В зимнем лесу. Отрывок из продолжения романа

   



 Морозило. Из-за берёз пожаром вставало солнце. Это было изысканно-красиво: зимний сквозной лес, синий снег и алое мерцание. Но красоте порадоваться было некому. Хотя... лес был не пустой. По неглубокому снегу на лыжах скользил человек.
Вот он с ходу вломился в бочажину и выбрался, оставив мокрые следы. Подумал: надо быть внимательнее. Ступил на хрусткую лыжню, проложенную кем-то другим, - две полоски упрямо вели на север - и вскоре достиг опушки. Здесь передохнул. Стянув перчатки, подышал на озябшие руки. Потом поправил ремень на плече, пальцы коснулись холодного ствола.
С некоторых пор ему претило стрелять, но он знал, если понадобится - выстрелит. Пусть только посмеют тронуть парнишку! Лицо человека стало жёстким. И если понадобится - будет биться врукопашную. Даже сейчас он, бывший десантник и спецназовец, смог бы одолеть пятерых... очень бывший.. Да и насчёт ближнего боя не стоило обольщаться. У них собаки...
- Ах, Алёшка-Алёшка, неслух глазастый, куда тебя понесло! И Оленька волнуется...-
Мысль об этих двоих согрела привычной нежностью.
...Под нарастающий собачий лай и дальние хлопки выстрелов он пробежал ещё километра полтора. И ещё наддал, петляя между одинаковыми сугробчиками, из которых торчали иглистые макушки. Соснячок был кстати. Пригнувшись, лыжник стал забирать к востоку, двигаясь от укрытия к укрытию и выбирая сосенки покрупнее. Возле одной такой он остановился на последнем рубеже. Дальше было нельзя, некуда было дальше! Облава. Охотники с ружьями, да не пятеро, а больше десятка! Егеря, своры собак... флажки... Волки мечутся перед флажками - молодые, глупый молодняк! А эти на них цепью...
Застрекотало... Мать иху! Из "калаша" лупят... жлобьё!
И где-то там (не в самой гуще, конечно) обязательно был Алёшка за своим обычным занятием. Наткнутся - даже страшно подумать, что сделают.
- Сюда бы сейчас бесшумный лучевик, да парочку друзей из прошлого, - отчётливо подумал лыжник.
Мысль не показалась ему дикой. Он, мирный скульптор, а бывший спецназовец, словно и впрямь вернулся в прошлое: кругом стрельба и есть кто-то, кого надо выручать.
Вот ведь как бывает. Обычно капризное и несговорчивое, прошлое послушало-послушало... и вдруг откликнулось на безмолвный призыв бывшего спецназовца. Этак до жути памятным баском:
- Ты в кого стрелять собрался, Игорь? Лыжник, обозначенный как "Игорь", оглянулся, но никого не увидел.
- Макс? - неуверенно спросил он. И его обдало волной согласия.
- Только не говори, что это хобби у тебя такое - мечтать о лучемёте.
- Ты где? - вновь спросил Игорь.
- Да рядом, рядом. Но не озирайся так, не шарь глазами по веткам... ныне я дух бесплотный! Ага, бездомный, неприкаянный... Ой, лишенько!.. Комфорту хочу.
Вопрос о "комфорте" был решён в пользу "духа бесплотного". После чего из-за сосенок в пушистом снегу вышел совсем другой человек. Внешне всё тот же, но... другой. И двинулся по направлению к гомонящим охотникам без малейшего страха.
Надо сказать, Игорь не остался внакладе: ему представилась уникальная возможность "пожить" воспоминаниями своего давнего знакомца. Увидеть мир, странный и удивительный - похожий и непохожий на Землю - чужую планету! Кто бы отказался?..
А "водитель" его тела воевал с лыжами. Вот уж поистине неудобный способ передвижения! Лыжи разъезжались, он чертыхался.. . тем не менее приближаясь к цели. Попутно осматриваясь, дабы вникнуть в обстановку. Прислушиваясь и принюхиваясь.
... Истоптанная и испятнанная кровью поляна. Запахи: крови, пороха и... коньяка! Собаки на сворках заходятся, егеря их сдерживают. Убитые волки... Жалостно надломленные деревца... Охотники с нехорошими лицами - из тех, у кого снаружи ружьё, а под полой "калаш" спрятан. "Игорь прав: опасная публика.
"Калаш", правда, имелся только у одного, самого пузатого. Вот к нему и заковылял одинокий лыжник, то и дело роняя лыжину. А тот пыхтел над тушей, ловко орудуя ножом - шкуру снимал. С трофея, значит. Его автомат валялся рядом. Другой "охотник", с внешностью телохрана, задумчиво бездельничал.
- Здорoво, мужики!
Пузан даже головы не повернул. Тихо сквозь зубы буркнул что-то своему напарнику. Что-то вроде "разберись". Тот выплюнул жвачку и лениво повёл стволом в сторону подошедшего:
- Что за чучело?..
- Леший я, леший! - весело огласило поляну.
Как вскоре выяснилось, здесь шуток не ценили. А может, произошла путаница в понятиях: леший - лесник? То есть лицо, отвечающее за порядок в лесу. В данном случае одинокое, неопасное, но... мешает. Мало ли что?.. И платить не хотелось.
Короче, на шутку никто не засмеялся. Кто-то выругался, а кто-то... спустил курок! Гро
хнул выстрел.
Результатом сего жестокого поступка было следующее: чакнула пуля, словно ударясь о твёрдое. Человек, назвавшийся лешим, упал, но как-то слишком уж... ненатурально! Так и хочется сказать, грянулся оземь. И вот он опять стоит, но он ли это?..
Вместо ладного мужичка с берданкой и в камуфляже воздвиглось нечто вопиющее во мхе и коре! Руки-крюки, бородища до пят!.. Вместо глаз - ледышки. Тряское, скрипучее, дремучее, древнее - лесное. У-у-у!.. Однако воздетое на современные спортивные лыжи. Почему-то последний факт особенно испугал охотников.
А чудеса продолжались! Что-то вдруг случилось с деревьями. Лес вокруг поляны внезапно загустел и как бы... подрос? Сдвинулись ветви. И вот ближайшее к охотникам дерево со скрипом угрожающе потянулось...
Тут нервы сдали уже у всех. Кто-то взвизгнул, словно сигнал подал, и началась канонада. Палили во что попало: в лешего, в деревья - во всё!
Ну, лешему-то на свинец начхать, на то он и леший. Знай себе пофыркивает. А собак он остерёг, пожалел. Когда те заметались под пулями, явил милость, гаркнул нутряным лешачьим басом:
- Куды?!
И собачки растаяли. То есть попадали на брюхо. То есть по-пластунски животами отутюжили снег!
Умные собачки... как вы считаете?
Вдоволь навеселясь, лешак удалился в свои чащи. Там пали с него фантомные кора и мхи, клюка стала берданкой, а сам он - прежним лыжником.
- Игорь, я выполнил, что ты просил: провёл психологическую коррекцию! Будут теперь уважать лес и братьев наших меньших!
- Да ты всего лишь напугал их, чёртушка!
- Ну, ещё не вечер...
- Макс, куда ты сейчас?
- Искать сына!
- Найдёшь?
- Найду. Я ведь чую его, Игорь.
К этому месту вели отчётливые следы большого волка. И кровь алым росчерком на снегу. ... Обрывистый берег, ледяное мерцание реки. Над ажурным ракитником раскинут куполок защитного поля - там двое, как в гнёздышке. Виден пар от дыхания двоих. Над раненым зверем наклонился мальчик, русоволосый, лет двенадцати... В свитере, а куртка и шарф, аккуратно сложенные, рядом, у берега лежат.
- Подранка лечит. Ай, молодца! - подумал с умилением Максим.
Но тотчас кольнула отцовская тревога:
- Защита плохонькая. Во-первых, всё видно, во-вторых, пуля её пробьёт.
И чувство вины: некому было научить! И желание обучить немедленно!..
Он дёрнулся к куполу, но сдержал себя: привык уважать чужую работу. И робость давила. Ах как давила его сейчас робость, его, давно отвыкшего робеть!.. И то, что ради этой встречи совершено головоломно-опасное путешествие, и то, что ещё предстоит свершить - всё, всё уже не казалось трудным, только вот это: несколько шагов по слежалому снегу. И немотство жаркое...
От страха онеметь он начал говорить мысленно. Не зная, слышит ли его сын, даже не надеясь... или всё же надеясь? На чудо, быть может.
- Я почти виртуален сейчас, и Сила моя почти виртуальна. Но даже будучи таким, я чувствую тебя. Это я, твой отец. В чужом облике, заимствованном по праву старой дружбы. Чтобы видеть тебя...Какой ты красивый, сын! У тебя Ольгины глаза, а взор, конечно, мой. Ведь нам отчего-то дана эта привилегия - прямо смотреть на солнце. И служить... Мой мальчик! Ты, может быть, обижаешься, что я оставил вас с мамкой? Не обижайся... Маму твою я очень-очень любил. И горевал. И всё-таки покинул. Знаешь, как в песне поётся:
- Из-за синей горы понагнало другие дела...-
При таком раскладе, сынок, лучше не привязываться! Женщины, они ранимые, когда-нибудь поймёшь...
Вот ведь как, о главном не сказал. Всегда труднее - о главном. Не знаю, примешь ли, поверишь ли - я счастлив, что ты есть! И скорблю лишь об одном: я не знал тебя маленького. Так случилось. В мире, где я теперь живу, время течёт по-иному. Жестокое медленное время... Вот ты уже отрок. Мудрый мой малыш!.. За безотцовство прости меня! И за маму.
Сын закончил работу, гладит волка по серой пушистой спине... И вдруг!..
- А у меня сестрёнка народится. Только мама ещё не в курсе. - чёткий, конкретный посыл. Адресный!
- А ты, значит, уже в курсе. Ай, молодца!
- Слыхал, Игорь, верь ему, поздравляю!
И не сдерживаясь больше, Максим рванулся с обрывчика - туча снега! Сын смеётся. Скинул чёртовы деревяшки, сорвал защиту да поставил свою, покрепче! Он уже внутри купола. И сын стоит рядом. И как это здорово и символично, что оба отца нашли его!
- Прости, Игорь, но я уж... по праву родства.-
Схватить, сграбастать хрупкие плечи - он высокий, худенький, с угловатой грацией подростка - прижать к груди... И задохнуться от нежности:
- Лёха!..
Если и были у мальчика сомнения насчёт отца, то вмиг рассеялись: Лёхой не звал его никто.
А потом они долго - долго беседовали. О чём? О многом. Им ведь было что рассказать! А серый хищник, сбережённый ими от пуль, сидел рядышком, помахивая своим пушистым хвостом. Изредка наклоняя умную лобастую голову и скаля в усмешке зубы.
...Совершив свой круг, ушло в сумерки солнце. Вот и конец пути.
- Давай прощаться, Лёха, - сказал отец. - Там, где я живу, ждут дела. Ничего, авось свидимся!
На одну секунду мальчик увидел странное выражение в глазах отца - обречённость? Мелькнуло и пропало, сменяясь бесшабашной удалью. Но мальчик его отметил.
- Игорь, занимай своё законное...
И только возносясь уже над лесом, бесплотный дух вспомнил об охотниках.
- Чёрт, время забыл поставить. Ох их морок покружит... Мудрейшая права, легкомысленный я человек!
И морок покружил-таки скверных охотников, будьте уверены! Если бы не собачки, вовек бы им не выбраться из заколдованного леса.
Умные собачки... как вы считаете?
А великий бесславный поход впоследствии стал одной из инжавинских баек - о лешем.


г. ТАМБОВ

© Copyright: Элеонора Журавлева, 2006
Свидетельство о публикации №2608140212