались. Воин оскалился им: «Порты смените - дерьмом разит!»
-Ах ты тварь подземная! - ударил его древком в живот один из них, но воин видел начало удара и успел напрячь мышцы так, что древко воткнулось в каменную стену его пресса.
-Над связанным-то все храбрецы! - ехидно рыкнул Нартанг, надеясь на то, что, разозлив стражников и задев их гордость, заставит отворить его оковы, что выпустило бы на свободу и его и его никчемного сокамерника.
-Да еще какие! - в злобе выдохнул второй подступивший к воину и со всей силы саданул его ногой в живот, вслед за соратником к этому занятию присоединились и трое других, не занятых удержанием Армана стражников.
-Господин! - ворвался вдруг в сознание Нартанга робкий голос, потом он почувствовал чье-то присутствие и по наитию, нередко посещавшему его, схватил еще не дотронувшуюся до себя руку, - Господин! - уже в страхе вскрикнул слуга, - Проснитесь, господин!
-Чего? - недовольно буркнул разбуженный воин, отпуская Армана.
-Вам что-то снится плохое - зубами во сне скрипите и ругаетесь. Я посмел разбудить… - извиняюще-робко объяснился парень.
-Зря, я как раз смотрел, как тебе морду били, - зло проворчал воин, переворачиваясь на другой бок.
За затянутым бычьи пузырем окном их комнаты показывались первые лучи солнца, уже пора было отправляться в путь, но Арман не смел предложить воину вставать.
-Ладно, нечего бока пролеживать – давай сниматься, - словно прочитав его тревожные мысли, повернулся вновь Нартанг, поднимаясь со своей лежанки.