Три соседа. Объедкова Марина

Не знаю, кто первым рассказал эту историю. То ли мой дед, то ли мой прадед. Да только и по сей день мы пересказываем ее в зимние холодные вечера.
Жили в одной деревне три соседа. Жили так себе. Меж собой особо не дружили, да и не ссорились. И вот всем троим повезло. Один Иван снял большой урожай пшеницы. Много хлеба родилось на  его поле. Другой Филипп поехал на неделю на озеро. Два воза рыбы привез.  Третий Макар не мог нарадоваться на приплод скота. Его коровка двух телят принесла. Да большеньких, здоровеньких. У овец ягнят много народилось, а свинья хоть и не очень то большая да хорошая, а опоросилась такими поросятками, чудо, да и только.
Радуется каждый сосед в своем доме, а на чужие дворы смотрит хмурясь. Завидно Филиппу, что у Ивана хлеба много, а у Макара мяса. Завидно Макару, что у Ивана хлеба достаток, а у Филиппа рыбка зимой будет и соленая, и сушеная, и копченая. А Иван вздыхает, да жене жалится, мол, у соседей мяса, да рыбы в достатке, а вот они только на хлебушке и будут сидеть.  Жена слушала, слушала, да не выдержала:
-Иван! Чего ж стонешь, да жалуешься? Господь столько хлеба нам подарил. Захочешь плодов чужих трудов попробовать, отвези пшенички на базар, продай, а что душеньке угодно купи.
-Да ладно! – отмахнулся Иван.  – Хлебушек я своим потом сколько поливал, а соседи за что столько получили? У одного скотина рожает, у другого уловы сказочные. Рыбка сама в озере пропитание искала, взросла, а он раз и все себе.
-Да ты чай никак завидуешь?
-Вот сказанула, глупая баба! Справедливости не вижу.
Перекрестилась жена на икону и говорит мужу ласковым голосом:
-Вань, завидуешь чужому счастью. Покайся, попроси у Господа прощения, а то, как бы беды не было.
-Вот еще!
Ночью Иван долго не мог уснуть. Лежал все и думал о словах жены. На печке посапывали детишки. Встал он, чтоб самую маленькую одеялом прикрыть. Аленка у них хорошенькой больно уродилась. Спит и во сне улыбается, ну чистый ангел, да и только. Боязно ему стало и за детей, и за жену, и за себя.
Перекрестил Иван детей, а потом стал на колени перед иконами и стал молиться, да прощения просить за зависть свою, за то, что из-за нее проклятой людям зла пожелал. Так у него на душе хорошо и спокойно стало! И почудилось Ивану, что Царица небесная посмотрела с иконы так ласково и по-доброму, что Иван совсем успокоился, лег и уснул молодецким сном.
Да только Макар с Филиппом не смогли справиться со страстями. На весь свет обиделись за удачи соседей, а своего счастья и не замечали, отравленные черной злобой.
Но вот к Макару в дверь постучал Иван. Принес он соседу в подарок большой куль муки. Сначала удивился Макар, а потом смутился. Поблагодарил Ивана, а через день и сам к нему с угощением пожаловал. Принес ягненка, да поросенка.
Иван и избу Филиппа не обошел. И тому куль муки преподнес. Филипп поблагодарил, земно поклонился, а через денек другой рыбкой Ивана наделил.
Так и Макар, и Филипп перестали завидовать Ивану, испытывая к нему благодарность, а вот друг друга так и не жаловали. Хотел бы Филипп к Макару с подарочком прийти, да все думал: «А почему ж я то первым должен? Если он захочет, сам придет».
Примерно то же и Макар подумывал: «Вот Ванька - человек! А Филиппка - жадный злыдень. Может, и пошел бы к нему с поросеночком, да пусть он сперва ко мне, а то вишь ты! Важничает!»
А дальше, еще хуже.
Шел, как-то вечером, Филипп домой от кума, самокруточку покуривал. Проходил мимо забора соседа. В хлеву блеяли овцы, мычала коровка. В свинарнике поросята хрюкали.
Остановился Филипп, затянул дымок от табачка поглубже, а окурок не потушил и в сторону Макарова сарая то и кинул. Со злостью так кинул. Постоял немного, поругался сам с собой, да и домой пошел.
Окурок полежал, полежал. Ветерочек подул, искорка разгорелась, солома начала сначала слабо тлеть, а потом и загорелась. Но крепко спали и Макар, и Филипп. А когда проснулись, огонь во всю бушевал.
Сгорел дом и двор Макаровы. Огонь и на хозяйство Филиппа перекинулся. Все соседи в испуге начали тушить помогать, да пламя так разбушевалось, не укротить. А вот уже и Ивана дом под угрозой, да вот благо то! Ливанул ливень сильный и помог людям с бедой справиться.
Плачут семьи Филиппа и Макара на пепелищах. Да хоть плач, хоть не плач! Слезами то горю не поможешь.
На том самом пожарище вспомнил Макар про грех свой. Вспомнил и раскаялся. Растирая слезы черными от копоти руками, стал просить Господа простить его, неразумного.
А Филипп и хотел бы покаяться, да страшно ему признаться, что по глупости и соседей и себя спалил. Решил он забыть о своей самокрутке, что в сарай соседа бросил. Забыть и молчать.
На улице уже холодно. Куда идти? Что делать?
Пригласил Иван соседей к себе в дом. В тесноте, да не в обиде.
Все легли спать, кто, где место нашел, а на утро и Макар, и Филипп пошли дворы разгребать, да к стройке готовиться. Закипела работа. Строители торопятся. Неудобно больно долго соседа Ивана стеснять.
У Макаровой семьи дело спорится. Уже и новый домик приподниматься стал. Не весть какие хоромы, но с толстыми стенами, с печкой, да трубой. Радуется Макар, представляя, как в зимние морозные вечера детишки его будут у печки сидеть, да сказки слушать.
А у Филиппа и радости нет. Все у него не ладится. То руку топором ушибет, то бревно, поставленное на место, вниз свалится. Всех неприятностей и не перечислить. Где же зиму то зимовать? Перед соседями неудобно. А когда пробовал печник печь сложить, то и у него никак не получается торопко и хорошо работу свою сделать.
-Тьфу ты! – злился печник. – Никак не получается тебя, Филипп, уважить. Вот ты грех-то какой.
Как услышал Филипп слово «грех», тут все и вспомнил, что забыть хотел. Понял Филипп, что не будет на его дворе добра, коли не сможет он у соседей прощения попросить. Сел на бревно посередь двора и задумался.
Посмотрели Иван да Макар на его отчаянье. Жалко им стало соседа, да так жалко, хоть плач. Подошли и успокаивать стали.
-Не тужи так, Филипп, - говорил Макар. – Мы тебе подмогнем, а уж до морозов не успеем, не бойсь, на улице не останешься.
-Конечно, нет смысла кручиниться. У меня хлеба в этом году много уродилось, авось не помрем то с голоду, Филипп! – успокаивал и Иван.
-Эх, други вы мои! Простите меня Христа ради. Я виноват и перед вами, и перед своей семьей. Это ведь я сам поджигатель и есть!
Иван с Макаром невольно от него отпрянули. Увидев это, стал Филипп торопливо дальше говорить:
-Не думал я, что загорится. Только злился я на вас и завидовал. Казалось мне, что Господь вам добро послал не по заслугам. Бросил то я окурок на сарай, со злостью бросил, но не думал, не гадал, что такая беда случится.
Стоят и Иван, и Макар слова вымолвить не могут. Каждый о своем думает. Каждый свой грех вспоминает.
-Простите меня, коли сможете, - сказал Филипп и заплакал.
И тут Иван с Макаром обняли его с двух сторон и от души простили.
После этого работа закипела, и дело спорилось.
Поставили новые дома и Макар, и Филипп, да и Ивану сарай обновили.
А на следующий год Бог не обошел их своей милостью.