Глава 47

                47
Бабушкин дом был именно таким, как я его себе представляла по рассказам Мирона. Построен он был, судя по всему давно, но ещё очень крепко стоял на «ногах», если про дом можно так сказать. Беленькая, очень аккуратная мазанка с камышовой крышей внимательно всматривалась небольшим  окошком  в морскую даль. Флюгер  в виде парусника на коньке дома старательно крутился, пытаясь  уследить за направлением ветра. Этот флюгер ещё мальчишкой сделал мой муж, он серьёзно занимался парусным спортом, и форма флюгера не могла быть никакой другой.
Мы вошли в незапертую калитку. Очень высокая старушка, стоя на маленьком табурете белила стену дома кистью из мочала. Вкусно пахло разведённым мелом  и мокрым мочалом. На голове у неё еле держась на густых, выбеленных временем  волосах, залихватски сидела шляпа из газеты. Я не могла удержаться от смеха и тихонько захихикала.
Старушка резво повернулась к нам, едва не упав с табурета. Мирон подбежал к бабушке и осторожно поставил её на землю.
- Бабуль, ну ты даёшь! Нам сказали, что ты еле передвигаешься, чуть ли не лежишь всё время, а тут такое… - Вместо приветствия произнёс он и красноречиво обвёл двор рукой.
- Належусь ещё на том свете, успею! Здравствуй, внучек! – Бабушка Зина громко поцеловала Мирона в щёку и повернулась к нам.
- А это кто ж такие будут?- Живые, добрые глаза в упор разглядывали нас с Мишкой.
- Баб, ну ты чего? Я ж писал тебе! Это моя жена Лариса, а это, - Мирон показал на Мишку сидевшего, на корточках возле большого серого кота, лениво развалившего круглое пузо на солнышке. – Её сын Мишка. – Представил нас бабушке мой муж.
- Жена? – Бабушка с сомнением оглядела меня.
- Ну, ничего, ничего, только, что стрижена-то так коротко? После болезни что ль? – Она вцепилась взглядом в мою запылавшую под остатками волос голову.- А с ногой чего? – Не укрылось от бабушкиных глаз то, что я немного прихрамываю.
- Угу, после болезни, бабуль! На голову немного приболела! Тогда же и ножку повредила! - Мирон хитро улыбнулся мне.
- Сейчас-то как? Ничего? Не болит головка-то? Повязывать надо что-нибудь или шляпу надевать на солнце. Ты ж умеешь делать, вот и сделал бы ей из газеты такую. – Бабушка Зина притронулось рукой к своему головному убору.
Я представила себя ко всему прочему ещё и в шляпе из газеты и усмехнулась, «Белые столбы» отдыхают, называется!
- Ладно, бабуль сделаю! – На полном серьёзе заверил её Мирон.
- Ну, пойдёмте в дом, что на солнце париться! – Бабушка открыла низенькую деревянную дверь, и мы вошли в прохладный коридорчик, пропахший травами в пучках висевших на стенах коридора.  Странно, но этот запах мне напомнил, вдруг, того самого старика, который спасал меня после посещения морга и того, на платформе, чьи чудодейственные вареники вернули меня к жизни окончательно.
 На чистеньком столике стояла большая миска с мёдом, на поверхности которого терпела крушение оса. Бабушка Зина сухим, испачканным мелом,  заскорузлым пальцев выловила её и вынесла на улицу, не боясь быть ужаленной спасенной пленницей.
 Мирон стал выкладывать на стол привезённые нами подарки. Бабушка, вытерев руки об фартук, с удовольствием их разглядывала, близко поднося к глазам.
- Спасибо, вот спасибо вам детки, только вот уж больно вы потратились на меня старую. Зачем так много?! – Провожая очередной гостинец глазами, довольно приговаривала она.
-Бабуль, ешь на здоровье! – Мирон наклонился и поцеловал бабушку в загорелую, пергаментную щёку.
- Что же это я расселась-то?! Давайте пообедаем с вами! – Бабушка Зина бодро соскочила со стула.-  У меня борщ зелёный, рыбка жареная. Судачок, как ты любишь! – Она с любовью посмотрела на такого внимательного внука.
- Нет, бабуль, спасибо! Мы только что из-за стола! Мама нас уже накормила так, что еле встали. Мы же не последний раз к тебе зашли, вот в следующий раз обязательно поедим твоего борща. Такого борща, как варит наша бабушка, вы нигде не попробуете!
- Ну, вот! – Огорчённо протянула бабушка Зина. – Даже ничего не поели у меня! Ну, хоть медку попробуйте, свежий! – Она пододвинула к нам миску с мёдом и достала большую, красивую булку с маком, которую разломила на несколько частей.
 Ничего вкуснее на свете  я не ела, чем этот янтарный, душистый мёд и белая булка с маком, которую мы макали в густую солнечную жидкость. «Счастье не может быть постоянным, тогда оно становится пресным»,- думала я, сидя за чистым, стареньким столиком, шевеля босыми ногами на теплом от солнца полу, слушая, как шумит за окном море и бьются об стекло желающие отобедать мёдом осы.
 «Счастье – это вот такие моменты, когда время замедляет свой бег, позволяя нам насладиться, увидеть и услышать, как вокруг нас солнечным свечением распространяется оно – счастье. И ничего не надо для это делать порой, просто сидеть и есть мёд, например, смотреть на любимые, перепачканные им лица, вдыхать запахи незнакомых трав, шевелить пальцами уставших от вечных уз тесной обуви ног  на тёплом полу, слушать в пол-уха неторопливый разговор сидящих с тобой за одним столом дорогих и милых твоему сердцу людей!»
 Из приятных, неторопливых раздумий  меня вывел голос бабушки. Она что-то спрашивала у меня.
- Родственник, ты прости меня, ради Бога! Напиши мне вот здесь, - она показала пальцем на лоб. – Как тебя зовут. Забыла опять окаянная, памяти совсем не стало! – Бабушка Зина извиняющимся тоном смешно говорила о своей забывчивости.
- Лариса, бабушка! Я же тебе уже сто раз повторил, наверное! – Прокричал ей на ухо  Мирон, которому  было немножко неловко за бабушку.
- Чего ты орёшь, я, что глухая что ли?! Ну, нет у нас таких имён, было какое попроще, я б запомнила сразу!
Я совсем не сердилась на бабушку Зину и с  улыбкой слушала их  трогательную перепалку
- Всё, баб, спасибо тебе за угощение, мы пойдем, искупаемся. Вещи у тебя оставим. Ладно?
- Оставляйте, чего с ними на берег таскаться. Вон, какие нарядные. Чего так разрядились-то? Сопрут ведь быстро, там такие умельцы шастают!
- По просьбе трудящихся, то бишь матушки нашей. Ты же знаешь её?! – Муж сделал смешное лицо, и мы все вместе рассмеялись.
- Так, переодевайтесь, а я пойду, добелю стенку.- Сказала бабушка Зина и, водрузив шляпу на голову, вышла на улицу. Через несколько минут она вернулась, держа в руках непонятно как сохранившееся ещё со времён молодости Мирона сомбреро.
- Раиса! – Все-таки перепутала моё имя бабушка! – На-ка, надень на голову, а то напечёт. Солнце уже высоко, вы припозднились с купанием-то!
Я не могла обидеть заботливую старушку и под страшные взгляды Мирона и Мишки я водрузила на голову сомбреро, которое ко всему прочему оказалось мне ещё и мало.
- Ну, совсем другое дело! – Удовлетворённо оглядела меня бабушка Зина. – Может, еще халатишко моё наденешь? Чистоё! Вон на гвоздике висит.- Она показала пальцем на цветастый фланелевый халат.
Нет, такого я себе уже позволить не могла, не смотря на моё уважение к бабушке моего мужа. Такого эффектного  моего выхода на пляж не переживут ни в чём не повинные, мирно подставляющие солнцу свои  спины отдыхающие.