В кругу большой семьи Глава 2

       А жизнь на новом месте нелегко было начинать. Надвигалась холодная осень, нужно было подумать о том, где жить семье. Мина Григорьевич был деловым, хорошим хозяином. Он построил просторную землянку с двумя окнами наверху в деревянном срубе, сковал железную печку, которую использовали для обогрева и для приготовления пищи – так и перезимовали в этой землянке, которая потом долго служила кузницей. Через полгода срубили дом из двух комнат с окнами на солнечной стороне, построили амбар, скотные дворы, баню, в общем, все, что нужно для жизни в селе. Разработали участок под огород, сеяли пшеницу и овес в поле, косили сено на лугах. Старших дочерей Устинью и Василису выдали замуж, сыновья подрастали, становились хорошими помощниками отцу. Наш дед, по рассказам старожилов, был сильным и выносливым, но всегда придерживался строгих нравственных правил. Он мог поднять нагруженную мешками зерна телегу, если молодая кобылка не смогла ее вытащить из канавки. Рано утром он начинал обход полей, причем осматривал не только свои посевы, но и соседские. По возвращении он говорил одному соседу, что у него полегла пшеница и нужно ее поднять, другому, что у него зарод сена покосился, у третьего ветром копны сена разбросало…. Постоянная озабоченность, величайшее трудолюбие и требовательность к себе и к окружающим – это главные черты характера нашего деда Мины Григорьевича. Честность, стойкость и трудолюбие он прививал своим сыновьям. И когда мирная жизнь была нарушена Гражданской войной, он дал старшему сыну Адаму коня и винтовку и отправил на борьбу против банд Колчака. Наш отец сражался в отряде Кочетова против белогвардейцев, об этих событиях написано в Истории Тувы.
       Центральная улица в Сосновке названа именем Красных Партизан, Мина Григорьевич гордился своим сыном, возмужавшим, повзрослевшим после боев. Вся семья слушала по вечерам рассказы Дани про тяжелые бои под Тарлакшином, про то, как в Атамановке разгромили последний отряд белогвардейцев и взяли в плен атамана банды.
А дома ждала его любимая работа. Та землянка, которая служила жильем в первую зиму после переселения, была теперь переоборудована в кузницу. Еще до войны Даня и Петр работали с отцом в кузнице и многому научились в кузнечном деле. А теперь отец сказал им: « Ну, сыны, я уже стар, работайте теперь самостоятельно. Надеюсь, будете хорошими кузнецами».
Дане было уже 25 лет.
-Батя, я хочу обзавестись своей семьей – как-то сказал он.
-Ну, что же, пора, вот закончим молотьбу, засыплем зерно в сусеки, тогда и женишься.
Терпеливо ждали Даня и Шура, когда его отец зашлет сватов.
Но однажды вечером к Дане прибежал его друг: « Твою невесту просватали за Березовского парня. Сейчас у них идет гулянка по этому поводу».Мигом запрягли лошадь в санки, захватили собой теплую доху из собачьих шкур и помчались на другой конец села. Даня ждал в санях, а друг зашел в дом.
        Подвыпившая веселая компания не обратила на него внимания. Шура стояла у печки, с заплаканными глазами она выглядела несчастной. «Выйди за ворота». - шепнул он ей, а сам прошел к столу, поднял стакан и чокнулся с ее отцом: « За счастье вашей дочери!». Шура выбежала за ворота в одном платье, Даня укутал ее в доху и повез свою любимую к себе домой. Вошли в дом, стали перед отцом на колени
-Батя, благослови нас.
-Так не женятся – строго сказал отец.
-Но ее просватали за другого!
-Ты украл из-под венца, хочешь опозорить семью, как мне смотреть в глаза людям!? – резко повернулся и ушел в горницу.
Но Даня не побоялся гнева отца.
-Мы не расстанемся. –
Он взял под руку Шуру, вышли, не попрощавшись, и поехали к его сестре Устинье. Та приняла молодых, накормила их вкусным ужином и спать уложила в бане.
-Здесь вас не найдут.
        Всю неделю они прожили в бане, пока утихли пересуды, а потом перебрались в кузницу. В переднем углу поставили деревянную кровать, часть верстака служила столом да две табуретки Даня сам сделал. Так начинала свою жизнь наша семья. В ноябре 1926 года родилась первая дочь Клава - это я. Родилась я в кузнице, и зыбку мою повесили рядом с кроватью. Так что с первых дней моей жизни я чувствовала запах окалины, слышала стук молотка по наковальне и шипение раскаленного металла в воде. Потом построили просторную крестьянскую избу под тесовой крышей – все делали сами, брат Петр иногда помогал. Доволен был Мина Григорьевич, даже простил сына за его непослушание. И первую внучку он полюбил. Но в 1927 году мой дед умер. Я его не помню, но знаю, что сыновья его вспоминали о нем с уважением.