Солнце в высокой траве

В окно плацкартного вагона Алиса наблюдала восходящее солнце. Всю ночь она не сомкнула глаз на жесткой полке, ворочаясь с боку на бок и заливая подушку потом. Духота и алкогольный смрад мешали уснуть, поэтому теперь девушка чувствовала себя так, словно голова налита расплавленным металлом. Она расчесывала волосы и трясущейся рукой рисовала глаза. Так начинался день.
Поезд прибыл в 6 утра. Проводница ловко открыла дверь и спустила лестницу. Из-за ее полной спины Алиса сразу же увидела улыбающееся загорелое лицо Тёмы. Она быстро спрыгнула со ступеньки в его широкие объятия, Тёма нежно похлопал подругу по спине, поцеловал в макушку и сказал: «Молодец, хорошо, что приехала».
Алиса впервые в этом городе – она не смотрела на карту и не видела ни одной фотографии, это был город – сюрприз.
- Пойдем, пройдемся пока народу мало, - предложил Тема, забирая у нее сумку.
Начинался душный июльский день, но ночная прохлада еще не успела испариться, теплый асфальт был обильно полит водой,  от чего воздух казался ароматным. Они вышли из здания вокзала на главную улицу старого провинциального города, название которой напоминало  о коммунистическом прошлом страны.
Широкая дорога была пуста, а кафе и магазины еще не открылись. Алиса смотрела на дома - краска облупилась и отваливалась кусками, словно шелушащаяся кожа: бежевые, серые и розовые – все они были одинаковыми, ветхие постройки, помнившие лучшие времена, их обвалившиеся балконы контрастировали со стеклопакетами и опрятными шторами, здесь текла жизнь, самая обычная.
Они шли медленно, в одном из окон на первом этаже за распахнутой деревянной рамой, сидел молодой человек в  спортивном костюме и курил. Его взгляд был рассеян. На стенах кухни  - пожелтевшие обои, а с потолка уныло свисала люстра на тонком проводе, будто маленький повешенный на шнурке.
- Он еще не ложился, - сказала Алиса, - он только пришел, теперь курит и приходит в себя.
- Да, - кивнул Тема, - он прямо как я. Я тоже не ложился еще, а приходил в себя точно так же где-то час назад.
- У тебя на кухне тоже пожелтевшие обои?
- Нет, у меня в цветочек.
- Поблекший?
- Конечно, а как еще.
Алиса шла чуть поодаль, глядя на его крупную, сутулую фигуру, на загорелое слегка блестящее лицо, с широким носом и тонкими, уверенными губами, на его нечистые джинсы с разрезами и дырками, на легкую клетчатую рубашку, надетую поверх белой футболки, и поношенные кеды с кое-где отслаивающейся подошвой…  Он казался ей  близким и родным, хотя они встречались не чаще, чем раз в пол года и не больше, чем на пару дней. Тема шел шатающимся, но размашистым шагом и курил.
- Ну, рассказывай, рассказывай, - сказал он своим чуть скрипящим басом, процеживая слова через сигарету.
- Я так сразу не могу, ты спроси что-то.
- Как там первопрестольная, стоит?
- Стоит, но я очень  устала и счастлива, что здесь.
- О, тебе у нас понравится!
Они вышли на широкую пустынную площадь, посередине которой стоял величественный памятник Ленину со вскинутой вперед рукой.  Алиса достала фотоаппарат, Тема усмехнулся.
- Туристка! Повесь еще его на шею. Ленин – он указывает на сквер, а там по вечерам раньше были проститутки, поэтому все говорили, что Ленин указывает на девочек.
- Так говорили про всех Лениных – он всегда указывал или на проституток, или на кабак.
- Ну, может быть, а я тебе говорю, как у нас. Куда ты хочешь пойти? Вот здание администрации, а это - театр.
- Ага, большой театр.
- Ну, средненький такой. Это наш главный театр, и впрочем, единственный, где еще что-то можно смотреть. Я там весь репертуар видел, кое-что даже по несколько раз.
- Я бы хотела где-нибудь позавтракать.
- Хм, - задумался Тема, - вообще-то  рано еще, нормальные заведения не работают у нас в шесть утра, это же не ваша невыносимая Москва с круглосуточными забегаловками. Пошли в магаз, купим тебе хлеба с майонезом.
Алиса рассмеялась. Она давно не чувствовала себя так свободно. Эти пустые, мокрые улицы, этот занимающийся жаркий день, эти старые дома и мутные окна – все радовало и интересовало ее. В маленьком магазинчике они купили бутылку минералки и направились в сквер, где небольшие фонтанчики били тонкими блестящими струйками. Они села на край одного их них – Алиса подставляла лицо летевшим от фонтана мелким капелькам воды.
- Будет жарко сегодня, - сказал Тема. – Я вчера посмотрел на себя в зеркало и только сейчас заметил, что я уже черный.
- Да, ты очень загорел. Я вот бледная. Это все сессия – в этот раз было как-то сложно, я просто задолбалась...
- Ты до сих пор переживаешь из-за такой ерунды, как сессия?
- Ну не то чтобы переживаю, просто надо было. Хотя, ты, наверное, слово «надо» вообще не используешь в своем лексиконе.
Тема улыбнулся:
- Я предпочитаю слово «хочу».
- Так в жизни не бывает, во всяком случае, всегда.
- В моей так будет до последнего, - с вызывающей уверенностью заявил Тема.
- Ты уже закрыл все?
- Нет, у меня еще два экзамена.
- Странно, июль, а у вас все еще сессия…
- Слушай, давай сменим тему. Расскажи лучше о том, как ты живешь.
- Я не знаю даже что и сказать… Как-то скучно, сейчас не работаю, не могу даже рассказать, чем я вообще занимаюсь…
- О, ну это знакомая история. Как там твой мужчина всей твоей жизни?
- Перестань, - Алиса поморщилась и махнула рукой, - Все уже давно закончилось и мы совсем не общаемся, я даже не знаю, как он там и что… И вообще сама тема «мужчина жизни» она уже исчерпана. Нет ничего такого.
- А помнишь, как ты мне о нем рассказывала? Любовь на всю жизнь, - Тема отпил немного воды из бутылки и рассмеялся.
- Ну, знаешь ли, моя «любовь на всю жизнь» - это получше, чем твои маленькие первокурсницы, которых ты трахаешь на первом же свидании, а потом пишешь в своем блоге об их нежных шейках и выступающих лопатках. Скажи, это они все такие легкодоступные или ты у нас такой сексуальный?
- Ха-ха-ха! Ты, милая, ничего не понимаешь. Я их всех любил, без любви я спал лишь один раз и про это тебе даже не рассказывал. С ними со всеми – я спал по любви, по короткой, но все-таки… Это все было чувство. А насчет их доступности… Не знаю, я не задумывался, но скорее всего дело не во мне. Меня это уже пугает. Все слишком просто, пришел, увидел, пригласил в кино, вы женщины стали как-то слишком быстро раздеваться. Я ни с кем не спал уже месяца три – мне просто страшно. Я бы мог, но мне страшно, что какая-нибудь девочка снова на меня залезет через пару дней после нашего знакомства.
- Я вот сейчас не понимаю – ты это хвастаешься или тебе правда не нравится то, что девочки так легко дают тебе?
- Мне правда не нравится! – с этими словами Тема выпустил клубы дыма изо рта и закашлялся. – В 15 лет, в те годы, когда еще дрочил на порнофильмы, я не думал, что с девочками все будет так. Я думал, что они такие нежные и невинные, и чтобы затащить одну из них в постель – надо очень постараться и произвести впечатление, познакомиться с ее родителями, помочь ее бабушке с уборкой,  потом много-много раз купить ей мороженое и «кока-колу», и только тогда, может быть, если ты не скажешь какую-нибудь глупость, она пригласит тебя к себе, когда ее родители на даче. А в итоге, я с семнадцати лет трахаю всех этих девочек, и они действительно нежные, но только внешне, у них только кожа нежная – и всё,  и все это слилось у меня в голове в один образ влагалища.
- А как же Кэт?
- Это совсем другое, она вообще ни под какую категорию не попадает, - он немного помолчал. - Кстати, я не могу дозвониться до Саши. Я ему звонил где-то в час ночи, но он сначала не отвечал, а потом телефон выключили. Я думаю, что либо у него кто-то спер телефон, либо он опять ушел в астрал.
- А с ним это часто бывает?
- Постоянно. Он вообще независим от своего телефона.
- И что же, я не увижу его?
- Нет, мы до него дозвонимся. Через пару часов позвоню на домашний. Он сам очень хотел с тобой познакомиться, я даже думаю, что он волнуется.
Тема выводил пяткой круги на гравии и о чем-то вдруг задумался.  Алиса смотрела ему в лицо. Только сейчас она заметила, что по середине его лба пролегла глубокая горизонтальная морщина, она становилась более явной, когда он напряженно думал. Эта дума в глазах не соответствовала легкомысленным разговорам, которые он обычно вел, и тем шуткам, которые нередко раздражали Алису. Она плохо понимала своеобразный сарказм и поэтому часто злилась на него, но ненадолго. Теперь ее очень занимала эта полосочка на двадцатилетнем лице, и девушка догадывалась о тяжелой ноше, которую он, пожалуй, с детства волочет, но которой не было названия.
- У тебя все хорошо? – вдруг спросила она, прикасаясь рукой к его коленке. Тема очнулся.
- Да, конечно! Пойдем, успеем посмотреть весь центр до 8 утра, потом поедим где-нибудь и вызвоним Сашу. Слушай, а ты что правда в него влюбилась?
Они встали и пошли по направлению к главной площади и Ленину.
- Нет, ты что, я же не могу влюбиться по одной фотографии и короткой интернет-переписке, это глупо.
- А мне казалось, что как раз ты и можешь.
- Не говори ерунды! Конечно, у него впечатляющий орлиный профиль, но это еще не повод влюбиться.
- Нормальный повод! Самый естественный повод! Будь осторожна  - он торч и девственник.
- Торч, - Алиса уставилась на Тему расширившимися глазами, - он что, героин употребляет?
- Ты спрашиваешь не бахается ли он?
- Ой, ну ладно! Пусть так. Дурацкий жаргон твой…
- Не, он не бахается, но дует каждый день и иногда ест аптеку.
- Какой ужас.
- Да не говори, просто ужас и кошмар, куда катится наша молодежь! Это у нас так тут заведено, ты тоже попробуешь.
- Нет, я не хочу.
- Ууу, ну тогда ты ничего не поймешь в российской провинции. Ты хорошая милая девочка. Я всегда говорил, что у тебя метафизические косички есть.
- С чего ты взял, что я хочу что-то понимать в провинции?
- Ну, а тогда зачем же ты приехала? Разве это не социологический интерес?
- А Саша что правда девственник?
- Он так говорит, - Тема безразлично повел плечами.
- Он же такой красивый, неужели никто из ваших девочек не совратил его, я не верю в это…
- Потому что он псих. Он говорит, что это по религиозным убеждениям. Хотел бы я знать, что это за религия. Но вообще-то, мое с ним общение прекрасно тем, что вопросы секса мы никогда не обсуждаем. Так что, может он врет. Мне это не интересно.
- И ты ему тоже не рассказываешь про своих девушек?
- Я никому не рассказываю про девушек.
- А как же я?
- Ты спрашиваешь, тебе, как истинной женщине, эта тема всегда наиболее интересна. Я не хочу тебя огорчать и поэтому рассказываю, но это еще не значит, что мне приятно говорить об этом. Бабские разговоры, они меня утомляют. Шелуха.


На завтрак в маленьком кафе на углу улицы подавали омлет с сыром, вареники с вишней и мерзкий кофе, отдававший тряпкой. За сливки к нему надо платить отдельно, бумажный пакетик сахара лежал рядом на блюдце.
Алиса держала обеими руками тяжелую белую керамическую чашку с толстыми бортиками и отхлебывала из нее кофе маленькими глоточками.
- Какое же гадкое пойло! – заметила она, - Но мне тут все так нравится, даже эта горечь во рту.
Подошла неулыбчивая официантка и смахнула грязной тряпкой крошки со стола.
- Вот это сервис!
- Жаль, что здесь курить нельзя, - вздохнул Тема и вышел на улицу.
Алиса сидела у окна, словно на витрине. На стекле краской были нарисованы крупные ромашки, желтые стены заведения, светлые столы, белый пол - все это было обильно залито солнечным светом. Через стекло она видела сутулую широкую спину Темы, его рыжеватый затылок блестел на солнце бронзовым цветом, вокруг головы, словно пар, витал сигаретный дым. Тема переминался с ноги на ногу и говорил по телефону. Вскоре он вернулся за столик, лоб с горизонтальной морщинкой покрылся от жары маленькими капельками пота.
- Замри и трепещи! – улыбаясь сообщил Тема, - Саша звонил, будет через пол часа. Заказать тебе еще кофе?
- Нет, лучше мороженое. Горечи тоже должно быть в меру. Он сам позвонил тебе?
- Ага, уже едет. Нервничаешь?
- Нет, - соврала Алиса и опустила глаза.
На самом деле, она почувствовала в животе то приятное, давно забытое ощущение, какое испытываешь в детстве, быстро качаясь на качелях. Особенно, когда летишь вниз. Не то, чтобы она была влюбчивой, но короткие разговоры, которые они вели с Сашей в интернете, несколько его фотографий - красивое лицо с правильными чертами лица и изящно изогнутым носом, пара остроумных шуток, - все это возбуждало в ней смутное предчувствие чего-то важного, это напоминало зародыш, еще не приклеившийся к стенке матки и не начавший развиваться. Но он уже существовал. Он был.
Девушке было немного стыдно за свою глупую впечатлительность восьмиклассницы, однажды она даже сказала Теме пару слов о том, что Саша очень красив, после чего он, как школьник, шутил над ней. Эти совершенно безобидные замечания смущали Алису, она начинала оправдываться и дерзить, отчего смущение становилось еще более явным.
Официантка поставила на стол два чуть подтаявших шарика ванильного мороженого в стеклянной вазочке. Алиса посмотрела на часы – только одиннадцать утра, а такое ощущение будто прошла уже половина дня. Тема пил свой горький кофе с двойной порцией сливок и тремя ложками сахара, он рассказывал о своей недавней поездке на музыкальный фестиваль, но Алиса слушала в пол уха, разглядывая ромашки на свежевымытых окнах кафе. Неожиданно она услышала громкий скрип металлических ножек стула о кафельный пол – рядом с ней плюхнулся Саша,  Алиса не заметила, как он вошел. На шее у него весели большие наушники, из которых доносились какие-то странные ритмичные звуки. Он смущенно поздоровался с девушкой, не глядя в глаза, и тут же, как все скромные люди, начал искать спасения в обществе своего друга, вымученно предлагая никому не интересные темы разговора. Алиса на время оказалась за бортом беседы, пока они обсуждали события предыдущего дня, и, благодаря этому, она могла внимательно рассмотреть на Сашу.
Первое, на что Алиса обратила внимание, - это голубоватые синяки под глазами, из-за которых его бледное усталое лицо  казалось беззащитным, и ей хотелось дотронуться кончиками пальцев до этих темных кругов и нежных век. Про себя она отметила, что главная «достопримечательность» Сашиной внешности – нос, тонкий в переносице, большой, ровно изогнутый, этот напоминающий клюв нос показался Алисе неимоверно красивым.  Правильно очерченную челюсть обрамляла тонкая бородка, подчеркивающая скулы, а острый подбородок был еще больше заострен тонкой вертикальной линией щетины, начинающейся под губой. Алиса долго пыталась поймать его взгляд, чтобы получше разглядеть зеленоватый оттенок глаз, но юноша постоянно смущенно отводил их, а потом и вовсе закрылся за солнечными очками. Было в нем и что-то детское, наивное.
Саша стеснялся с ней разговаривать, и поэтому вел себя неестественно. Речь, приправленная вульгарными ругательствами, тоже словно принадлежала не ему.
Когда они втроем вышли из кафе, над стеклянной дверью звякнул колокольчик, будто извещая – вот и жара. Жара набирала силу и плавила воздух. Возле заведения на картонках сидели два маленьких цыганенка и просили милостыню. Грязные и оборванные, они смотрели своими огромными черными глазами, и внешне очень напоминали индусов.
- Добро пожаловать в Дели, - сказал Саша и ускорил шаг.

***

Алиса лежала между рельсами, с закрытыми глазами, спиной на теплых шпалах, поросших густым сорняком. Солнце горячо пекло лицо, и нагревшиеся ресницы, казалось, вот-вот загорятся. Слева и справа на рельсах сидели Тема и Саша, потягивая теплое шампанское из раскалившейся зеленой бутылки с отслаивающейся этикеткой.
Заброшенный железнодорожный мост гудел от беспощадного ветра с широкой реки, которая раскинулась во все стороны блестящим синеющим пятном.  Алиса открыла глаза – небо казалось изумительно чистым и розоватым, потому что на ней были солнцезащитные очки со стеклами фиолетового цвета. Солнце, находящееся в зените, сияло огромной сияющей желто-красной дырой в плотной, бархатной синеве. По ее шее стекал кисло-сладкий пот, длинные волосы прилипали к плечам, а маленькие цветные точечки перед глазами лениво плавали, как рыбки в аквариуме.
Тема поднес к ее рту металлический мундштук. Алиса приподняла голову и медленно затянулась. Горло обжег горячий дым, и слюна, которой становилось все больше и больше, приобрела привкус свежескошенной травы. Алиса почувствовала, как в груди снова набухает что-то огромное, необъятное, оно давит на сердце и легкие, а в висках разливается теплая жидкость. Ей подали зеленую бутылку, девушка приподнялась на локтях и залпом втянула в себя горячее шампанское, которое тут же вспенилось и залило подбородок и шею. На жаре жидкость мгновенно высохла и кожа стала липкой.  И волосы тоже были липкими. И губы. И кончики пальцев. Все было очень липким и очень сладким.
- Какое же оно вкусное! – с восторгом констатировал Тема, в свою очередь прикладываясь к бутылке с теплой шипучкой.
Сквозь стекла очков Алиса смотрела на профиль Саши, нарисованный будто карандашом легкой рукой художника, проведшего одну плавную линию от темени до подбородка, не отрывая грифеля от бумаги. Узкая бородка остро торчала. Изогнутый нос с плавной горбинкой, суженный на кончике, уже начинал мягко розоветь от беспощадного солнца.  «Совершенен, ты совершенен», - лениво думала Алиса и слова, которые она шептала про себя, было тяжело извлекать из подсознания, а произнести хоть одно вслух казалось вообще невозможно, язык не двигался, губы только едва заметно, беспомощно шевелились.
«Совершенен, ты совершенен».
Саша сделал несколько коротких быстрых затяжек из металлического мундштука и, не выпуская дым, замер. Он кашлянул маленьким белым облачком, снял свои темные очки «Рэй-бан» и посмотрел на Алису.
  - Неплохо ее взяло, - Саша мягко выдохнул эти слова, обращаясь к Теме. – Ей больше не надо, - добавил он с видом эксперта.
Тема наклонился над Алисой и приложил тыльную сторону ладони к ее щекам. «Напекло», - констатировал он. Губы Алисы подрагивали. Ее горящим щекам было приятно прикосновение мягкой  прохладной  руки.
- Я не могу говорить, - наконец прошептала она, - Мне очень-очень  лень … говорить.
- Что ж, бывает, - Тема усмехнулся, взял ее за плечи, плавно поднял и усадил, придерживая под спину. Алиса безвольно повалилась вперед головой, упала на колени и ноющим голоском промычала:
- Очень лень…
Саша достал из сумки, которую все время таскал через плечо, бутылку минералки и предложил полить девушке на голову. Она молчала. Тогда он подошел к ней и налил прохладной воды на шею. Алиса вздрогнула всем телом и запищала: «Еще!» Саша лил на нее воду, а она тихо постанывала от удовольствия. Кристальная жидкость стекала с ее темных волос, струилась по рукам и капала на колени, на коже выступили маленькие бугорки мурашек, и тонкие светлые волоски на руках и ногах торчали вверх и золотились на солнце так, что все тело казалось подсвеченным.
- У меня такое ощущение, что она шипит, - произнесла Алиса уже окрепшим голосом, - Я такая горячая, что она шипит.
- Ну как ты? – Тема участливо поинтересовался, наклоняясь к ней, чтобы заглянуть в лицо. Очки упали, растрепанные мокрые волосы рассыпались по плечам, затылок потел и прозрачный пот тек по спине.
- Я хорошо, только не хочу никуда идти!
- У тебя будет солнечный удар, ты перегрелась и перекурила, надо уходить отсюда, спустимся под мост, там начинается лес, посидим в тени.
- Я не смогу, - Алиса извлекла из себя эти слова, они звучали тихо и безвольно. Девушка подняла глаза на Сашу, который стоял над ней, и протянула к нему обе руки, показывая, что ей нужно помочь встать.
На секунду он смутился. Затем неуверенно дал Алисе правую руку ладонью кверху, девушка неожиданно сильно вцепилась, глядя при этом ему в глаза, скрытые за очками. Саша слегка потянул Алису к себе, она не без усилия встала, пошатнулась и чуть не завалилась на юношу, он отпрянул и придержал подругу на вытянутых руках.
- Ты похожа на куклу сейчас, не падай.
Сашина растерянность от того, что пришлось ей помогать, не скрылось от Алисы, несмотря на белый дирижабль распиравший грудь.
Они шли по мосту обратно к дороге, и она снова разглядывала его спину, которая вырисовывалась впереди сквозь расплавленный воздух на желтоватом фоне. Между лопаток рубашка намокла от пота. «Он живой», - проносилось в ее помутневшем рассудке, - «Он вспотел, значит, он настоящий».
Тема придерживал ее за локоть, пока они спускались с моста и шли к лесу. Саша неизменно шел впереди бодрой походкой, и из его наушников, висевших на шее, смутно доносилась шумная, гудящая музыка. При ходьбе он сильно махал руками и раскачивался из стороны в сторону.
«Он настоящий!»
- Ты ходишь, как гусь! – крикнул Тема ему вслед, фраза повисла в жарком воздухе и растворилась, а Саша даже не обернулся. – А похож ты на ящерку, - добавил друг уже в полголоса.
- Он говорит, что ты похож на ящерку! – повторила Алиса уже громко, Саша оглянулся с непонятной, странной улыбкой и ускорил шаг.
- Притормози! Она не успевает, - сказал Тема, ведя за собой Алису, спотыкающуюся о каждую шпалу.
Они спустились с моста к широкой дороге, по которой с большой скоростью проносились автомобили. Здесь не было пешеходного перехода, поэтому, подождав пока поток машин немного стихнет, они побежали через трассу – Тема, придерживая Алису, а Саша один впереди. За шоссе они спустились под тот самый мост, на котором только что пили горячее шампанское, здесь начинался густой лес.
- Пойдем через лес! – скомандовал Саша.
- Я не хочу через лес, - Алиса заныла жалобным голосом, - Мне тяжело идти.
Тема похлопал ее по спине:
- Ничего, мы тебе покажем красивые места. И еще дунем, чтобы ты совсем улетела, но зато потом надолго нас запомнила, - усмехнулся он.
Войдя в чащу они почувствовали облегчение – здесь было прохладно, а хвоя благоухала, каждый вдох приносил удовольствие. Саша продолжал идти впереди на некотором расстоянии, и Алиса, начинавшая обретать связь с реальностью, будто перед глазами рассеивался туман, старалась успевать за ним, быть ближе, но не настолько, чтобы не иметь возможность смотреть на манящую спину и затылок. Она совершенно не отдавала себя отчет в том, что испытывает страсть к этому человеку – даже об этом не думала. Внезапно родившееся чувство к Саше было эфемерным, витающим в воздухе, а потому абсолютно естественным и незаметным.
«Он настоящий, настоящий!»
Под ногами хрустели ветки и сухие листья, Алиса и Тема покорно шли за Сашей, пока не поняли, что он не знает, куда ведет их – они ходили кругами. Забравшись на вершину холма, покрытого деревьями и кустарниками, компания, чтобы сократить путь, продиралась через густые заросли. Ветви больно хлестали по лицу, парни этого не замечали, а Алиса к тому времени уже поняла, что жалобы бесполезны. Наконец, они вышли на светлую поляну, где, судя по обгоревшим углям и двум большим бревнам, недавно был пикник.
- Давайте здесь и остановимся, - предложил Тема, - Саш, я думал, ты знаешь, куда нас ведешь. Видимо, с моей стороны это было наивно…
- Да ладно, мы же пришли, - ответил Саша, доставая губами сигарету из помятой пачки, - Отдохнем, потом пойдем искать лестницу.
- Какую еще лестницу? - поинтересовалась Алиса, задыхаясь от быстрой ходьбы. Ее лицо блестело, словно помазанное салом, а футболка намокла подмышками. Она села на бревно и положила голову на колени.
- Тут есть классная старая лестница, очень длинная, с разбитыми ступеньками, заросшими травой – она похожа на лестницы, ведущие к пирамидам всяких индейцев…
- Всяких там ацтеков…
- Ну да, ацтеков, майя… Короче, такая вот лестница.
- А куда она на самом деле ведет?
- По ней можно подняться и выйти из леса к заброшенному детскому садику, - сказал Саша.
- И покурить там под облупившимся мухомором, - с воодушевлением подхватил Тема, - заброшенные детские сады и школы – это лучшее, Алиса, что ты можешь увидеть в нашем городе. Но так как мы из-за Саши заблудились, я предлагаю покурить здесь и сейчас.
- Я за! – бойко ответил Саша. Тема достал из кармана маленький целлофановый пакетик с дурью и самодельную трубочку, в этот момент друг внимательно следил за движением его рук. Алиса заметила, что в сашиных глазах будто загорается какой-то огонек, когда он видит этот мешочек. Ей не нравилась эта страстишка, эта жалкая привязанность. Руки не дрожали, но он как-то беспокойно переминался с ноги на ногу. Это ожидание было мучительным. Затянулся Саша первым – глубоко, несколько раз, потом, не выдыхая, сел рядом с Алисой. Настала ее очередь. Она боязливо обхватила металлический мундштук губами и сделала резкий вдох. Потом еще раз. И еще.
- Было бы здорово, - Саша начал говорить, уставившись в одну точку и не моргая, - снять такой фильм, что-то вроде короткометражки. Подвал, люди, накурено и очень душно. И весь этот подвал заставлен клетками с бешеными собаками, у которых идет изо рта пена, и они громко лают и рычат… А клетки не крепкие, а такие, с тоненькими прутьями, как для птиц, то есть, они в любой момент могут открыться. А подвал закрыт, и эти люди сидят в страхе, что одна из клеток наконец сломается… А потом вторая, третья… И бешеные собаки вырвутся на свободу.
- Бешеные…собаки… - начал говорить Тема, медленно произнося слова своим низким, басовитым голосом, - бешеные…собаки…это…Саша…это твои страхи, это… это у тебя в голове собаки бешеные.
- И еще пусть подвал будет сырой. Тем, а давай снимем такое? Это будет фильм. Мы станем знаменитыми.
- Проще стать актером Болливуда, как ты предлагал в прошлый раз, - лениво ответил Тема.
- Это если поставить себе такую цель – стать звездой Болливуда. Представляешь, как это – ты белый, ты не знаешь хинди, не умеешь так петь и танцевать… Но ты всему учишься постепенно, ты для них экзотика, а в Индии можно прославиться, потому что они своих героев обожают. Ну и хрен с ним, что тут тебя никто знать не будет, зато почти миллиард индусов будет тебе поклоняться…
- Кстати, это вполне реальный план, - серьезно заявил Тема, - звездой Болливуда можно стать, это же не Голливуд. А Болливуд… Почему никто до нас не догадался?
На Алису снова напал приступ немоты. Ее мучила жажда, поэтому она каждые полминуты пила минералку, но это не помогало – во рту словно кончилась слюна. Девушка внимательно слушала разговор приятелей, вникая в каждое слово, и даже хотела что-то добавить, но приступ немоты был настолько сильным, что язык совсем не подчинялся. Он, набитый ватой, грузом лежал во рту, сухой и беспомощный.
- А эта опять замолчала, - с улыбкой отметил Тема, и Саша вдруг рассмеялся. Его смех был громким, с неровными, какими-то нервными интонациями, но лицо при этом оставалось красивым. - Как отсюда выйти? Мы заблудились… - сказал Саша.
- Ага… Вы сидите здесь, а я пойду, поищу лестницу, потом вернусь за вами. Присмотри за ней, она что-то вообще не в адеквате, дай ей еще воды, - Тема потрепал Алису за плечо и покинул поляну, скрывшись за деревьями.
Саша сел рядом с Алисой. Она продолжала молчать, но тоже смотрела на него, не моргая и не отводя взгляд. Он улыбнулся. Алиса сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ. И его наушников продолжала играть музыка. Алиса наклонилась ближе к его шее, чтобы услышать. Саша не шевелился. Но он был настоящим.
- Пить еще хочешь? – не дожидаясь ответа, юноша достал из сумки еще одну бутылку простой воды и протянул ей. Алиса долго пила, не отрываясь от горлышка, пока не опустошила литровую бутылку наполовину. Речь все еще не вернулась, но она силилась, что-то сказать, осознавая, что такой возможности побыть с Сашей наедине, быть может, уже не представится. Она нервничала. Сказать! Надо что-то сказать!
Саша поднял с земли большую палку, ковырял ею угли в черном пепелище и не сильно ударял корягой по ним, и тогда легкая черная пыль поднималась облачком.  Казалось, его очень занимает это однообразное движение. Тух, тух, тух, ритмичные удары, как стук сердца.
Алиса встала и почувствовала легкое головокружение. На поляне, залитой солнечным светом, было жарко, поэтому девушка, собравшись с мыслями, наконец, сказала, что неплохо бы спуститься вниз в овраг и поискать тень. Дар речи к ней вернулся.
- Тебе жарко? – переспросил Саша, - Ладно, давай спустимся.
- А если Тема не найдет нас?
- Мы же здесь недалеко будем.
- Что-то он долго.
- Возможно, он уже потерялся.
- Может позвонить ему? – предложила она.
- А что мы ему скажем? Я не знаю, где мы, если честно.
Обрыв был крутой, поэтому спускаться было тяжело, ноги скользили по свежей траве, но Саша легко и быстро бежал вниз, оставляя пошатывающуюся подругу далеко позади. У подножия склона он обернулся. Алиса с самого начала их знакомства заметила, что Саша не отличается особой галантностью. Он не придерживал дверей, не помогал идти, когда ее шатало, всегда шагал впереди, и сейчас, конечно, она не ожидала, что этот джентльмен поможет преодолеть нелегкий спуск. Однако, вопреки предположениям, Саша снова поднялся наверх и протянул Алисе руку. В этом жесте чувствовалась какая-то гордость маленького мальчика, который впервые открыл дверь перед женщиной, с осознанием своего мужского превосходства, и в то же время он не меньше смущен, чем горд своим поступком.
Алиса взяла его за руку. Ладонь была по-женски нежной, немного влажной и слегка подрагивала. Опираясь, девушка преднамеренно медленно спускалась, задевая ногами сучья и камешки, пока они не оказались внизу. Сашина рука сразу же ослабла и Алиса нехотя его отпустила.
«Докатились, - подумала Алиса, - Я радуюсь тому, что мужчина помог мне там, где это было необходимо. Меня удивляет, что он дал мне руку!»
Они немного прошлись, пока не повалились на траву в тени густых зарослей. Алиса и совсем забыла о Теме, который возможно их искал, но телефон молчал, поэтому и переживать было не о чем. Саша сидел рядом, облокотившись локтями на колени, и курил. Алиса лежала и смотрела на него. «Ты чудесный», - подумала она.
- Хочешь мою музыку послушать? – неожиданно предложил юноша.
- Ты музыку пишешь?
- Ну, это громко сказано, но вообще да. Знаешь, здесь совсем нечего делать, так нельзя.
- То есть?
- То есть, в этой бессмыслице и замкнутости ты либо занимаешься каким-то творчеством, либо стремительно деградируешь.
- Может тебе попробовать переехать в Москву?
Он засмеялся.
- А зачем? Есть какая-то разница, где загнивать? Надо просто что-то создавать, чтобы хоть как-то свое существование оправдывать. Я другого оправдания не вижу.
- А дети?
- Какие дети?
- Ну, например, родить и воспитать ребенка, разве это не оправдывает человеческое существование?
- Пустой разговор, - отрезал Саша и поморщился.
- Почему пустой? Скажи, ты не считаешь, что ребенок может придать жизни смысл?
- А какой смысл? Ну, будет еще один человек. Потом он тоже будет искать какой-то смысл, может, еще родит кого-то, так до бесконечности. И что? Да и вообще, с моим образом жизни от меня может появиться только какая-нибудь зверюшка.
- Не говори ерунды.
- Это не ерунда, чтобы сделать здорового ребенка, нужно самому быть здоровым. Я далеко не здоров – ни душой, ни телом. Я пью, курю, не сплю, аптеку ем… Страшно подумать, что это будет за уродец. Меня больше волнует собственное «я», и чтобы себя спасти я использую творчество, просто потому, что не вижу другого выхода. Конечно, я все равно сдохну молодым, но так мне, по крайней мере, не стыдно. Не то, чтобы я надеюсь после себя что-то нетленное оставить… Но это какая-то отговорка. Мол, что-то пытаюсь делать, барахтаюсь.
- Включай уже свою музыку, - прервала его Алиса, сняла с Сашиной шеи наушники и надела их.
- Тут всего пару треков.
- Угу, слушаю.
Началась странная, давящая мелодия. Это было как сумасшествие, в помутненном наркотиком сознании это вызывало безотчетный страх. Алиса закрыла глаза и видела перед собой какие-то темные картинки, дым, пожары, яркие вспышки. Общий ритм прерывался посторонними звуками, ударами, словами на непонятных языках, которые раздирали мелодию, словно тупой нож, рвали на куски полотно, хрипение, будто радио никак не может поймать волну, женский крик, и музыка, музыка, металлический стук…  Пока Алиса слушала, Саша продолжал курить и старался не смотреть на нее, однако он периодически украдкой поглядывал на девушку, в ожидании реакции. На самом деле, это было единственным, что по-настоящему занимало его – музыка. И Саша хотел услышать похвалу, увидеть восторг, но стеснялся самому себе признаться в этом маленьком тщеславии.
Мелодия неожиданно закончилась, будто ее оборвали на середине, и Алиса, не ожидая этого от самой себя, быстрым движением сорвала наушники с головы, навалилась на Сашу своим легким телом и впилась в его губы с такой силой, что самой стало больно. От неожиданности Саша не успел ни поддаться ей, ни оказать сопротивление, он только полулежа упирался ладонями в землю и не двигался. Алиса так же резко отпрянула и, нависая над ним, посмотрела в лицо. Темные волосы девушки висели неопрятными пучками и блестели на свету. На нижней губе у Саши выступила кровь, крылья точеного носа едва заметно раздувались, на лбу, покрасневшем от долгого пребывания на солнце, блестели мелкие капельки пота. Саша смотрел на Алису удивленными испуганными глазами, зрачки были сужены, не успел он опомниться, как она поцеловала его второй раз. Она покрывала мелкими поцелуями его щеки и нос. Нос, пробудивший в Алисе женщине столько болезненных чувств.
- Это правда, что у тебя никогда не было женщины? – спросила она шепотом, сбивающимся от участившегося дыхания голосом. Ее спутанные длинные волосы, касались Сашиного лица.
Он утвердительно кивнул.
- А почему?
- Не знаю, я не хотел этого… - Саша не успел выговорить последний слова, как Алиса рванула на нем рубашку. Саша не сопротивлялся, он весь вспотел от неожиданного возбуждения и страха. Это было похоже на изнасилование.


***
Тема нашелся только вечером. Он написал, что будет ждать друзей на обрыве.
А обрыв был далеко.
Алиса и Саша не без труда выбрались из леса, дошли до трассы и поймали маршрутку.
Звенела мелочь, водитель считал деньги, как всегда, не глядя на дорогу, Алиса сидела у окна и ветер бил в лицо, путая распущенные волосы. Кончиками пальцев она дотрагивалась до сгиба Сашиного локтя, чуть заметно. Он то ли делал вид, что не чувствует этого, то ли в самом деле не чувствовал. На разбитой дороге маршрутка подпрыгивала и  приземлялась с глухим стуком, казалось вот-вот и стекла треснут.
Саша не мог найти свой телефон, успокаивал себя тем, что забыл его дома, Алиса перечитывала короткие смски от Темы, где тот писал о времени и месте их встречи.  «Давайте на обрыве, в 9. Пусть Саша включит телефон». «Давайте на обрыве, в пол 10, скажи Саше, чтобы включил телефон». «Я на обрыве, вы где? Скажи этому мудаку, чтобы включил телефон!»
Они вышли на окраине города, начинало темнеть, узкая проселочная дорога петляла между покосившимися домишками, притаившимися за кривыми заборами. В окнах горел слабый свет, было тихо, пахло костром и влажной почвой. Дорога упиралась в пшеничное поле.
- Здесь еще где-то километр идти по полю, а там будет обрыв. Вид очень красивый на город, мы теперь все время там зависаем этим летом, - сказал Саша.
На желтые колосья было приятно наступать - они с глухим треском прижимались к земле под подошвами,  нежно терлись об штанины и силились снова подняться, оставаясь позади. Алиса шла за Сашей, вытянув вперед руки, и колосья щекотали ладони. Саша курил и молчал. Молчание воцарилось с тех пор, как они вышли из леса, но оно не было тяжелым, совершенно не напрягало. Алиса не думала о том, что Саша перестал разговаривать, это было так естественно, и она, вопреки своей природе, совсем не нервничала, была ему даже благодарна за то, что он не пытается поддерживать вежливую, но бессмысленную беседу. Все было абсолютно так, как и должно быть. Все шло по-настоящему.
Солнце почти село, небо было грязно-розовым, горизонт синел, как разбавленные водой чернила. Алиса вдыхала глубоко и закрывала глаза, ей не хотелось, чтобы этот путь заканчивался, и поэтому она немного расстроилась, когда вдруг услышала голоса и увидела, что впереди поле завершается обрывом, возвышающимся над рекой и городом. Город сверкал. Вода была такого же цвета, как и небо – синяя, темная…
На встречу вышел Тема:
- Вы там потерялись что ли? Я час вас искал. Ну ладно, вру, не час, но минут пятнадцать точно. Ты как, в порядке?
Алиса кивнула и постаралась улыбнуться.
На двух поваленных деревьях сидела шумная компания – человек семь. Алиса чувствовала себя неловко, участвуя в подобных сборищах, где она никого не знает. Ей сразу предложили пластиковый стаканчик с мутно-бардовой жидкостью – это оказался дешевый и очень сладкий портвейн. Она закрыла глаза и выпила отвратительное пойло до дна.
- … а потом я понял, что больше не могу там оставаться. Спектакль был просто ужасный, эта старая женщина жутко шепелявила, и мне было страшно. Такая она старая! А играет молодую. Ну, просто классика сельского театра. Надо еще на «Ромео и Джульетту» туда сходить, посмотреть, как старики лобзаются, - бойко рассказывал уже не трезвый молодой человек в линялой трикотажной футболке. Его красивое лицо покраснело, черные пряди волос скрывали лоб и намокли от выступившего пота.
- Эта Митя, - пояснил Тема, толкая Алису локтем  в бок, - он вчера в театр ходил. А вы там дули?
- Где, в театре? Ага, в туалете. На самом деле, я специально пошел, решил посмотреть, как наши спектакли будут восприниматься в таком состоянии. Оказалось, что еще страшнее, чем обычно.
Компания дружно засмеялась. Среди них были три девушки, которые вместе сидели в сторонке, что-то оживленно обсуждали и совершенно не обращали внимания на вновь пришедших Сашу и Алису. Тема представил каждую из них по имени, но Алиса ни одного не запомнила.
Она приблизилась к краю обрыва – склон был крутой, густая трава пожухла от солнца, другой берег сиял желтыми огоньками, уродливыми казались одинаковые  девятиэтажки, унылые здания серого цвета и старые заброшенные заводы с темными окнами, строительные краны. Три огромных треугольных дома протыкали небо своими острыми крышами, ломая линию горизонта.  Алиса присела на корень старого большого дуба в стороне от шумной компании и закурила. Тема, который разговаривал с маленькой рыжей кудрявой девушкой, наклонившись близко к ее уху, вдруг увидел, что Алиса сидит одна и спешно подошел:
- Что с тобой? Все в порядке?
- Да, я просто сегодня очень устала.
- Хочешь, мы проводим тебя домой?
- Нет, не беспокойся. Я посижу немного, ты иди к своим.
- Я беспокоюсь, когда ты тут скучаешь. У меня в гостях!
- Я не скучаю, правда. Просто надо подумать, налей мне еще портвейна.
- О, ты прочувствовала! Может лучше вина?
- Нет, мне это нравится. Вкус свободы и независимости от материальных ценностей. Мерзость, короче.
Тема наполнил до краев пластиковый стаканчик из бутылки с портвейном и протянул его Алисе. Она мгновенно осушила стакан. Он налил еще.
Подошел Саша и сел рядом с Алисой на корень дерева. В зубах была сигарета, от выпитого спиртного щеки чуть покраснели, а орлиный нос лоснился. Он выглядел очень возбужденным, синяки под глазами стали еще гуще. От него пахло свежим потом.
- Ты хреново выглядишь – заявил Тема без обиняков.
- Ты бы на свою рожу посмотрел, - отмахнулся Саша. – Бл*ть, какие же они тупые! – он кивнул в сторону компании. Три девушки громко смеялись вызывающим грудным смехом. Красные глаза Саши блестели, он был зол.
- Давайте дунем! – громко предложила одна из девушек. Все согласились, в том числе  Тема и Саша. Алиса промолчала. Ей было не по себе, спокойствие, которое она ощущала наедине с Сашей, прошло, теперь она боялась смотреть на него, стеснялась всех этих людей, и даже немного начинала скучать по дому, привычной обстановке и своим друзьям, настолько чужда ей была эта атмосфера.
Однако, когда согнутая пополам бутылка, наполненная густым дымом, дошла до нее, Алиса не стала отказываться и прислонилась губами к горлышку. Что-то терпкое наполняло легкие несколько секунд, и она закашлялась. «Пахнет свежескошенной травой», - сказала Алиса. Это и есть трава. Свежескошенная, сочная, прилипшая к лезвию косы. Саша был следующим.
Разговоры становились громче, споры ожесточеннее, в смехе людей появились истерические нотки. Алиса немного расслабилась, откинулась на плечо Саши, который все время сидел рядом, и внимательно слушала, о чем они говорили. Все эти люди поражали ее – они спорили о музыке и литературе, кто-то даже читал свои стихи,  весьма неплохие, студенты были интересны и даже умны, но их поведение и образ жизни никак не вязался с речами, которые каждый из них произносил. Они пили дешевое пиво и портвейн, сидя на поваленных стволах деревьев, ругались матом вкусно, много и с удовольствием, делились наркотическим опытом и очень любили шутки на эту тему.
- Не давайте Саше лизать марки. Лучше вообще ему ничего не давайте! Эй, расскажи, как ты один ездил грибы кушать. Да я серьезно, он один поехал и сутки в каком-то лесу гулял под кайфом! А потом была жесткая депрессия где-то мясяц. Расскажи им, Саш!
Неожиданно Саша встал, резко сбросив Алису со своего плеча, от неожиданности она вздрогнула.
- Идиоты, - сказал он и сплюнул через зубы.
- Ты не охуел? – донесся голос из толпы, это говорил юноша, который недавно рассказывал о театре.
Саша достал мятую пачку сигарет из кармана джинс и закурил. Его поза, все его тело казалось ломанным, он подносил к лицу красивую белую руку и глубоко затягивался. Вскинутые вверх, четкие брови, будто нарисованные двумя резкими штрихами, придавали ему сумасшедший вид.
- Как же надоело… - проговорил Саша тихо, но так, что все слышали, - Как же надоело слушать вашу ***ню…
- Ооо, началось, - вздохнул Тема, при этом, не выражая никакого беспокойства по поводу поведения друга. Видимо, это было обычным делом.
Вообще, казалось, никто не удивился. Саша стоял и курил, все вдруг замолчали, но были спокойны, не обращая внимания на грубые слова, и только Алиса испуганно смотрела то на него, то на захмелевшую толпу, и не понимала, что происходит.
- Что, о смысле жизни поговорим? – спросил Саша.
Кто-то хихикнул.
- За*бали вы, идиоты.
Тема достал фотоаппарат и стал снимать видео, наводя камеру то на обкуренных девушек, то на Алисино растерянное лицо, наконец, объектив остановился на Саше, который возвышался над всеми сидящими, и продолжал пускать дым и мелко сплевывать.
- Зачем ты меня снимаешь, м*дак? Выключи! – заорал он.
- Шизофреник… - Тема хихикнул и продолжал снимать. Все остальные смеялись.
- Выключи, козлина! - Саша подошел и коротким ударом выбил фотоаппарат из рук Темы.
На этот раз перепуганная Алиса вскочила, и попыталась схватить его за плечо.
- Все за*бало! – крикнул Саша, - И ваши тупые шутки, и разговоры, я вас всех насквозь вижу! Пустышки, что вы строите из себя, кретины?
Он резко развернулся и ушел. На мгновение замолчавшая компания разразилась истерическим, визгливым смехом, и только у Алисы стоял ком в горле, глаза были полны слез. С минуту она медлила, глядя Саше в след - он удалялся в поле, громко шурша сухой травой и размахивая при ходьбе руками. Она неуверенно сделала шаг в его сторону.
- Не надо,  - коротко сказал Тема, угадывая мысли девушки, придерживая ее за рукав. – Оставь его, такое часто бывает. Он шизанутый.
Но Алиса уже бежала. Саша наверняка слышал, как кто-то приближается, но не оборачивался, пока они не поравнялись, парень лишь бросил на нее быстрый взгляд, продолжая идти вперед  твердым шагом.
- Что случилось? – спросила Алиса, пытаясь увидеть его лицо, но юноша смотрел себе под ноги и не понимал глаза. – Что произошло?
Они шли еще минут пять молча, пока она не дернула его за руку, повернула к себе и быстро поцеловала в губы. Саша отшатнулся и легко толкнул ее.
- Да что случилось? – закричала девушка, чувствуя, что высокий голос звучит истерично, неправдоподобно.
- Во-первых, меня за*бали все эти люди, я не могу с ними находиться, они бесят меня. Во-вторых, я не понимаю, что ты от меня хочешь, - громко и раздельно по словам проговорил он.
- Я ничего не хочу… Я волнуюсь… Я…
- Иди возвращайся к ним! – Сашин крик неприятно сорвался на фальцет.
- Нет!
- Ну, тогда мне плевать, - спокойно изрек он и действительно плюнул через зубы.
- Да о чем ты?
- Слушай, оставь меня в покое, я сейчас не настроен беседовать.
- Я никуда не пойду!
Они постояли несколько секунд  молча.  Теплый июльский ветер трепал колосья и волосы Саши. Он нервно тряс коленкой правой ноги и смотрел куда-то в сторону над плечом. Почти стемнело, и небо над его головой было грязно-фиолетовым, ресницы мелко подергивались, синие завалы под глазами казались еще темнее, еще нездоровее. Алиса обнимала саму себя двумя руками, не отрываясь, глядела на него.
- Что делать? – спросил Саша неожиданно мягким голосом, хотя глаза его продолжали смотреть жестко. – Что мне делать?
Алиса подошла к нему вплотную, провела кончиками пальцев по щеке, чувствуя, как его скулы напрягаются от прикосновения. Затем она взяла его за запястье, крепко сжала пальцами тонкую руку, и потянула за собой
- Пойдем, - говорила она ласковым шепотом. Саша, глядел насмешливо, но неуверенно шел за ней.
Шум компании становился все тише и тише, смех звучал эхом, словно галлюцинация, пока вовсе не растворился в свежем вечере.
Тема сидел на краю обрыва и курил. Поначалу ему было грустно. Поняв, что они не вернутся, он неожиданно испытал чувство обиды и даже какой-то невнятной ревности. Но очень скоро он перестал думать об этом.

***
Алиса дышала часто, нависая и раскачиваясь над ним. Ее волнистые волосы спадали на грудь, завивались кольцами, щекотали Сашино лицо, и он ловил пряди ртом, зажмурив при этом глаза, хотя Алиса все время просила посмотреть на нее.
В комнате были закрыты все окна, но занавесок не было, темнота разбавлялась тусклым белым светом ночи, душные запахи марихуаны, табака и пота сливались в один резкий привкус похоти.
Он был удовлетворен и расслаблен, полулежал на подушке, прикладывая банку пива к горячим щекам, наслаждаясь этим кусочком прохлады. Алиса же, борясь с головокружением, целовала его живот в каком-то пьяном неистовстве, повизгивала и стонала, водила ногтями по бледной коже Сашиных рук. Он наблюдал за ней с ленивым интересом, уже на протяжении нескольких часов снова и снова возбуждаясь от ее непрерывных домогательств. Всю ночь, когда он, устав лежал на спине, она не останавливалась, ублажала его сама. Она лежала на нем, так плотно, прислонившись носом к носу, и пощипывала кончиками пальцев его бородку, плакала, капая слезы на его щеки, и истерическим шепотом клялась в любви, прижимаясь губами к Сашиному уху и сильнее вдавливая голову в подушку. Он был удивлен, но не растроган. Она казалась безумной, и заражала своим сумасшествием, что совсем не нравилось Саше – он ощущал только густоту, растянутость времени и беспомощную податливость свое тела, сотрясаемого оргазмами.
Потом она засыпала, успокаиваемая его поглаживанием по голове. Рука Саши зарывалась в ее волосы, пальцы запутывались в прядях, и в этом он ощущении он видел собственный риск запутаться, не выбраться. Он спал около часа. Рассвет еще не наступил, но комната уже была освещена первым серым светом, который появляется до восхода солнца. Он начал видеть очертания – голые женские бедра, колени и щиколотки в разгроме простыней, ее острые плечи и взрыв волос на подушке, рука вцепившаяся во сне в его предплечье и тонкая подрагивающая вена на шее… Полупустая комната, разложенный диван, шкаф, небольшой столик с горой каких-то вещей, дощатый пол и прямоугольная прорезь окна, разделенного ставнями на четыре части. Казалось, это кадр из черно-белого фильма, настолько все было мрачным и словно покрытым пылью. Юноша чувствовал, как нарастает паника, это комната была будто тюремная камера, здесь нечем было дышать.
Только Саша немного привстал на постели, как Алиса тут же открыла глаза и испуганно уставилась на него.
- Ты куда? – ее голос звучал слишком звонко. Он поморщился, словно ему орали на ухо.
- Пойду, пора мне.
- Нет!
Она тут же вскочила и навалилась на него – ночное сумасшествие не прошло, к утру ничто не рассеялось. Ее тело было худое, мягкое и влажное. Он слабо сопротивлялся, пытаясь удержать ласками, но она горячими и мокрыми губами впилась ему в шею и клала его ладони себе на грудь, пока Саша не оттолкнул ее. Он не хотел. Она обняла его обеими руками и заплакала.
- Ну за что ты такой… - выла Алиса, прижимаясь щекой к его спине, я сделаю, все, что ты захочешь, только не уходи!
Эти слова прозвучали так пафосно, так театрально, что Саша рассмеялся, не понимая в них искреннего отчаяния. Он перебирал одной рукой ее волосы и нервно хихикал. «Я сделаю все, что ты захочешь!» Дура! Ты дура!
Наконец он силой отбросил ее, как надоевшую ношу, и встал. Алиса свернулась калачиком, закрывая голову руками, уткнувшись лицом в колени, и протяжно выла, как побитая собака. Саша стал собирать с пола свою одежду, преодолевая растерянность и стыд.
Какое-то время он стоял сконфуженный, наблюдая за тем, как она плачет, вцепившись пальцами себе в волосы. Он подошел к столику и стал разглядывать лежащие на нем вещи. Это были обычные женские принадлежности – несколько карандашей для глаз и тюбиков помады, расческа с парой запутавшихся в зубчиках волосинок, серьги, серебряная цепочка с подвеской, пилка для ногтей и маникюрные ножницы. Саша обернулся – она продолжала выть, не меняя позы. Он чувствовал к девушке смутную нежность, это чувство могло быть даже похоже на влюбленность, если бы не безотчетная, тупая злость. Его раздражала то, как она в последние пару дней манипулировала им, раздражали изгибы ее ладного молодого тела, к которым он испытывал столько влечения, раздражали признания в любви и непонятные слезы. Вот сейчас юноша смотрел на то, как Алиса лежит, согнувшись, поджав под себя ноги, лицом вниз, как выступает позвоночник на белой спине, и даже эти маленькие бугорки, выстроенные в вертикальный ряд, раздражали его, при этом разжигая похоть. И ее темные длинные волосы, которые всю ночь гладили и щекотали лицо, казались Саше очень красивыми, но этим и раздражали.
Он взял со стола маленькие маникюрные ножнички. Холодный металл блестел в руках, кончики ножниц острые и изогнутые – Саша трогал лезвия пальцами и внимательно рассматривал. Он зажал их в кулаке и подошел к Алисе, которая продолжала плакать. Неожиданно сумасшедшее желание и нежность переполнили Сашу, он стал гладить ее спину и покрывать частными поцелуями, пока Алиса не затихла, подняла голову и рассмеялась.
- Красивая ты, - неожиданно для самого себя сказал Саша.
Алиса села, поцеловала его в губы, продолжала смеяться, при этом давясь слезами.
- Красивая, красивая, - повторял восхищенный Саша, с безумным выражением глядя  на ее мокрые щеки и прилившие к ним волосы. Она смеялась, громче и громче.
- Говоришь, что сделаешь все, что захочу? – он вдруг тоже рассмеялся, разжимая кулак и беря ножницы так, чтобы удобно было резать. – Все, что захочу?
Она рыдала, громко хихикала и утвердительно кивала.
Саша взял прядь ее волос, провел рукой по всей длине, вытянул вверх над головой Алисы и отрезал у самого основания. Она внезапно успокоилась и замолчала. После секундного недоумения и удивленного взгляда друг на друга, они одновременно визгливо рассмеялись.
- Да, да! Все, что хочешь делай, все, что хочешь! – верещала Алиса, растирая ладонями слезы и продолжая при этом весело хохотать и подпрыгивать на кровати до такой степени, что ее даже душил кашель, и слюна стекала с нижней губы.
Саша запустил всю пятерню в ее копну, а другой рукой продолжал стричь. Ножницы были очень маленькими и неудобными, запутывались в прядках, и юноша уже не глядел, режет ли он у корней или царапает голову, просто частыми движениями, стоя на коленях, над сидящей девушкой, он остервенело состригал черные нити, и легкие тонкие длинные волосы падали на простынь, струились паутинкой по ее спине, коленям – и все было в волосах. Он смеялся и стриг, беспорядочно вытягивая из длинного разгрома прядь за прядью. Он чувствовал, что теперь тоже плачет, слезы жгли кожу. Саша небрежно дергал черные нити, она тихо вскрикивала от боли, а он вытягивал их и резал, часто-часто щелкая лезвиями.
Время шло, и вот он последний раз чиркнул металлом. Алиса сидела почти лысая, неравномерно состриженные волосы теперь торчали ежиком разной длины, где-то было выстрежено почти под корень и кожа головы казалось совсем гладкой. Вся постель была в черных волосах, рассвело, сероватый свет стучался в окно, в лучах этого света было видно, что дым застоялся, плотный дым сигарет и марихуаны циркулировал в воздухе.
- Потом надо это все аккуратно сбрить машинкой, чтобы было ровно, а то сейчас все торчит, как будто ты лишайная, - спокойно произнес он наконец, поглаживая затылок девушки.
Алиса больше не смеялась – она смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых читалась паника.
- Ты любишь меня все еще? – спросил Саша, глядя в ее испуганное лицо.
Алиса кивнула. «Да, я очень тебя люблю», - губы едва заметно шевельнулись в этой фразе.
Из глаза скатилась крупная слеза. Он повалил ее на кровать; волосы цвета угля, разметанные повсюду, чернели на белоснежной простыни и липли к их мокрым телам. Потной ладонью он водил по постели, и волосы оставались на пальцах, беспомощно свисая. Волосы попадали ему в рот и он снимал их с языка. Волосы были и на дощатом полу, и на подушке…  Состриженные волосы заполонили все.
Саша взял ее с наслаждением, грубо, впервые взял ее сам, а она впервые была робкой и растерянной, и не произнесла ни звука.

В тот же день Алиса покинула съемную квартиру. Она, словно прозрев, впопыхах собрала свои вещи, повязала голову косынкой, и, не прощаясь с Сашей, уехала на вокзал. Провожал ее Тема – он ничего не спрашивал о случившемся. Через неделю Саша был госпитализирован в психиатрическую лечебницу и пролежал там два месяца.
Эту девушку он больше не видел, но часто думал о ней. Тема иногда рассказывал ему новости от Алисы.
«Нет, о тебе она не спрашивала», - отвечал Тема с таким выражением лица, что горизонтальная морщинка на лбу в этот момент казалась еще глубже.
У  Алисы все хорошо и она говорит, что вполне счастлива, но вряд ли еще приедет.