All you need is...

— Ну, здравствуй, как ты? Все еще ее терпишь?
— Хм. Терпение весьма жестокое слово. Скорее, я свыкся с ней. Она рядом. Вот и все.
— То есть, теперь ты просто вот так об этом говоришь?
— Нет, просто ее сложно понять. Поэтому лучше привыкнуть к безумным выходкам.
— Насколько я ее помню, она всегда была спокойной девушкой. И даже скучной до неимоверности.
— Ты правильно употребил прошедшее время. Она не успокаивается со времен выпускного. Продолжает выкидывать бокалы с шампанским в окно, ездит на метро в носках, на вопрос: "Почему лампочка горит?" — она отвечает: "Потому что пытается доказать свою актуальность". Еще она любит с утра поливать меня холодной водой из кувшина.
— А это-то почему?
— Потому что не признает будильников. Частенько называет их "дебильниками".
— Ну, а...
— Постой, не перебивай. Я так долго хотел кому-нибудь все рассказать. Боюсь, что собьюсь с мысли.
— Хорошо. Говори, более не буду перебивать.
— Спасибо. Еще она часто выставляет мои вещи за дверь. Просто потому что ей захотелось. Мне до сих пор сложно понять ее логику. Она гораздо запутанней, нежели обычная женская.Хотя, она всегда оставляет мою зубную щетку и ее любимый свитер. Она берет щетку в руку, укутывается в свитер и так засыпает. А я всю ночь сижу в подъезде. Или же на улице, если выдается теплая ночь.
А с утра она открывает дверь прежде, чем я успею постучать. И смотрит на меня так осуждающе, словно я переставил мебель в нашей комнате без ее на то позволения.
И, понимаешь, она не кричит. Ее глаза могут спеть гораздо больше. Они глубже и охватывают более большой диапазон звуков, нежели ее голосовые связки. Лучше не слушать, как она поет в душе. А вот глаза. Они явно занимались вокалом. Глазным.
— Теперь мне ясно...
— Что именно?
— Почему ты с ней. Я бы тоже потерял голову от подобной особы.
— Знаешь, голова вроде на месте пока. Она лишь немного сдвинула мне крышу.