О том, кто никогда не просыпался

О том,кто никогда не просыпался

   В этом его последнем сне его родственники сошли с ума и он ломился от них толи осознавая свою разумность, толи испуг помешательства его близких гнал его из угла в угол. В какой-то момент, уйдя от нашествия давящих на него сторон, почувствовал свою собственную безысходность и заплакал горькими слезами. Он ревел и знал, что будет, что есть и что уже было. Обо всём сразу, чувствуя полноту привязанности со всем окружающим миром.
  Вдруг появившийся человек на пустой и дождливой улице его бытия снов, сказал, положа руку на сердце: Теперь ты счастливчик. А архангел Гавриил решил разбудить в эту ночь всех спящих. Да уж не тех, кто думает о том, что спит, а тех, кто давно покинул его границы.
  Спросите первого встречного, любит ли он жизнь! Находятся ведь те, кто ответит нет. Им здесь не очень уютно и комфортно. То ли потеряли ключи от жизни в течение столь долгого пребывания на этом свете, а может дело в самом рождении или даже перед ним, когда отец или мать не хотели детей. Всё может быть. Время для них останавливается и тогда, те из недоумков, кои вместо благой воли божьей, предаются своей воле, злой мятежной. Коих не устраивает сценарий его жизни, написанный сверху. Кои из доблести духа ниспали под владычество плоти и крови и далее прожигают оставшееся время в алчном и ещё там чего, забыв невидимое и вечное и поработившись видимому и тленному. Так где же начало всех заблуждений? Неужели мы допускали падение ещё в зародыше или не допускали боль душевную и порой необъяснимую. Это вопрос времени. Вот Египтяне верили, что при рождении каждому человеку даётся демон-хранитель, признают злых духов и китайцы. А кладбище веяло сыростью и прохладным насыщенным запахом хвои вперемешку с увядающим ароматом сентября.
  И подымал мёртвых призыв слышимый ими в ночь полнолуния, когда даже живые почти не находят себе места среди стен потухшего мира и разум обычного человека насыщается квентиссенцией немого помутнения, когда сны карабкаются через стены обычности туда, где слетают одежды страха божьего и вползает одержимость со всею своей фантасмагорической окраской. Зачем?
  Чтобы вместилище души оставить без хозяина, столкнув его в пропасть тысячи миров, чтобы летел он вниз головой, проваливаясь в пустоту, где уже нет ничего. А на утро, проснувшись, не помнить об этом и только сердце будет немного ёрзать от неуверенности в следующем мгновении.
  И подымались усопшие с могил своих, чтобы посмотреть на осень человечества, дабы узреть боль спящих в колыбелях своих каменных ячеек и вспомнить ничтожность свою озираясь на прошлое своё.
  Один не просыпался в могиле своей. Уж как не будил его архангел Гавриил, как не стучал по земле сырой. Он и в бубны бил и на горне звуки трубные издавал, чтобы поднять нерадивого с глубины его смерти, да всё попусту.
  Порою своей молодости, человек этот любил подниматься с постели на запах кофе в предвкушении затяжки смачной сигареты. И ничего другого, чтобы открыть глаза, как будто не существовало. И тяжело было ему всякое размышление о благоустройстве и ли изменении положения на плоскости беззаботного острова под названием жизнь. Вот так.
  Премудрый говорит о духовном всесилии людей, заключённом в уповании на бога, и в этой самоотдаче черпая покой, находить ключ. Я говорил с ним о Нём, но почва была заражена семенами мнимости. Да и кто я такой, чтобы об этом говорить с ним. Слепец, показывающий дорогу.
  Так в один из осенних дней, не убежав от одиночества, не преодолев чувства безысходности, он пустил себе пулю в лоб. И тонкой чёрной струйкой вышла из него жизнь, преодолев незатейливый рисунок подушки, закапала на пол, разбивая последние надежды голодных духов, прокормиться глупостью его жизни.
  А через девять дней в старом сарае крысы разбегались, пугаясь чеканного щёлканья брошенной в углу печатной машинки. Клавиши били в пустоту, набирая текст послания из загробного мира. И было в нём кофе на донышке и первая сигарета, за которую мать прижигала на сыне руки, первая любовь и алые цветы дня рождения и смерть брата и вся нелепость путешествие обречённого на такой конец. Но самое главное, обращение к самоубийцам, о том, что застревают они где-то между, не в силах подняться, не в силах что-то изменить, помочь близким, с постоянной болью и скрежетом челюстей бесконечности.
  И тогда бес подсказал архангелу, что человек тот до сих пор в том сарае печатает, мучаясь и стеная бога. И сжалился тогда Гавриил, сказав напоследок, перед самым восходом солнца, чтобы дали тому человеку бумагу и слёзы.