Сопротивление бессмысленно

   Никакого хэпи энда не предвидится. Нас 5 их 50. У нас пять гранат, и по три рожка на брата... От силы 20-30 минут боя... У нас правда хоть одно преимущество - мы выше их, на вершине небольшого хребта, они на склоне.
   Солнце лишь показалось над верхушками лесистых гор, ложбины окутаны туманом, будто нерадивый раб разлил молоко. Влага капает с густых лап елей, и такое чувство, что все за шиворот, все за шиворот. Сырость, ненавижу, все постоянно мокрое и от этого холодно. Надеюсь дырка в голове меня избавит от этой сырости.
  Моя вахта подходит к концу. Ко мене подошел капитан.
- Господин майор, смена.
- Да, садись. - он козырнул и присел рядом, спиной к склону, спину прикрыл ему валун.
- Закурить есть, - спросил я.
- Да, господин майор, - он неспешно достал серебряный портсигар из нагрудного кармана.
Мы закурили, машинально прикрывая огонек ладонью.
- Что там пленник? - сказал я выпуская дым.
- Висит.
Я привстал, посмотрел, точно  висит, как будто он мог не висеть. На склоне, так, чтобы ублюдкам было видно, на андреевском кресте был распят вниз головой головорез, кожа свисала с него струпьями и угадывались черные потеки крови.
- Жив?
- Жив, - ответил капитан поморщившись.
- Вот сволочь.
- Угу, - согласился он.
Я снова спрятался за камень.
- Господин майор, разрешите?
- Говори.
- Я думаю, - он спрятал взгляд своих больших зеленых глаз, смотрел в землю, -  я думаю, надо его снять, туман рассеется они увидят, что мы сделали с их командиром... Озвереют.
- А... А ты если бы он там не висел, полагаешь они бы тебя горячим кофе напоили? Нет, он будет там висеть. Он должен быть наказан за свои зверства.
- Я думаю сполна...
- Нет, - я сам зверел, - если бы его можно было бы убить 100 раз я бы это сделал, все. Он будет там висеть. Мы все умрем. Все будем гореть в аду. Так давайте устроим на по следок шоу.
Я встал, перепрыгнул валун и пошел к распятому.
Попутно я вынул нож.
- Холодно? - спросил я у преступника.
Он еле поднял взгляд и что-то простонал.
- О, в сознании, "товарищ" краснощокий. Твоё обвинение ты знаешь. Я тебя не расстрелял как ты и просил. Но теперь ты искупил свою вину, но есть еще три пункта обвинения, которые мы в начале не учли: за прибивание гвоздями золотых погон офицерам, за расстрелы мирного населения и насилие в городке...  Я хочу забрать еще твоей кожи с лопаток и твои яйц. ДУмаешь, почта работает еще? Я бы отправил их твоей семье, а так придется засунуть тебе их в пасть. Итак приступим.
Я позвал солдата, тот принес шприц адреналина, чтоб сознание дорогой товарищ не терял. И я под дикий аккомпанемент преступника произвел нехитрые манипуляции с ножом. Потом исполнил обещание "вместо почты". И под конец всунул ему нож в сердце.
- Вот и все, - под итожил я.
- Нам конец, - промямлил остолбеневший солдат, - они нас живьем жрать будут.
- Не волнуйся, ты не доживешь до их обеда. Пошли на позиции.

  Когда солнце озарило своими лучами горы и рассеяло туман - был бой. Мы все погибли. Но никто не увидел, как они отрезали головы нашим телам, вырывали сердца, отроезали уши и пальцы, от бессилия и злобы разбивали нам, мертвым лица, прикладами. А я улыбался. Мы победили, хотя сопротивление было бесполезным.
  Потом, в лодке Перевозчика мы встретились все и убитые нами и сами мы, я посчитал и порадовался каждый из нас забрал 3-4 ублюдка. Самое смешное, что мы теперь одинаково висим на крюках за ребро и вечно умираем, я привык, но мы не прекратили вражду с ними.   
  Когда есть возможность я дотягиваюсь до цепи на которой висит кто-то из моих врагов и подергиваю её чтобы крюк двигался в ране... А когда у них есть возможность они делают тоже самое... Вечно. Сопротивляться ненависти бесполезно.