Рождественская сказка для больших детей

               
                Ангел.
               

                Глава 1.
                Пришел Сочельник Рождества. С утра опять  была метель. К обеду ветер утих, и снег  тихо слетался в сугробы на отдых, падая с неба большими хлопьями. С конца ноября и до Нового года снег шел не останавливаясь. Эта зима заметала Мичурин до крыш и печных труб. Заметала улицы и дворы, лес и реку.
 Такой радости детям не было давно, потому что  прошедшие зимы были с теплыми и холодными дождями. Уже было  сделано и слеплено из снега все, что хотели  –  горки, с высокого берега дикой речки Неть на ее лед.  Снежные крепости, с толщиной и высотой  стен средневековых  замков. Взводы снеговиков с угольными глазами и красными морковными носами, стояли по всем улицам.
В эту зиму хватало дел и взрослым.  Едва успев придти с работы,  нужно было браться за лопаты и расчищать дворы и улицы.
Кузьма с Женькой, Мичуринские подростки,  ставили небольшие капканы на лис и зайцев, пробираясь в лесу по колено, а то и по пояс в снегу.  День был удачен, правда, одного зайца кто-то съел, прямо в капкане. Ребята нашли в снегу остатки головы и лап. Но два крупных русака они несли домой. Впереди шел Кузьма. Среднего роста,  широкий и плотный.  Сзади топал Женька, длинный и нескладный, похожий на железную согнутую линейку. Женька мечтал вслух.
- Кузь, решено. Еду поступать на дирижерский в Гнесинку в Москву. Я вижу, как дирижирую большим оркестром. - Фантазировал он. - Мне снится, как я выхожу на сцену и, мне несут корзины цветов. Я это вижу почти каждую ночь, а иногда и днем.
- Зеня, перестань фантазировать. –  Кузя дразнил Женьку, улыбаясь выдумкам друга, на детский манер не выговаривая,  букву ж.
А  Женька с детства очень любил  фантазировать. Он придумывал  всякие приключения, переходящие во вранье и сказки. То он спас участкового от Бабы – яги, то отогнал трех драконов от окна Дуси, младшей сестры Кузьмы, ночью.
Одна из любимых историй у Женьки была, как его пригласили на концерт Пугачевой и Паулса дирижировать оркестром. Он поехал на велосипеде на вокзал через соседний лес  и, там, на темной поляне на него напал Кощей Бессмертный. Они бились в честном поединке на темной поляне. Потом Женька богатырским ударом заколол Кощея волшебной дирижерской палочкой, которую ему подарил Святослав Рихтер. Пока бился с Кощеем, опоздал на поезд и не попал на концерт Аллы Борисовны.
Кузьма смеялся над великим дирижером, а Женька хохотал вместе с Кузей. А иногда Женьке вдруг казалось, что все это он видит на самом деле. Было ощущения общения с великой певицей. Женька реально слышал звуки концертного зала перед концертом, ощущал на себе внимательные взгляды его музыкантов из оркестровой ямы и чудный запах французских духов Аллы Борисовны. Эти вспышки и озарения сознания были сильны  настолько, что перебивали его серую каждодневную жизнь. Он не знал чему больше верить, своим ли видениям или серой и голодной жизни.
Проходя через поляну, Кузя засмотрелся на высокую и лохматую елку.
- Жень, подожди. – И он двинулся к елке. Вынув из-за пояса топор, он обошел вокруг нее.
- Кузь, она большая.-  Женька только представил, что эту махину придется нести домой, у него  согнуло спину, и заболел живот.
- Да. – Кузя довольно улыбался. - На ней вся наша мелюзга соберется. Женька! – Кузьма оглянулся на друга. - Она должна быть огромной, но тогда не влезет в дом. Эта с трудом, но влезет. – Он повернулся к елке. - Все, что  могу. – Он будто отчитывался перед кем-то.
Кузьма с сестрой обожали детей.  Сестра была на два года младше брата. Это была худенькоя девочка с такими же пепельными волосами, как у Кузи. Из-за худобы и маленького роста казалось младше своего возраста.
Каждый день у них дома собиралась целая компания детей. Дуся с девочками шили одежду для кукол, лепили дома, улицы и людей из пластилина. Затем из этого разыгрывался спектакль. Как то Кузьма, глядя на веселую компанию и раздумчиво рассуждая вслух, сказал:
- А что, если нам сыграть настоящий спектакль. Артисты то, у нас какие?! - Кузьма улыбался, глядя на детвору.
И Кузя сочинил первую немудрящую пьесу с участием участкового Васи, любимых и не очень учителей и друзей приятелей. На худсовете ее одобрили всей многоголосой детской компанией. Для изготовления декораций и костюмов собирали по всем соседям старые вещи, частью несли из дома. Евдокия с девочками перешивала их и перекрашивала.
Музыкальное оформление было за Женей, считавшегося грамотным музыкантом( он окончил музыкальную школу при мичуринском клубе). Режиссировал Кузьма. Затем была генеральная репетиции и сегодня, в Рождественский Сочельник, должна была быть премьера, на которую пригласили родителей  и гостей.
Детской радости на Рождество в Кузином доме был океан. А что может быть заразительней и приятней детской серебряной радости…
Кузьма обнял большую рождественскую елку, как ребенка и едва тащил по снегу впереди. Сзади, срубив маленький сосновый "сучок", брел Женька.
- Ты это хочешь домой?  На Рождество? – Вспомнив Женькиных родителей сектантов, выносящих в секту последний кусок из дома и увидев Женино лицо, сразу ставшим несчастным, засмеялся. – Ладно! Все равно у меня праздновать будешь. 
Женька же потихоньку от родителей ходил в клубный музыкальный кружок. Пожилые супруги музыканты, работающие в клубе, Нина Арефьевна и Филипп Александрович видели в Женьке не просто желанье заниматься, а страсть к музыке. Чем больше ему мать запрещала, тем более тяготел он к музыке.
- Хочешь отпраздновать?  Прочитай сто молитв. Хочешь музыки? Пой псалмы. Захочешь кушать, молись на коленях.  – Говорила мать сыну в пустом, холодном и темном доме. Родители не признавали никаких праздников, в том числе церковных. Грехом был электрический свет и тепло. А он продолжал мечтать о своем прекрасном дирижерском будущем...

Вдруг голос друга пропал. В это время Кузя обходил промоину на льду. Здесь со дна Нети били родники, и лед был тонкий под глубоким снегом. Заговорившийся Женька ушел под лед.
Женька вынырнул из черной воды с белым, как снег лицом и  посиневшими губами шептал:
- Кузя,  не бросай.
Он хватался за край льда полыньи, но тонкий ледок ломался. Неть почуяла добычу и тащила его к себе в гости на дно.
Кузьма, перехватив елку за середину, побежал к промоине. Возле полыньи лед под ним треснул и просел, и он тоже оказался в ледяной воде. Женька был в метре, удерживаясь за край льда.  Кузина елка крепко легла поперек промоины. Толстый  ствол удерживал Кузю  в воде. Он двинулся к Женьке, передвигая руки по стволу. Когда он подобрался ближе, то  схватил Женьку за шиворот. Здесь Женька и сам задергал руками и ногами, хватаясь за Кузю и за елочные ветви.
Кузьма, передвигаясь по стволу, с дрыгающимся Женькой забрался  на крепкий лед . Следом вытащил елку.
- Ты, Жень, не говори никому, что я тебя тащил. – Они сидели на льду, не замечая холода, оперевшись спинами в толстые елочные лапы.  – Скажешь, ты меня тянул. Понял?! – Женька закивал мокрой головой.
Становилось холодно, Женю пробрала дрожь, и он оглянулся на Кузьму.
- Кузь, холодно, - заныл Женька, удивляясь другу. Женька знал, что Кузьма не любит холод. Он повернулся к сидящему другу всем телом.  Кузины зеленые глаза спокойно  смотрели в пустоту.
- Кузя, - тихо позвал Женька и заскулил от страха. Он вдруг понял, что Кузи нет. Женька  тронул друга за плечо, и Кузьма потихоньку завалился на бок в снег.  Женька  завыл в голос  и пополз по снегу на четвереньках к берегу.
У Кузьмы оказалось слабое сердце...

Как друг решил, так Женька и сказал его родителям и сестре и, стал  спасителем.
Рождество праздновали со слезами. Кто - то плакал громко, а кто то тихо, что бы ни кто не видел.

                Глава 2

               Их так и звали жених и невеста. Евдокия, а попросту Дуся была горда, что такой большой мальчик обратил на нее внимание. Конечно, он ей не нравился длинный и нескладный. Но, зато, сколько было разговоров среди старших девченок. Дуська, как ее звали в классе, сразу задрала нос и превратилась в Евдокию. А самое главное стала считаться равной среди старших.
А Женя  Дусеньку обожал всегда. Раньше самого Женьки это заметил Кузьма. Женька ходил за ней хвостиком. Помогал делать ей уроки. Кузьма смеялся и дразнил. Ничего не помогало. Тогда он побил Женьку, но и это не помогло.
- Дурачок, ну что ты в ней нашел. Да и не нравишься ты ей. – Женька молча сопел, обижался, но от Дуси не отступался. – Видя такое упорство товарища, Кузьма махнул на них рукой.
Когда Дуся выходила из калитки, то не глядя, протягивала портфель на право. Женька всегда был там. И портфель всегда подхватывался. Из под носа участкового Васи, Женька  пытался воровать гладиолусы с клумбы райисполкома. Был пойман бдительным Васей на третьем походе и со слезами покаялся.
Исповедь хулигана слушала разъяренная техничка и по совместительству цветовод, тетя Паша.   Видя Женькино слезное раскаяние и вспомнив, что ей не дарили цветов ни разу, тетя Паша глубоко вздохнула и велела Василию отпустить мальчишку.
Через неделю Дуся удивилась отсутствию цветов, и Женька опять пробрался  к райисполкому. Как только из-за угла появилась Женькина лохматая голова на тонкой шее, тетя Паша отослала Василия в магазин за Беломором.  Вася ворчал, но тетя Паша была непреклонна.
- Ты что, Вась! У них любовь, а ты тут со своими порядками. Да и сколько он тех цветов за лето стащит. Клумба вон, какая огромная. Иди, иди тебе говорю! – Когда Вася уходил в магазин, она вздыхала и со слезами вспоминала Глебушку, не успевшего подарить ей ни одного цветочка до войны. А когда? Уходил на работу, еще не светало, и приходил ночью. А потом и вовсе с войны не вернулся.
Женька со страхом ждал за углом, и  вдруг происходило чудо, Вася уходил в магазин. Вообще он заметил, что последнее время ему здорово везет. Только решит нарвать цветов, участковый уходит в магазин. Только приедут на гастроли хорошие артисты, ему два билета в первый ряд с Дусей Нина Арефьевна дарит. С какой- то поры вдруг сказочно быстро стало меняться в его жизни все.
Его клубные учителя оказались одними из лучших московских преподавателей, сосланных в тридцатые за неосторожные слова. Они написали Жене рекомендацию, с которой его в Москве приняли в Гнесинское музыкальное училище и устроили в общежитие.
Вспоминая Кузеньку, Дуся относилась к Жене, как к спасителю брата и любила его всем сердцем. Женька был прекрасным  другом.  Он же твердо решил, что женится только на Дусе. А еще Женька понял, что кроме Дуси и музыки важного ничего нет. Он так уперся в учебу, что окончил музыкальное училище экстерном и с красным дипломом. Своими успехами он заработал новые, еще более прекрасные, рекомендации и был взят в главный оркестр Страны. 
А еще через месяц он перевез Дусеньку в Москву в свою комнату в общежитии.


                Глава 3.

         В Москву Сережа с мамой перебрался  из Энска перед Рождеством.  Ему недавно исполнилось шесть лет. Его пепельные густые волосы были коротко стрижены, а на макушке чуть топорщились. Круглые зеленые глаза смотрели на окружающих серьезно и  удивленно.
   После вокзальной толчеи, они долго тряслись в переполненном трамвае. Выйдя из трамвая, они три квартала шли пешком. Людей на улице было  много. Все куда-то спешили и почему-то не здоровались.
Парадный подъезд поразил Сережку размерами, чистотой и обилием цветов в горшках и кадках. После вокзального и уличного шума  в квартире было тихо. В прихожей их встретила кухарка, молодая и улыбчивая Нина,  и бабушка. После радостных объятий и слов, в столовой устроили небольшое  чаепитие с тортом за долгожданную встречу.
Дед пришел в конце чаепития. Это был высокий, худой  старик. Его спина была согнута, как вопросительный знак, и поэтому смотрел он, все время вниз. На нем  бы одет халат поверх пижамы.  Дед потирал шею, и время от времени начинал перхать и задыхаться.
Мальчик увидел на спине  деда на халате черное пятно, величиной с блюдце. В следующее мгновение он увидел, что пятно  зашевелилось. Сережку ужас пробрал до костей. Он опустил голову, что бы этого не видеть, и тихо вышел из-за стола.
Подойдя к дверям, он оглянулся на взрослых. Мама разговаривала с бабушкой, о чем - то спрашивала деда. Дед стоял у стола, согнувшись так, что едва не задевал носом пробку графина с соком  на столе. Он  кивал им головой, что-то говорил. Через несколько мгновений пятно превратилось в шар, а затем расправилось и превратилось в черного маленького человека. Он сидел на дедовом горбу и потягивался, как после сна.
У Сережки ужас потек ручьем за шиворот, он увидел свои руки, вцепившиеся в обналичник  двери. Он с усилием оторвал руки и юркнул в коридор. Пробежав длинный коридор, он забежал в комнату с роялем. Рояль был большой и белый. Сережка, забравшись под него, пролез на четвереньках до конца рояля. Немного успокоившись, он решил, что зря боится. Наверно ему все это показалось.
- Надо  деда обходить и все будет нормально, - думал мальчик, успокаивая себя.

             
          После обеда бабушка позвала Сережу на кухню. Кухня была большой комнатой с окнами на юг, вся залитая солнечным светом.  Бабушка с Ниной расставили множество всякой посуды на столе, заглядывали в нее, что-то обсуждали  и шутили. Сережка крутился возле бабушки, обследуя кухню. Нина, ласково улыбаясь, гладила его по голове и угощала орехами и шоколадом.
- Сержик, ты знаешь, что скоро Рождество? – Шутила бабушка.
- Да.- Невнятно отвечал Сережа, из-за шоколада во рту. Про Рождество он узнал от Евфимии, своей второй бабушки.
- Вот, к нам гости придут. Их нужно принять, угостить. Будешь  готовить торт?
- Конечно, бабуль.
- А сейчас сбегай, позови маму. – И Сережка вылетел из кухни с разгоном.  И едва не врезался в деда. Он стоял в коридоре сразу за углом, о чем - то глубоко задумавшись и глядя в пол. Первое, что мальчик  увидел, была дедова спина и неприятный горб под халатом. Воротник халата зашевелился и из-за него высунул голову  маленький черный человек. Черный, хватаясь рукой за дедово горло, взобрался деду на плечи. Сладко потянулся. И тут Сережа увидел, что горло деда перетянуто черной лентой. Черный человечек туже затянул ленту и повернулся к Сереже. Он улыбнулся мальчику и помахал ему рукой, затем расплылся пятном на халате деда и пропал вместе с лентой.
Старик в это время задыхался и хватался за  грудь. Сережка юркнул в ближайшую дверь. Комната оказалась маминой спальней. Она  сидела в кресле и читала книгу.
- Мам, ты не видела у деда на шее кто-то  сидит.
Мама в ответ покачала головой.
- На шее у деда мы с тобой сидим. – Сергей  понял, что петлю на шее у деда и черного видит только он. – Болеет наш дед. – Грустно продолжала мама.
Сергей забрался на широкий и мягкий подлокотник кресла и обнял маму за шею. Мама обняла Сережку и гладила его по голове. «Хорошо, что я есть у мамы». - Испуг уже проходил, и мальчик замер от удовольствия.

Выйдя из маминой комнаты, Сережа прокрался по коридорам до своего секретного убежища и забрался  под рояль. Под роялем было спокойно. Да и дед в эту комнату не заходил. Сидя под роялем,  он вспомнил Энск.
  …В Энске у бабули Фимы Сережке жилось  вольно и покойно.  Большой двор с садом и огородом. Две собаки, которые обожали мальчика, которые не отходили от него во дворе и то и дело норовили вылизать ему нос и щеки. На улице, за невысоким забором, соседские мальчишки лепили снежную бабу или катались с горки. Они звали на улицу Сережу, но ему было боязно, да и бабуля не пускала.
Когда вечером ложились спать, Фима садилась рядом и сочиняла внуку сказку  про   великанов,  о ведьмах и добрых молодцах. А иногда она рассказывала про Ангела, который невидимо все время с нами. И какой он красивый, сильный и добрый. А ночью, когда спишь, он становится видимым и сидит рядом и оттого на душе хорошо. При свете Фиминых лампад хорошо и покойно засыпалось.…
.  В дедовой квартире тоже было очень интересно, но отчего- то страшно и иногда немного холодно. Она была полна различных загадочных вещей, с множеством комнат, с окнами от пола до потолка и цветными стеклами и прислугой. Сергей ходил по  янтарному паркету широких коридоров в большой квартире деда с осторожностью.  Множество дверей и  коридоров, шкафов, с посудой и книгами. На полу стояли большие старинные вазы в рост мальчика. В комнатах были  кресла, в которых мальчик тонул с ногами, а на стенах было множество фотографий деда и его оркестра, а также  картин в золоченых  роскошных рамах.
Больше всего ему нравилось сидеть под роялем. Под роялем у него была компания, состоящая из двух толстых котов.  Это были очень серьезные и умные коты. Они уважали порядок  и любили поговорить о кулинарии.
- Когда кухня в  квартире большая – это хорошая примета. Сразу видно, что хозяева мудрые и счастливые люди и с понятием. Нет, я не против культуры или вот, к примеру, музыки, - кот кивал головой на ножку рояля, - но кухня это всегда светлое пятно в  квартире.
Этот кот был породы сиамской и возводил свои корни к королю Сиама Раме 1.
- Нет и нет,  даже не спорьте  со мной, колбаса не та уж пошла. Чеснока мало кладут и салом сильно разбавляют. – Говорил второй кот, рыжий и лохматый, с голубыми глазами, задумчиво разглядывая кончик своего хвоста. Этот свое генеалогическое древо возводил к англичанам, Ричарду Львиное Сердце и жареным быкам.
- В обед кухарка в бульон наложила хлеба зачем-то. Я ей так вежливо мяукаю, что бы ни портила бульон. Ни в какую. М-р-м-м, странная  женщина!
Сережа, сидя с ними под роялем, пытался с ними поговорить, но англичанин спросил:
- Вы не гурман, м-р- м, случайно?
- Нет. – Сережа не знал, что такое гурман.
- Да, вы не похожи на гурмана. Молодой человек вы нам мешаете,  нам  необходимо обсудить меню на завтра.

У Сергея в квартире была отдельная комната. Когда вечером он  лег спать, к нему в спальню пришла мама и села  на его  кровать.
- Сереженька, ты теперь у меня большой. Папа остался в Энске. Старайся ничего не бояться, ты теперь наш с бабушкой защитник. Видишь, как дед болеет. – Она погладила его по голове и огорчено улыбнулась.

- И Нинин? - Уточнял Сережка.
- И Нинин. Ей как без твоей защиты? – Мама говорила очень серьезно. Уходя, она выключала свет в спальне. Сережа стеснялся своего страха, и не говорил об этом маме. А когда она уходила, он потихоньку плакал, забывая об обещании быть большим и смелым.
-Вот как у них здесь плохо, как же их защищать? Видно Ангела в квартире нет, – думал Сергей, потихоньку всхлипывая и растирая слезы на щеках.  - По ночам в кровати спать зябко и Фиминых  лампадок нет. 

Утром Сережа проснулся, от того, что солнечный луч,  проникая сквозь оконные стекла, лег на лицо мальчика. Сережка открыл глаза и тут же зажмурился от света.  Он вспомнил, что дед сегодня утром должен уехать на весь день в больницу.  Он выбрался из постели, оделся и побежал к Нине на кухню пить какао.
- Раз деда сегодня не будет, я обследую его кабинет. – Он поставил пустой стакан на стол и отправился по коридору в сторону кабинета.  Дверь, казавшаяся массивной, открылась тихо и легко. Сколько здесь было всего интересного. Большие книги на полках, расположенных от пола  до потолка, напольный глобус размером с кресло, модель парусного судна, стол с креслом и много всяких  непонятных вещей на столе.
На стене висела картина с ангелом.  Сережа подошел поближе и решил все рассмотреть на картине хорошенько. Ангел, в здании без  окон, сидел на белом мраморном полу. С неба падал снег и укрывал ангела белым холодом. Вокруг него уже выросли сугробы. Мальчик видел, что Ангелу было одиноко и холодно. Он прикрыл плечи крыльями, но это мало помогало. Его глаза были закрыты. Мальчик заметил, что из закрытых глаз ангела текли слезы.
- Он живой. Он плачет!
Сергей так расстроился, что слезы  сами побежали из глаз. Вспомнив, что он теперь мамин и бабушкин защитник, быстро растер ладошками слезы на щеках. 
- Вот, что творят, - забурчал он как бабуля Евфимия в Энске. Затем побежал к матери и рассказал о картине, которую видел на стене у деда в кабинете и о том, что Ангела заперли.
- Сережа, нельзя ходить к деду в кабинет. Он расстроится и будет ругаться. Ходи и играй, где хочешь, а в кабинет не ходи.  А  про картину спроси у бабули.
Сережа спросил у бабушки про ангела на картине. Бабушка отвела внука в дедов кабинет и показала картину.
- На этой ангела видел?
Сережа кивнул головой.
- Сереженька, это картина - портрет твоего двоюродного деда и моего старшего брата Кузьмы. Мы его ласково звали Кузенька. – У бабушки в глазах была такая теплота, как будто она увидела живого Ангела. - Он представился совсем молодым.
Сережа смотрел на картину и вправду видел весело улыбающегося  мальчишку, с такими же пепельными волосами, как у него и бабушки. Что такое представился, Сергей не знал, а спросить постеснялся. Сережа представил, как Кузя знакомится с Ангелом и кивает ему головой. Ангел в ответ тоже ему кланяется и говорит: «Представлены»
- А вот сюда посмотри. – Бабушка показала на большую фотографию. Дед на ней был молодой, красивый, в черном фраке и с дирижерской палочкой. – Дед наш был самым молодым   дирижером нашего главного государственного оркестра. Да заболел сильно и дома вот сидит. – Древнему для Сережки деду, было чуть больше пятидесяти лет. Бабушка вздохнула и ушла из кабинета. Сергей решил обдумать все серьезно  и пошел в свое секретное место под рояль.
- Куда же Ангел пропал? Может, показалось? Нет, я видел его. Плакал он. Беда с ними со всеми, что ж делать то. – Сережка, не замечая,  рассуждал  словами Евфимии. Коты были рядом. Англичанин рассказывал, как лучше мариновать быка перед зажариванием на вертеле.
- С левого бока его натираешь базиликом, - рассказывал увлеченно  рыжий, размахивая левой лапой и тараща для правдивости глаза. Сиамский восхищенно задрал усы к верху и приоткрыл от удовольствия рот.
Сережа решил вернуться в кабинет деда и проверить картину, а вдруг  Ангел вернулся. И он вернулся. На картине опять был Ангел, а мальчик пропал. Теперь он сидел на каменной лавочке среди снега.  Ангел  закрыл глаза и пытался согреться, закутавшись в свои большие крылья.
- Значит, Ангел в доме есть. Почему же он ко мне ночью не приходит? – Думал Сережа. – Вон ему там как холодно, а у нас тепло. И мне бы  было спокойно.



В концертной комнате с белым роялем убрали стулья, расставив их по стенам. Посреди комнаты, недалеко от рояля поставили высокую и пушистую ель. Ель нарядили игрушками, гирляндами и мишурой. Праздновать Рождество пришли самые близкие друзья. К вечеру все гости разошлись. Свет в комнате погасили, и разноцветные гирлянды и мишура сверкали в темноте очень красиво.
Ночью Сережа проснулся от ощущения сильного холода. Ему показалось, что его засыпают снегом и льдом. В сером сумраке  он увидел в углу комнаты маленький, детский стул. На нем сидел черный человечек и смотрел с улыбкой на Сергея. Маленькие острые зубы были похожи на декоративные гвоздики. 
Ростом черный был чуть больше кота. В черном бархатном  плаще и шляпе с серым пером, в сапогах со шпорами. Очень худое смуглое лицо и улыбка, похожая на оскал. Его улыбка была настолько страшна, что у мальчика пропал голос.
- Ты кто? - Прошептал Сережка.
- Я за тобой, - тихо сказал человек, и его улыбка стала шире.
Мальчик спрыгнул с кровати и побежал к двери. Он выбежал в темный коридор и через несколько секунд был у двери матери. Сережа толкнул дверь и забежал в комнату. Мать лежала на кровати у окна и спала. Сережа подбежал к кровати и начал трясти мать за плечо, но она не просыпалась. Сереже вдруг показалось, что это и не мать.
- Мам, мам, мне страшно. Там за мной пришел кто-то. –  Он испугано звал и тряс ее за руку. – Ее глаза были приоткрыты белой пустой белой щелью без зрачка. Из-за спины Сережи зашипел тихий голос
- Она крепко спит, ты ее не разбудишь.
Мальчик оглянулся и увидел, что в углу точно на таком же стульчике сидит тот же черный человек с той же страшной улыбкой. Затем он встал со стула и пошел к Сергею, протягивая ему правую руку.
- Сережа, нам пора. – У Сергея прорезался голос. Он взвизгнул и вылетел из спальни. Пробегая мимо концертной, мальчик увидел двух беспомощно лежащих львов со связанными лапами. Один был рыжей, а второй дымчатой масти. Сергею они напомнили бабулиных котов. Последняя комната по коридору был кабинет деда. Сергей вспомнил про Ангела.
- Ангела позову. Постучу ему в окно! – И он бросился в кабинет. У мальчишки как будто выросли крылья, и уже через мгновенье он был в кабинете перед картиной. Сергей запрыгнул на стул и кулачком застучал в стекло портрета.
- Ангел, Ангел!  -  Ангел его не слышал. Он сидел на лавочке, все также кутаясь в крылья. Тогда Сережа спрыгнул со стула и подбежал к столу деда. В углу кабинета на полу появился маленький стульчик, а на нем черный человек. Он, встав со стула, направился к мальчику.
Сережка, в ужасе схватив со стола первое, попавшееся под руку, и взлетел на стул. В руке оказалась хрустальная чернильница непроливайка. Мальчик изо всех сил ударил в стекло, но на стекле не появилось даже царапины. Тихий голос  раздался прямо за спиной:
- Это стекло не пробьешь. Да и Ангел  тебе не поможет. Его заперли! Нам пора.
И вдруг Сережа понял, что он пропал. У него опустились его маленькие руки, и на пол полетела хрустальная чернильница. У него не осталось сил бороться. Он опустил  голову  и от страха  и бессилия  заплакал. Он ощутил на спине ледяной холод  и услышал тихий смех черного.
Страшный смех за спиной неожиданно прекратился. Сережа оглянулся и увидел на лице черного изумление и злость. Сергей оглянулся на стену с картиной и, увидел вместо стены открытую стеклянную дверь. За стеклянной дверью была комната и еще одна дверь, которую открывал мальчик с картины. Когда мальчик, повернул во  второй  двери  серебристый ключ,  на пороге возник Ангел. 
На картине он был маленький, а сейчас на пороге стоял огромный, ростом под потолок,  в сияющем белом плаще. Он смотрел поверх головы Сергея. Его  большие крылья за  спиной распахнулись, будто он собрался лететь.  В  руке был меч, сверкающий  белым огнем.  Мальчик оглянулся и увидел, что черный человек был уже на пороге кабинета и, сжавшись, быстро переплывал по воздуху за порог кабинета.  Сергей повернулся к  Ангелу  и заплакал во весь голос:
- Ты почему не отвечал?
- Не мог. - Ангел подхватил Сергея  на руки. Сергей обнял ангела за шею и оглянулся на картину. Возле стеклянной двери в стене стоял Кузя, мальчик с пепельными волосами. Он ласково улыбался Сережке и махал рукой.



Сергей  вдруг оказался в своей спальне. Он лежал в своей кровати, а рядом на стуле сидел Ангел.
- Ты знаешь, что у деда черный на шее, а его никто не видит. - Сережке было хорошо, как у бабушки в Энске. Он засыпал и сквозь дрему пытался разговаривать с Ангелом .
- Когда то дед твой был совсем маленьким  мальчиком Женей и любил лгать. Меня назначили ангелом хранителем к твоему деду. За вранье его оставили без  подарка на Рождество, а он и так был обездолен. Ты знаешь, как мне было его жалко, и я взял без разрешения у деда Мороза подарок для маленького Жени. Оказалось, что я забрал подарок и часть судьбы у другого твоего деда – у Кузьмы. И Кузя умер. У него остановилось сердце. Меня отстранили от ангельской работы и заперли в этой комнате.
Женя вырос и стал дирижером большого оркестра.  Потом женился на твоей бабушке. Во всем этом помогала ему украденная Кузина судьба. Но это ничего не меняло, потому что без меня черные свободно подобрались к Жене и к тебе. Я должен был беспомощно наблюдать, как черные мучают всю семью. Для ангела нет страшней наказания.  Кузя меня вовремя освободил.
- И я, я тоже тебя освободил, - шептал Сережа.
- И ты, - отвечал Ангел.  Он положил свою руку на глаза и лоб мальчика. А Сереже казалось, что нежный ветерок касается его лица, чуть шевелит волосы. А пах ветер ладаном и шоколадной ванилью. Сережа сладко потянулся и повернулся на бок. Он уже почти спал и Ангела слышал сквозь сладкий  сон. Все страхи  ушли, и он уже думал, что Ангел ему снится.
- С Рождеством, тебя Сережа. Увидишь ты меня  не скоро, но я всегда буду  рядышком.

Георгий Гридасов